Главная Ботаника Какие функции языка считают главными. Вопрос. Общие и частные функции языка. Язык как важнейшее средство коммуникации. Основные функции языка: аккумулятивная функция

Какие функции языка считают главными. Вопрос. Общие и частные функции языка. Язык как важнейшее средство коммуникации. Основные функции языка: аккумулятивная функция

§ 12. Язык как социальное явление, как важнейшее средство человеческого общения выполняет в жизни людей целый ряд общественных функций.

Слово "функция" (от лат. functio – "исполнение") многозначно. В общем употреблении оно может обозначать такие понятия: значение, назначение, роль; обязанность, круг обязанностей; работа, вид деятельности; определенное явление, зависящее от другого, основного явления и служащее формой его проявления, осуществления. Это слово по-разному используется в качестве научного термина, т.е. имеет целый ряд специальных значений. Как лингвистическое понятие оно также используется неоднозначно. По словам некоторых языковедов, в последнее время в науке о языке этот термин (наряду с термином "структура") стал наиболее двусмысленным и трафаретным .

Составным лингвистическим термином "функция языка", или "языковая функция", обозначается назначение, предназначение, или "предназначенность, потенциальная направленность языковой системы для удовлетворения потребностей общения (коммуникации) и потребностей психической деятельности" . Вслед за В. А. Аврориным понятие функции языка может быть определено как "практическое проявление сущности языка, реализация его назначения в системе общественных явлений, специфическое действие языка, обусловленное самой его природой, то́, без чего язык не может существовать, как не существует материя без движения" .

Когда говорится о языковых функциях в общетеоретическом плане, имеются в виду прежде всего функции языка вообще, языка как явления общечеловеческого, т.е. функции, свойственные разным языкам. С ними не следует смешивать специфические функции отдельных языков, связанные с особыми условиями их функционирования. Можно сравнить такие функции русского языка, как, например: быть средством межнационального общения народов России или советских народов (в бывшем СССР), выступать в качестве одного из международных языков и др. В общем языкознании, в том числе и в курсе "Введение в языкознание", обычно рассматриваются те функции, которые проявляются в любом языке, осуществляются или могут осуществляться каждым языком.

Иногда в качестве языковых функций рассматриваются разновидности языка, обслуживающие разные сферы деятельности людей, т.е. говорится о выполнении языком функций народного разговорного языка, устной формы литературного языка, языка науки и техники, языка культуры, искусства, языка общественно-политической жизни , или о функции языка, употребляемого в различных сферах общественно-политической жизни, о функции языка преподавания в начальных, средних школах и вузах и др. В подобных случаях правильнее было бы говорить не о функциях языка, а о сферах его применения.

Говоря о языковых функциях, следует различать такие функции языка, как средство человеческого общения, как целостной системы, и функции элементов этой системы – разных языковых единиц, их видов, например функции слова, предложения, звука речи, словесного ударения и т.п. Здесь речь пойдет только о собственно языковых функциях.

Основной, важнейшей функцией языка принято считать функцию общения , или коммуникативную (от лат. communicatio – "связь, сообщение"). Под этой функцией понимается назначение, предназначение языка служить средством общения людей, передачи ими сообщений, обмена информацией. В процессе общения с помощью языка люди передают друг другу свои мысли, чувства, желания, настроения, душевные переживания и т.д.

Наличие у языка коммуникативной функции обусловлено самой природой языка; данная функция находит свое выражение в общепринятом понимании языка как важнейшего средства человеческого общения. Коммуникативная функция является "изначальной, первичной, ради которой и появился человеческий язык" ; эта мысль выражена и в приводившемся выше высказывании К. Маркса и Ф. Энгельса о том, что "язык возникает лишь из потребности, из настоятельной необходимости общения с другими людьми".

Язык существует, функционирует постольку, поскольку он реализует свое назначение – служить средством общения людей. Если в силу тех или иных условий язык перестает выполнять это свое назначение, он прекращает свое существование или (при наличии письменности) сохраняется в виде мертвого языка, о чем говорилось выше.

Для того чтобы обмениваться информацией, мыслями об окружающей нас действительности, о конкретных предметах и явлениях, необходимо создавать, формировать, конструировать соответствующие мысли, которые не существуют в готовом виде, а появляются лишь в результате мыслительной деятельности человека, осуществляемой (преимущественно или только) при помощи языка, о чем говорилось в предыдущем разделе. Напомним, что единицы мышления (понятия, суждения) выражаются языковыми средствами (словами и предложениями). На этом основании выделяется особая функция языка – функция формирования мысли, мыслеформирующая , или конструктивная (от лат. constructio – "построение"), иногда называемая мыслительной, или функцией орудия мышления. Эта функция языка, в отличие от коммуникативной, признается не всеми языковедами. По мнению некоторых лингвистов, конструктивная функция принадлежит не языку, а мышлению .

Обычно мысли формируются, конструируются человеком с целью передачи другим, а это возможно лишь при условии, если они имеют материальное выражение, звуковую оболочку, т.е. выражены языковыми средствами. "Для того чтобы... мысль могла быть передана другому, нужно выразить эту мысль в доступной восприятию форме, нужно, чтобы мысль получила материальное воплощение. Важнейшим средством для этого... и является человеческий язык" . Именно язык, будучи тесно связанным с отвлеченным мышлением, обеспечивает возможность "передавать любую информацию, в т. ч. общие суждения, обобщения о предметах, не присутствующих в ситуации речи, о прошлом и будущем, о фантастических или просто не соответствующих действительности ситуациях" . Таким образом, следует признать, что, наряду с рассмотренными выше функциями, язык выполняет также функцию выражения мысли , или, проще, выразительную функцию , которая называется еще экспрессивной (от лат. expressio – "выражение"), или экспликативной (от лат. explicatio – "объяснение, развертывание").

Выражая свои мысли, суждения об окружающем мире, о разных предметах и явлениях действительности, говорящий может одновременно выражать свое отношение к содержанию речи, к сообщаемым фактам, событиям и т.п., свои чувства, эмоции, переживания или сопереживания в связи с сообщаемой информацией. Это наиболее ярко проявляется в художественной, поэтической речи и постигается путем специального отбора, целенаправленного использования разных средств общенародного языка, "специфической художественной организации языкового материала" . В этих целях используются такие языковые средства, как, например: вводные слова и словосочетания, модальные частицы, междометия, знаменательные слова с эмоциональной, экспрессивной, стилистической окраской, переносные значения слов, словообразовательные аффиксы с оценочным значением, порядок слов в предложении, интонация (например, интонация радости, восхищения, гнева и т.п.). В связи с этим выделяется особая функция языка – функция выражения эмоций, чувств, переживаний и настроений, или, проще, "функция выражения чувств и воли говорящего" , которая в специальной литературе обычно называется художественной, поэтической, эстетической, эмоциональной, или эмотивной. Данная функция языка может быть определена как "способность языка выступать формой искусства, становиться воплощением художественного замысла" , "служить средством воплощения художественного замысла, средством создания художественного произведения" ; суть ее состоит в том, что "язык, выступая как форма словесного искусства, становится воплощением художественного замысла, средством образного отражения действительности, преломленной в сознании художника" .

Язык является не только средством отражения действительности, предметов и явлений окружающего мира, средством выражения человеческих мыслей, чувств, эмоций и т.п., но также основным средством и важнейшим источником познания мира, происходящих в нем процессов и явлений. Иными словами, язык выполняет функцию познавательную, или, иначе, гностическую, гносеологическую (от греч. gnosis – "знание, познание" и logos – "слово, учение"), когнитивную (ср. лат. cognoscere – "узнать, познать", cognitum – "чтобы узнать, познать").

Простейшим способом познания внешнего мира является чувственное восприятие, однако органами чувств воспринимаются и познаются далеко не все предметы, их признаки, свойства и т.п. В частности, чувственному восприятию совершенно недоступны отвлеченные понятия, такие, как пространство, движение, скорость и др. Да и о конкретных предметах с помощью органов чувств можно получить лишь весьма поверхностное представление. Глубокое и всестороннее познание окружающего мира возможно лишь с помощью языка.

Участие языка в познании действительности проявляется, как известно, в процессе мышления, при формировании понятий и суждений, которые выражаются словами и предложениями. Без участия языка, языковых средств немыслима научная, исследовательская деятельность людей, в результате которой наши познания постоянно обогащаются новой информацией, новыми сведениями об окружающем мире, об изучаемых явлениях.

В процессе познания исключительно важную роль играет общение людей с целью обмена информацией, опытом. Такой обмен возможен не только при непосредственном общении в устной форме, но и при чтении книг, газет, журналов, во время прослушивания радиопередач, просмотра телепередач, кинофильмов, театральных постановок и т.п. Особенно интенсивно процесс познания осуществляется во время учебы, на учебных занятиях. Все это возможно при участии языка.

Как уже отмечено выше, язык является не только средством, но и источником знаний об окружающем мире. "Язык сам по себе несет информацию, заложенную в его знаках" . Ту или иную информацию содержат все значимые единицы языка – морфемы, слова, словосочетания, предложения. "Содержательная сторона значащих единиц языка, т.е. значения слов и компонентов слов, значения словосочетаний, семантика предложенческих структур, является обработанной человеческой мыслью (в каждом языке в чем-то по-разному) картиной мира, сложившейся в результате длительной анализаторской, познавательной деятельности множества предшествующих поколений" .

Источником человеческих знаний являются не только конкретные единицы языка, но и определенные языковые категории, в частности грамматические. Так, например, имя существительное как часть речи обозначает предмет (в широком смысле), или предметность, имя прилагательное – признак предмета, числительное – число, количество предметов, глагол – действие, процесс. То же самое можно сказать о лексико-грамматических разрядах имен существительных, прилагательных и других частей речи, о категориях числа, рода, одушевленности, степени сравнения, времени, наклонения и др.

Следует заметить, что познавательная функция языка (так же как и функция конструктивная) признается не всеми учеными. Некоторые языковеды считают, что "эта функция свойственна человеческому мышлению, а язык является лишь орудием, которое используется в процессе ее осуществления" , что язык выполняет не познавательную функцию, а лишь функцию средства познания . Думается, однако, что это различие не является принципиальным. Ведь язык является не только познавательным средством, но и средством общения. По всеобщему признанию, язык выполняет функцию общения, или коммуникативную функцию, именно благодаря тому, что он является средством общения людей; в равной мере можно утверждать, что язык как средство познания выполняет познавательную функцию.

С познавательной функцией языка тесно связана аккумулятивная функция (ср. лат. accumulatio – "накопление, сваливание кучей"), т.е. функция накопления, закрепления и передачи общественного опыта , или "средство закрепления и передачи достижений человеческого мышления, человеческого знания" . Суть этой функции состоит в том, что "язык в известном смысле аккумулирует в себе общественный опыт человечества и приобретаемые в процессе жизни знания", которые "откладываются прежде всего в знаменательной лексике, по в известной мере также и в грамматике, отражающей в большей или меньшей мере опосредованно связи и отношения действительности" . С помощью языка приобретаемые знания и опыт распространяются между людьми, становятся достоянием разных народов, передаются от поколения к поколению, что и обеспечивает накопление и постоянное обогащение опыта и знаний, развитие науки, техники и т.д. "Если бы язык не делал возможным такую передачу знаний, то каждое поколение должно было бы начинать в развитии знаний с “пустого места”, и тогда не было бы прогресса ни науки, ни техники, ни культуры" .

Некоторыми лингвистами, наряду с названными функциями языка, выделяются и описываются еще такие функции, как регулятивная, т.е. "функция, регулирующая отношения между людьми в процессе общения"; фатическая (или контактная, контактоустанавливающая), номинативная (назывная) и некоторые другие, которые, на наш взгляд, не представляют особого интереса.

См.: Якобсон Р. Разработка целевой модели языка в европейской лингвистике в период между двумя войнами // Новое в лингвистике. 1965. Вып. 4. С. 377.
Киселева Л. А. Коммуникативные языковые функции и семантическое строение словесного значения // Проблемы семантики. М., 1974. С. 67.
Аврорин В. А. Функции языка. С. 354; Его же. О предмете социолингвистики. С. 34.
См.: Костомаров В. Г. Проблема общественных функций языка и понятие "мировой язык" // Социолингвистические проблемы развивающихся стран. М., 1975. С. 241–242.

Продолжение. Начало в № 42/2001. Печатается в сокращении

11. КОММУНИКАТИВНАЯ ФУНКЦИЯ

Важнейшая функция языка – коммуникативная . Коммуникация – значит общение, обмен информацией. Иными словами, язык возник и существует прежде всего для того, чтобы люди могли общаться .

Вспомним два приводившихся выше определения языка: как системы знаков и как средства общения. Нет смысла противопоставлять их друг другу: это, можно сказать, две стороны одной медали. Язык и осуществляет свою коммуникативную функцию благодаря тому, что является системой знаков: по-другому просто нельзя общаться. А знаки, в свою очередь, и предназначены для того, чтобы передавать информацию от человека к человеку.

Собственно, а что значит – информация? Любой ли текст (напомним: это реализация языковой системы в виде последовательности знаков) несет в себе информацию?

Очевидно, нет. Вот я, проходя мимо людей в белых халатах, случайно слышу: «Давление упало до трех атмосфер». Ну и что? Три атмосферы – это много или мало? Радоваться надо или, скажем, бежать куда подальше?

Другой пример. Открыв книгу, мы наталкиваемся, положим, на следующий пассаж: «Деструкция гипоталамуса и верхней части стебля гипофиза в результате неопластической или гранулематозной инфильтрации может обусловить развитие клинической картины НД... При патологоанатомическом исследовании недостаточность развития супраоптических нейронов гипоталамуса встречалась реже, чем паравентрикулярных; был выявлен также уменьшенный нейрогипофиз». Будто на иностранном языке, не правда ли? Пожалуй, единственное, что мы из данного текста вынесем, – это то, что сия книга не для нас, а для специалистов в соответствующей области знания. Для нас же она информации не несет.

Третий пример. Является ли информативным для меня, взрослого человека, высказывание «Волга впадает в Каспийское море?». Нет. Я это хорошо знаю. Это всем хорошо известно. Никто в этом не сомневается. Не случайно данное высказывание служит примером банальных, тривиальных, избитых истин: оно никому не интересно. Оно неинформативно.

Информация передается в пространстве и во времени. В пространстве – это значит от меня к вам, от человека к человеку, от одного народа к другому... Во времени – значит от вчерашнего дня к сегодняшнему, от сегодняшнего – к завтрашнему... И «день» здесь надо понимать не буквально, а фигурально, обобщенно: информация сохраняется и передается из века в век, из тысячелетия в тысячелетие. (Изобретение письма, книгопечатания, а теперь и компьютера совершило в этом деле революцию.) Благодаря языку осуществляется преемственность человеческой культуры, происходит накопление и усвоение опыта, выработанного предшествующими поколениями. Но об этом еще пойдет речь ниже. А пока заметим: человек может общаться во времени и... с самим собой. В самом деле: зачем вам записная книжка с именами, адресами, днями рождения? Это вы «вчерашний» направили себе «сегодняшнему» послание в завтра. А конспекты, дневники? Не надеясь на свою память, человек отдает информацию «на сохранение» языку, а точнее сказать, его представителю – тексту. Он общается с самим собой во времени. Подчеркну: для того чтобы сохранить себя как личность, человек обязательно должен общаться – это форма его самоутверждения. И в крайнем случае при отсутствии собеседников он должен общаться хотя бы с самим собой. (Данная ситуация знакома людям, на долгое время оказавшимся оторванными от общества: заключенным, путешественникам, отшельникам.) Робинзон в известном романе Д.Дефо, пока он не встречает Пятницу, начинает разговаривать с попугаем – это лучше, чем сойти с ума от одиночества...

Мы уже говорили: слово тоже в каком-то смысле есть дело. Теперь же, применительно к коммуникативной функции языка, можно эту мысль уточнить. Возьмем простейший случай – элементарный акт общения. Один человек что-то говорит другому: просит его, приказывает, советует, предостерегает... Чем продиктованы эти речевые действия? Заботой о благе ближнего? Не только. Или по крайней мере не всегда. Обычно говорящий имеет в виду какие-то собственные интересы, и это совершенно естественно, такова человеческая природа. Например, он просит собеседника сделать что-то, вместо того чтобы делать это самому. Для него тем самым дело как бы превращается в слово, в речь. Нейропсихологи утверждают: говорящий человек должен прежде всего подавить, затормозить возбуждение каких-то центров в своем мозгу, отвечающих за движения, за поступки (Б.Ф. Поршнев). Речь оказывается заместителем действия. Ну а второй человек – собеседник (или, по-другому, слушающий, адресат)? Ему самому, может быть, и не нужно то, что он будет делать по просьбе говорящего (или не вполне ясны причины и основания этого действия), и тем не менее он данную просьбу выполнит, воплотит слово в реальное дело. А ведь в этом можно увидеть зачатки разделения труда, первоосновы человеческого общества! Именно так характеризует использование языка крупнейший американский лингвист Леонард Блумфилд. Язык, говорил он, позволяет одному человеку совершить действие (поступок, реакцию) там, где другой человек испытывает в этом действии потребность (стимул).

Итак, стоит согласиться с мыслью: коммуникация, общение с помощью языка – один из важнейших факторов, «сотворивших» человечество.

12. МЫСЛИТЕЛЬНАЯ ФУНКЦИЯ

Но человек говорящий – это человек думающий. И вторая функция языка, теснейшим образом связанная с коммуникативной, есть функция мыслительная (по-другому – когнитивная, от лат. cognitio – ‘познание’). Нередко даже спрашивают: а что важнее, что первичнее – общение или мышление? Наверное, так ставить вопрос нельзя: эти две функции языка обусловливают друг друга. Говорить – значит выражать свои мысли. Но, с другой стороны, сами эти мысли формируются у нас в голове с помощью языка. А если вспомнить о том, что в среде животных язык «уже» используется для коммуникации, а мышления как такового здесь «еще» нет, то можно прийти к выводу о первичности коммуникативной функции. Но лучше сказать так: коммуникативная функция воспитывает, «взращивает» мыслительную . Как это следует понимать?

Одна маленькая девочка по сему поводу выразилась так: «Откуда я знаю, что я думаю? Вот скажу – тогда узнаю». Поистине устами младенца глаголет истина. Мы соприкасаемся здесь с важнейшей проблемой формирования (и формулирования) мысли. Стоит еще раз повторить: мысль человека при своем рождении опирается не только на универсальные содержательные категории и структуры, но и на категории единицы конкретного языка. Конечно, это не значит, что, кроме словесного мышления, не существует иных форм разумной деятельности. Есть еще мышление образное, знакомое любому человеку, но особенно развитое у профессионалов: художников, музыкантов, артистов... есть мышление техническое – профессиональное достоинство конструкторов, механиков, чертежников, и опять-таки в той или иной степени не чуждое всем нам. Существует, наконец, мышление предметное – им все мы руководствуемся в массе бытовых ситуаций, от завязывания шнурков на ботинках и до отпирания входной двери... Но основная форма мышления, объединяющая всех людей в подавляющем большинстве жизненных ситуаций, – это, конечно же, мышление языковое, словесное.

Иное дело, что слова и другие единицы языка выступают в ходе мыслительной деятельности в каком-то «не своем» виде, их трудно ухватить, выделить (еще бы: мы ведь думаем значительно быстрее, чем говорим!), и наша «внутренняя речь» (это термин, введенный в науку замечательным отечественным психологом Л.С. Выготским) фрагментарна и ассоциативна. Это значит, что слова здесь представлены какими-то своими «кусочками» и соединяются они между собой не так, как в обычной «внешней» речи, а плюс к тому в языковую ткань мысли вкрапливаются еще образы – зрительные, слуховые, осязательные и т.п. Получается, что структура «внутренней» речи намного сложнее, чем структура речи «внешней», доступной наблюдению. Да, это так. И все же то, что в ее основе лежат категории и единицы конкретного языка, не подлежит сомнению.

Подтверждение этому было найдено в разнообразных экспериментах, особенно активно проводившихся в середине нашего века. Испытуемого специально «озадачивали» и, пока он – про себя – размышлял над какой-то проблемой, его речевой аппарат исследовали с разных сторон. То просвечивали рентгеновским аппаратом его глотку и ротовую полость, то невесомыми датчиками снимали с губ и с языка электрический потенциал... Результат был один: при умственной («немой!») деятельности речевой аппарат человека находился в состоянии активности. В нем происходили какие-то сдвиги, изменения – словом, шла работа!

Еще характернее в данном смысле свидетельства полиглотов, то есть людей, свободно владеющих несколькими языками. Обычно они без труда определяют в каждый конкретный момент, на каком языке думают. (Причем выбор или смена языка, на который опирается мысль, зависит от обстановки, в которой полиглот находится, от самого предмета мысли и т.п.)

Известный болгарский певец Борис Христов, долгие годы живший за границей, считал своим долгом петь арии на языке оригинала. Он объяснял это так: «Когда я говорю по-итальянски, то и думаю по-итальянски. Когда говорю по-болгарски, то и думаю по-болгарски». Но однажды на представлении «Бориса Годунова» – Христов пел, естественно, по-русски – певцу пришла в голову какая-то мысль по-итальянски. И он неожиданно для себя продолжил арию... на итальянском языке. Дирижер окаменел. А публика (дело было в Лондоне), слава Богу, ничего не заметила...

Любопытно, что среди писателей, владеющих несколькими языками, редко встречаются авторы, переводящие самих себя. Дело в том, что для настоящего творца перевести, скажем, роман на другой язык – значит не просто переписать его, но передумать , перечувствовать, написать заново, в согласии с иной культурой, с иным «взглядом на мир». Ирландский драматург Сэмюэл Беккет, нобелевский лауреат, один из родоначальников театра абсурда, создавал каждую свою вещь дважды, сначала на французском, потом на английском. Но при этом настаивал, что речь должна идти о двух разных произведениях. Сходные рассуждения на эту тему можно найти также у Владимира Набокова, писавшего по-русски и по-английски, и у других «двуязычных» писателей. А Ю.Н. Тынянов так в свое время оправдывался по поводу тяжеловатого стиля некоторых своих статей в книге «Архаисты и новаторы»: «Язык не только передает понятия, но и является ходом их конструирования. Поэтому, например, пересказ чужих мыслей обыкновенно яснее, чем рассказ своих». И, следовательно, чем оригинальнее мысль, тем труднее ее выразить...

Но сам собой напрашивается вопрос: если мысль в своем формировании и развитии связана с материалом конкретного языка, то не теряет ли она свою специфику, свою глубину при передаче средствами иного языка? Возможны ли тогда вообще перевод с языка на язык, общение между народами? Отвечу так: поведение и мышление людей при всем их национальном колорите подчиняется некоторым универсальным, общечеловеческим законам. И языки при всем их разнообразии тоже базируются на некоторых общих принципах (часть из которых мы уже наблюдали в разделе, посвященном свойствам знака). Так что в целом перевод с языка на язык, конечно же, возможен и необходим. Ну а какие-то потери при этом неизбежны. Так же как и приобретения. Шекспир в переводе Пастернака – это уже не только Шекспир, но и Пастернак. Перевод согласно известному афоризму есть искусство компромиссов.

Все сказанное приводит нас к выводу: язык – не просто форма, оболочка для мысли, это даже не средство мышления, а скорее его способ . Сам характер формирования мыслительных единиц и их функционирования в значительной мере зависит именно от языка.

13. ПОЗНАВАТЕЛЬНАЯ ФУНКЦИЯ

Третья функция языка – познавательная (другое ее название – аккумулятивная, то есть накопительная). Большая часть того, что знает взрослый человек о мире, пришло к нему с языком, через посредство языка. Он, возможно, никогда не был в Африке, но знает, что там есть пустыни и саванны, жирафы и носороги, река Нил и озеро Чад... Он никогда не был на металлургическом комбинате, но имеет понятие о том, как выплавляется железо, а возможно, и о том, как из железа получается сталь. Человек может мысленно путешествовать во времени, обращаться к тайнам звезд или микромира – и всем этим он обязан языку. Его собственный опыт, добытый при помощи органов чувств, составляет ничтожную часть его знаний.

Как же формируется внутренний мир человека? Какова роль языка в этом процессе?

Основной мыслительный «инструмент», с помощью которого человек познает мир, есть понятие . Понятие образуется в ходе практической деятельности человека благодаря способности его разума к абстрагированию, обобщению. (Стоит подчеркнуть: низшие формы отражения действительности в сознании – такие, как ощущение, восприятие, представление, есть и у животных. Собака, например, имеет представление о своем хозяине, о его голосе, запахе, привычках и т.д., но обобщенного понятия «хозяин», равно как и «запах», «привычка» и т.п., у собаки нет.) Понятие отрывается от наглядно-чувственного образа предмета. Это единица логического мышления, привилегия хомо сапиенса.

Как образуется понятие? Человек наблюдает множество явлений объективной действительности, сравнивает их, выделяет в них различные признаки. Признаки неважные, случайные он «отсекает», отвлекается от них, а признаки существенные складывает, суммирует – и получается понятие. К примеру, сравнивая различные деревья – высокие и низкие, молодые и старые, с прямым стволом и с искривленным, лиственные и хвойные, сбрасывающие листву и вечнозеленые и т.д., он выделяет в качестве постоянных и существенных следующие признаки: а) это растения (родовой признак), б) многолетние,
в) с твердым стеблем (стволом) и г) с ветвями, образующими крону. Так формируется в сознании человека понятие «дерево», под которое подводится все многообразие наблюдаемых конкретных деревьев; оно-то и закрепляется в соответствующем слове: дерево . Слово есть типичная, нормальная форма существования понятия. (У животных нет слов – и понятиям, даже если бы для их возникновения были основания, не на что там опереться, не в чем закрепиться...)

Конечно, необходимы некоторые умственные усилия и, наверное, немалое время для того, чтобы понять, что, скажем, каштан под окном и карликовая сосна в горшке, прутик-саженец яблоньки и тысячелетняя секвойя где-то в Америке – это все «дерево» . Но именно таков магистральный путь человеческого познания – от отдельного к общему, от конкретного к абстрактному.

Обратим внимание на следующий ряд русских слов: печаль, огорчать, восхищаться, воспитание, увлечение, обхождение, понимать, отвратительный, открыто, сдержанно, ненавидеть, коварный, справедливость, обожать ... Можно ли найти в их значениях что-либо общее? Трудно. Разве что все они обозначают некие отвлеченные понятия: психические состояния, чувства, отношения, признаки... Да, это так. Но еще у них в некотором смысле одинаковая история. Все они образованы от других слов с более конкретными – «материальными» – значениями. И, соответственно, стоящие за ними понятия тоже опираются на понятия меньшего уровня обобщения. Печаль образовано от печь (ведь печаль – жжет!); огорчать – от горький, горечь; воспитание – от питать, пища; увлечение – от влечь, волочить (то есть ‘тащить за собой’); справедливость – от правый (то есть ‘находящийся по правую руку’) и т.д.

Таков в принципе путь семантической эволюции всех языков мира: значения обобщенные, отвлеченные вырастают в них на базе значений более конкретных, или, если так можно выразиться, приземленных. Однако у каждого народа какие-то участки действительности членятся подробней, чем другие. Хорошо известен тот факт, что в языках народов, населяющих Крайний Север (лопарей, эскимосов), существуют десятки названий для разных видов снега и льда (хотя при этом может не быть обобщенного названия для снега вообще). У арабов-бедуинов различаются десятки наименований для разных видов верблюдов – в зависимости от их породы, возраста, предназначения и т.п. Понятно, что такое разнообразие названий вызвано условиями самой жизни. Вот как писал о языках коренных жителей Африки и Америки известный французский этнограф Люсьен Леви-Брюль в книге «Первобытное мышление»: «Все представлено в виде образов-понятий, то есть своего рода рисунками, где закреплены и обозначены мельчайшие особенности (а это верно не только в отношении всех предметов, каковы бы они ни были, но и в отношении всех движений, всех действий, всех состояний, всех свойств, выражаемых языком). Поэтому словарь этих “первобытных” языков должен отличаться таким богатством, о котором наши языки дают лишь весьма отдаленное представление».

Не надо только думать, что все это разнообразие объясняется исключительно экзотическими условиями жизни или неодинаковым положением народов на лестнице человеческого прогресса. И в языках, принадлежащих к одной цивилизации, допустим, европейской, можно найти сколько угодно примеров различной классификации окружающей действительности. Так, в ситуации, в которой русский скажет просто нога («Доктор, я ногу ушиб»), англичанин должен будет выбрать, употребить ли ему слово leg или слово foot – в зависимости от того, о какой части ноги идет речь: от бедра до щиколотки или же о ступне. Аналогичное различие – das Bein и der Fu? – представлено в немецком языке. Далее, мы скажем по-русски палец безотносительно к тому, идет ли речь о пальце на ноге или пальце на руке. А для англичанина или немца это «разные» пальцы, и для каждого из них есть свое наименование. Палец на ноге называется по-английски toe , палец на руке – finger ; по-немецки – соответственно die Zehe и der Finger ; при этом, впрочем, большой палец имеет свое особое наименование: thumb в английском и der Daumen в немецком. А действительно ли так важны эти различия между пальцами? Нам, славянам, кажется, что общего все-таки больше...

Зато в русском различаются синий и голубой цвета, а для немца или англичанина это различие выглядит столь же несущественным, второстепенным, как для нас, скажем, различие между красным и бордовым цветом: blue в английском и blau в немецком – это единое понятие «сине-голубой» (см. § 3). И бессмысленно ставить вопрос: а какой язык ближе к истине, к реальному положению вещей? Каждый язык прав, ибо имеет право на свое «видение мира».

Даже языки очень близкие, состоящие в тесном родстве, то и дело обнаруживают свою «самостийность». К примеру, русский и белорусский очень сходны между собой, это кровные братья. Однако в белорусском нет точных соответствий русским словам общение (его переводят как адносiны , то есть, строго говоря, ‘отношения’, или как зносiны , то есть ‘сношения’) и ценитель (его переводят как знаток или как аматар , то есть ‘любитель’, а это не совсем одно и то же)... Зато с белорусского на русский трудно перевести шчыры (это и ‘искренний’, и ‘настоящий’, и ‘дружелюбный’) или плён (‘урожай’? ‘успех’? ‘результат’? ‘результативность’?)... И таких слов набирается на целый словарик.

Язык, как мы видим, оказывается для человека готовым классификатором объективной действительности, и это хорошо: он как бы прокладывает рельсы, по которым движется поезд человеческого знания. Но вместе с тем язык навязывает свою систему классификации всем участникам данной конвенции – с этим тоже трудно спорить. Если бы нам с малых лет твердили, что палец на руке – это одно, а палец на ноге – совсем другое, то к зрелому возрасту мы, наверное, были бы уже убеждены в справедливости именно такого членения действительности. И добро бы речь шла только о пальцах или там о конечностях, – мы соглашаемся «не глядя» и с иными, более важными пунктами «конвенции», которую подписываем.

В конце 60-х годов на одном из островов Филиппинского архипелага (в Тихом океане) было обнаружено племя, жившее в условиях каменного века и в полной изоляции от остального мира. Представители этого племени (они называли себя тасадаи ) даже не подозревали, что, кроме них, на Земле есть еще разумные существа. Когда ученые и журналисты вплотную занялись описанием мира тасадаев, их поразила одна особенность: в языке племени вообще не было слов типа война, враг, ненавидеть ... Тасадаи, по выражению одного из журналистов, «научились жить в гармонии и согласии не только с природой, но и между собой». Конечно, можно объяснить этот факт так: исконное дружелюбие и доброжелательность данного племени нашли свое естественное отражение в языке. Но ведь и язык не стоял в стороне от общественной жизни, он накладывал свой отпечаток на формирование моральных норм данного сообщества: откуда было узнать новоиспеченному тасадаю о войнах и убийствах? Мы же с нашими языками подписали иную информационную «конвенцию»...

Итак, язык воспитывает человека, формирует его внутренний мир – в этом суть познавательной функции языка. Причем проявляться данная функция может в самых что ни на есть неожиданных конкретных ситуациях.

Американский лингвист Бенжамен Ли Уорф приводил такие примеры из своей практики (он работал когда-то инженером по технике противопожарной безопасности). На складе, на котором хранятся бензиновые цистерны, люди ведут себя осторожно: не разводят огня, не щелкают зажигалками... Однако те же самые люди ведут себя по-другому на складе, о котором известно, что здесь хранятся пустые (по-английски empty ) бензиновые цистерны. Здесь они проявляют беспечность, могут закурить сигарету и т.п. А между тем пустые цистерны из-под бензина намного взрывоопаснее, чем полные: в них остаются пары бензина. Почему же люди ведут себя так неосторожно? – спрашивал себя Уорф. И отвечал: потому что их успокаивает, вводит в заблуждение слово пустой , имеющее несколько значений (например, такие: 1) ‘не содержащий в себе ничего (о вакууме)’, 2) ‘не содержащий в себе чего-то ’...). И люди неосознанно как бы подменяют одно значение другим. Из подобных фактов выросла целая лингвистическая концепция – теория лингвистической относительности, утверждающая, что человек живет не столько в мире объективной действительности, сколько в мире языка...

Значит, язык может быть причиной недоразумений, ошибок, заблуждений? Да. Мы уже говорили о консерватизме как изначальном свойстве языкового знака. Человек, подписавший «конвенцию», не очень-то склонен затем ее менять. И потому языковые классификации сплошь и рядом расходятся с классификациями научными (более поздними и более точными). Мы, например, делим весь живой мир на животных и растения, а систематологи говорят, что такое деление примитивно и неправильно, ибо существуют еще по крайней мере грибы и микроорганизмы, которые нельзя отнести ни к животным, ни к растениям. Не совпадает с научным наше «бытовое» понимание того, что такое минералы, насекомые, ягоды, – чтобы убедиться в этом, достаточно заглянуть в энциклопедический словарь. Да что там частные классификации! Коперник еще в XVI веке доказал, что Земля вращается вокруг Солнца, а язык до сих пор отстаивает предыдущую точку зрения. Мы ведь говорим: «Солнце всходит, солнце заходит...» – и даже не замечаем этого анахронизма.

Однако не надо думать, что язык только тормозит прогресс человеческого знания. Он может, наоборот, активно способствовать его развитию. Один из крупнейших японских политиков современности, Дайсаку Икэда, считает, что именно японский язык был одним из основных факторов, содействовавших быстрому возрождению послевоенной Японии: «В освоении современных научно-технических достижений, которые длительный период шли к нам из стран Европы и США, огромная роль принадлежит японскому языку, заключенному в нем гибкому механизму словообразования, позволяющему мгновенно создавать и легко овладевать тем поистине огромным количеством новых слов, которые понадобились нам для усвоения массы хлынувших извне понятий». О том же писал когда-то французский языковед Жозеф Вандриес: «Язык гибкий и подвижный, в котором грамматика сведена к минимуму, показывает мысль во всей ее ясности и разрешает ей двигаться свободно; язык негибкий и тяжеловесный стесняет мысль». Оставив в стороне спорный вопрос о роли грамматики в процессах познания (что значит в приведенной цитате «грамматика сведена к минимуму»?), поспешу успокоить читателя: не стоит переживать за тот или иной конкретный язык или скептически оценивать его возможности. На практике каждое средство общения соответствует своему «взгляду на мир» и с достаточной полнотой обеспечивает коммуникативные потребности данного народа.

14. НОМИНАТИВНАЯ ФУНКЦИЯ

Еще одна чрезвычайно важная функция языка – номинативная, или назывная. Фактически мы уже касались ее, размышляя в предыдущем параграфе о функции познавательной. Дело в том, что называние составляет неотъемлемую часть познания . Человек, обобщая массу конкретных явлений, отвлекаясь от их случайных признаков и выделяя существенные, испытывает потребность закрепить полученное знание в слове. Так появляется название. Если бы не оно, понятие так и осталось бы бесплотной, умозрительной абстракцией. А при помощи слова человек может как бы «застолбить» обследованную часть окружающей действительности, сказать себе: «Это я уже знаю», повесить табличку-название и отправиться дальше.

Следовательно, вся та система понятий, которой обладает современный человек, покоится на системе названий. Легче всего показать это на примере имен собственных. Попробуем-ка из курсов истории, географии, литературы выбросить все имена собственные – все антропонимы (это значит имена людей: Александр Македонский, Колумб, Петр I, Мольер, Афанасий Никитин, Сент-Экзюпери, Дон Кихот, Том Сойер, дядя Ваня... ) и все топонимы (это названия местностей: Галактика, Северный полюс, Троя, Город Солнца, Ватикан, Волга, Освенцим, Капитолийский холм, Черная речка... ), – что останется от этих наук? Очевидно, тексты обессмыслятся, читающий их человек сразу потеряет ориентацию в пространстве и во времени.

А ведь названия – это не только имена собственные, но также и имена нарицательные. Терминология всех наук – физики, химии, биологии и т.д. – это все названия. Атомную бомбу и ту нельзя было бы создать, если бы на смену античному понятию «атом»* не пришли новые понятия – нейтрона, протона и других элементарных частиц, расщепления ядра, цепной реакции и т.д., – и все они закреплялись в словах!

Известно характерное признание американского ученого Норберта Винера о том, как научная деятельность его лаборатории тормозилась отсутствием соответствующего названия для данного направления поиска: неясно было, чем сотрудники этой лаборатории занимались. И только когда в 1947 году вышла в свет книга Винера «Кибернетика» (ученый придумал это название, взяв за основу греческое слово со значением ‘кормчий, рулевой’), новая наука семимильными шагами устремилась вперед.

Итак, номинативная функция языка служит не просто для ориентации человека в пространстве и времени, она идет рука об руку с функцией познавательной, она участвует в процессе познания мира.

Но человек по своей природе прагматик, он ищет прежде всего практическую пользу от своих дел. Это значит, что он не будет называть подряд все окружающие предметы в расчете на то, что эти названия когда-нибудь да пригодятся. Нет, он пользуется номинативной функцией с умыслом, избирательно, называя в первую очередь то, что для него ближе, чаще и важнее всего.

Вспомним для примера названия грибов в русском языке: сколько мы их знаем? Белый гриб (боровик), подберезовик (в Белоруссии его часто называют бабкой ), подосиновик (красноголовик), груздь, рыжик, масленок, лисичка, опенок, сыроежка, волнушка ... – не меньше десятка наберется. Но это все полезные, съедобные грибы. А несъедобные? Пожалуй, только два вида мы и различаем: мухоморы и поганки (ну, не считая еще некоторых ложных разновидностей: ложные опята и т.п.). А между тем биологи утверждают, что разновидностей несъедобных грибов значительно больше, чем съедобных! Просто они человеку не нужны, неинтересны (если не считать узких специалистов в этой области) – так зачем же впустую тратить названия и забивать себе голову?

Отсюда вытекает одна закономерность. В любом языке обязательно есть лакуны , то есть дыры, пустые места в картине мира. Иными словами, что-то обязательно должно быть не названо – то, что человеку (пока еще) не важно, не нужно...

Взглянем в зеркало на хорошо нам знакомое собственное лицо и спросим: это что такое? Нос . А это? Губа . А что между носом и губой? Усы . Ну а если усов нет – как это место называется? В ответ – пожимание плечами (или лукавое «Место между носом и губой»). Ну хорошо, еще вопрос. Это что такое? Лоб . А это? Затылок . А что между лбом и затылком? В ответ: голова . Нет, голова – это все в целом, а как называется данная часть головы, между лбом и затылком? Мало кто вспомнит название темя , чаще всего ответом будет то же пожимание плечами... Да, что-то должно не иметь названия.

И еще одно следствие вытекает из сказанного. Для того чтобы предмет получил название, нужно, чтобы он вошел в общественный обиход, перешагнул через некоторый «порог значимости». До каких-то пор еще можно было обходиться случайным или описательным названием, а с этих пор уже нельзя – нужно отдельное имя.

В этом свете любопытно, например, понаблюдать за развитием средств (орудий) письма. История слов перо, ручка, авторучка, карандаш и т.п. отражает развитие «кусочка» человеческой культуры, формирование соответствующих понятий в сознании носителя русского языка. Помню, как в 60-е годы в СССР появились первые фломастеры. Тогда они были еще редкостью, их привозили из-за границы, и возможности их использования были еще не вполне ясны. Постепенно эти предметы стали обобщаться в особое понятие, но еще долго не получали своего четкого наименования. (Бытовали названия «плакар», «волокнистый карандаш», да и в написании наблюдались варианты: фломастер или фламастер ?) Сегодня фломастер – уже «отстоявшееся» понятие, прочно закрепившееся в соответствующем названии. Но вот уже совсем недавно, в конце 80-х, появились новые, несколько отличные орудия письма. Это, в частности, автоматический карандаш со сверхтонким (0,5 мм) грифелем, выдвигающимся щелчками на определенную длину, затем шариковая ручка (опять-таки со сверхтонким наконечником), пишущая не пастой, а чернилами, и т.п. Как они называются? Да пока что – в русском языке – никак. Их можно охарактеризовать только описательно: приблизительно так, как это сделано в данном тексте. Они еще не вошли широко в быт, не стали фактом массового сознания, а значит, можно пока еще обойтись без специального наименования.

Отношение человека к названию вообще непросто.

С одной стороны, со временем название привязывается, «прикипает» к своему предмету, и в голове у носителя языка возникает иллюзия исконности, «природности» наименования. Имя становится представителем, даже заместителем предмета. (Еще древние люди верили, что имя человека внутренне связано с ним самим, составляет его часть. Если, скажем, нанести вред имени, то пострадает сам человек. Отсюда проистекал запрет, так называемое табу, на употребление имен близких родственников.)

С другой стороны,участие имени в процессе познания приводит еще к одной иллюзии: «если знаешь название – знаешь и предмет». Допустим, мне знакомо слово суккулент – следовательно, я знаю, что это такое. Об этой своеобразной магии термина хорошо писал тот же Ж.Вандриес: «Знать имена вещей – значит иметь над ними власть... Знать название болезни – это уже наполовину вылечить ее. Нам не следует смеяться над этой первобытной верой. Она живет еще в наше время, раз мы придаем значение форме диагноза. “У меня голова болит, доктор”. – “Это цефалалгия”. “У меня плохо работает желудок”. – “Это диспепсия”... А больные чувствуют себя уже лучше только оттого, что представитель науки знает название их тайного врага».

Действительно, нередко в научных дискуссиях становишься свидетелем того, как споры по существу предмета подменяются войной названий, противоборством терминологий. Диалог идет по принципу: скажи мне, какие термины ты употребляешь, и я скажу тебе, к какой школе (научному направлению) ты принадлежишь.

Вообще же говоря, вера в существование единственно правильного наименования распространена шире, чем мы это себе представляем. Вот как сказал поэт:

Когда мы уточним язык
И камень назовем как надо,
Он сам расскажет, как возник,
В чем цель его и где награда.

Когда звезде подыщем мы
Ее единственное имя –
Она, с планетами своими,
Шагнет из немоты и тьмы...

(А.Аронов)

Не правда ли, это напоминает слова старого чудака из анекдота: «Я все могу себе представить, все могу понять. Я даже понимаю, как люди открыли такие далекие от нас планеты. Я одного только не могу взять в толк: откуда они узнали их имена?».

Конечно, не стоит переоценивать силу имени. И тем более нельзя ставить знак равенства между вещью и ее названием. А то ведь недолго прийти к выводу, что все наши беды проистекают от неправильных наименований и стоит лишь поменять имена, как все тут же поправится. Такое заблуждение, увы, тоже не минует человека. Стремление к повальному переименованию особенно заметно в периоды социальных потрясений. Переименовываются города и улицы, вместо одних воинских званий вводятся другие, милиция становится полицией (или, в других странах, наоборот!), техникумы и институты в мгновение ока перекрещиваются в колледжи и академии... Вот что значит номинативная функция языка, вот какова вера человека в название!

15. РЕГУЛЯТИВНАЯ ФУНКЦИЯ

Регулятивная функция объединяет те случаи использования языка, когда говорящий ставит своей целью непосредственно воздействовать на адресата: побудить его к какому-то действию или запретить ему что-либо делать, заставить ответить на вопрос и т.д. Ср. такие высказывания, как: Который час? Хочешь молока? Позвоните мне, пожалуйста, завтра. Все на митинг! Чтоб я этого больше не слышал! Ты возьмешь с собой мою сумку. Не надо лишних слов . Как видно уже из приведенных примеров, в распоряжении регулятивной функции находятся многообразные лексические средства и морфологические формы (особую роль тут играет категория наклонения), а также интонация, порядок слов, синтаксические конструкции и т.п.

Замечу, что различного рода побуждения – такие, как просьба, приказ, предостережение, запрет, совет, убеждение и т.п., – не всегда оформляются как таковые, выражаясь при помощи «собственных» языковых средств. Иногда они выступают в чужом обличье, с использованием языковых единиц, обслуживающих обычно иные цели. Так, обращенную к сыну просьбу не приходить домой поздно мать может выразить непосредственно, с использованием формы повелительного наклонения («Не приходи сегодня поздно, пожалуйста!»), а может замаскировать ее под вопрос («Во сколько ты собираешься вернуться?»), а также под упрек, предупреждение, констатацию факта и т.д.; сравним такие высказывания, как: «Вчера ты опять поздно пришел...» (с особой интонацией), «Смотри – теперь рано темнеет», «Метро работает до часу, не забудь», «Я буду очень волноваться» и т.п.

В конечном счете регулятивная функция направлена на создание, поддержание и регулирование отношений в человеческих микроколлективах, то есть в той реальной среде, в которой обитает носитель языка. Нацеленность на адресата роднит ее с коммуникативной функцией (см. § 11). Иногда вместе с регулятивной функцией рассматривают также функцию фатическую *, или контактоустанавливающую. Имеется в виду, что человеку всегда нужно определенным образом вступить в разговор (окликнуть собеседника, поприветствовать его, напомнить о себе и т.п.) и выйти из разговора (попрощаться, поблагодарить и т.п.). Но разве установление контакта сводится к обмену фразами типа «Здравствуй» – «До свидания»? Фатическая функция значительно шире по сфере своего применения, и поэтому немудрено, что ее сложно отграничить от функции регулятивной.

Попробуем вспомнить: о чем мы говорим в течение дня с окружающими? Что, это все информация жизненно важная для нашего благополучия или непосредственно влияющая на поведение собеседника? Да нет, большей частью это разговоры, казалось бы, «ни о чем», о пустяках, о том, что и без того известно собеседнику: о погоде и об общих знакомых, о политике и о футболе у мужчин, об одежде и детях у женщин; теперь к ним прибавились еще комментарии к телесериалам... Не надо относиться к таким монологам и диалогам иронически и высокомерно. На самом деле это разговоры не о погоде и не о «тряпках», а друг о друге , о нас с вами, о людях. Для того чтобы занять, а затем поддерживать определенное место в микроколлективе (а таковым является семья, круг друзей, производственный коллектив, соседи по дому, даже спутники по купе и т.д.), человек обязательно должен разговаривать с другими членами данной группы.

Даже если вы случайно оказались вместе с кем-то в кабине движущегося лифта, то, возможно, чувствуете некоторую неловкость и поворачиваетесь спиной: расстояние между вами и вашим спутником слишком мало, чтобы делать вид, что вы не замечаете друг друга, а завязывать разговор тоже в общем-то не имеет смысла – не о чем, да и ехать слишком недолго... Вот тонкое наблюдение в повести современного российского прозаика В.Попова: «По утрам мы все вместе поднимались в лифте... Лифт поскрипывал, шел вверх, и все в нем молчали. Все понимали, что нельзя так стоять, что надо что-то сказать, быстрее что-то сказать, чтобы разрядить это молчание. Но говорить о работе было еще рано, а о чем говорить – никто не знал. И такая в этом лифте стояла тишина, хоть выпрыгивай на ходу».

В коллективах же относительно постоянных, долговременных установление и поддержание речевых контактов – важнейшее средство регулирования отношений. Вот, к примеру, вы встречаете на лестничной площадке соседку Марию Ивановну и говорите ей: «Доброе утро, Марья Иванна, что-то вы сегодня рано...». У этой фразы – двойное дно. За ее «внешним» смыслом прочитывается: «Напоминаю, Мария Ивановна, я – ваш сосед и хотел бы по-прежнему оставаться с вами в добрых отношениях». Ничего лицемерного, лживого в подобных приветствиях нет, таковы правила общения. И все это очень важные, просто необходимые фразы. Образно можно сказать так: если вы сегодня не похвалите новые бусы на своей подруге, а она, в свою очередь, завтра не поинтересуется, как развиваются ваши отношения с неким общим знакомым, то через пару дней между вами, возможно, пробежит легкий холодок, а через месяц вы, может быть, и вовсе потеряете свою подругу... Не хотите поставить эксперимент? Поверьте на слово.

Подчеркну: общение с родственниками, приятелями, соседями, спутниками, сослуживцами нужно не только для поддержания определенных отношений в микроколлективах. Оно важно и для самого человека – для его самоутверждения, для реализации его как личности. Дело в том, что индивид играет в обществе не только некоторую постоянную социальную роль (например, «домохозяйка», «школьник», «ученый», «шахтер» и т.п.), но и все время примеряет к себе разные социальные «маски», например: «гость», «пассажир», «больной», «советчик» и т.п. И весь этот «театр» существует главным образом благодаря языку: для каждой роли, для каждой маски есть свои речевые средства.

Разумеется, регулятивная и фатическая функции языка направлены не только на улучшение отношений между членами микроколлектива. Иногда человек, наоборот, прибегает к ним в «репрессивных» целях – для того, чтобы отдалить, оттолкнуть от себя собеседника. Иными словами, язык используется не только для взаимных «поглаживаний» (это принятый в психологии термин), но также для «уколов» и «ударов». В последнем случае мы имеем дело с выражениями угрозы, оскорблениями, ругательствами, проклятиями и т.п. И опять-таки: общественная конвенция – вот кто устанавливает, что считать грубым, оскорбительным, унизительным для собеседника. В русскоязычном уголовном мире одно из самых сильных, смертельных оскорблений – «козел!». А в аристократическом обществе позапрошлого века слова подлец было достаточно для того, чтобы вызвать обидчика на дуэль. Сегодня же языковая норма «мягчеет» и планка репрессивной функции поднимается достаточно высоко. Это значит – человек воспринимает как оскорбительные только очень сильные средства...

Кроме рассмотренных выше языковых функций – коммуникативной, мыслительной, познавательной, номинативной и регулятивной (к которой мы «приплюсовали» фатическую), можно выделять еще другие общественно значимые роли языка. В частности, этническая функция означает, что язык объединяет этнос (народ), она помогает сформироваться национальному самосознанию. Эстетическая функция превращает текст в произведение искусства: это сфера творчества, художественной литературы – о ней уже шла речь раньше. Эмоционально-экспрессивная функция позволяет человеку выражать в языке свои чувства, ощущения, переживания... Магическая (или заклинательная) функция реализуется в особых ситуациях, когда язык наделяется как бы надчеловеческой, «потусторонней» силой. Примерами могут служить заговоры, божбы, клятвы, проклятия и некоторые иные ритуальные виды текстов.

И все это – еще не полный «круг обязанностей» языка в человеческом обществе.

Задачи и упражнения

1. Определите, какие функции языка реализуются в следующих высказываниях.

а) Крыжовка (вывеска на здании железнодорожной станции) .
б) Переучет (табличка на двери магазина) .
в) Здравствуйте. Меня зовут Сергей Александрович (учитель, входя в класс) .
г) Равносторонний прямоугольник называется квадратом (из учебника) .
д) «Я в среду не приду на тренировку, не смогу». – «Надо, Федя, надо» (из разговора на улице) .
е) Чтоб ты провалился, пьянчуга проклятый! (Из квартирной перебранки) .
ж) Я изучил науку расставанья В простоволосых жалобах ночных (О.Мандельштам) .

2. В одном фильме «из заграничной жизни» герой спрашивает служанку:

– Миссис Майонз дома?
И получает ответ:
– Ваша мать в гостиной.

Почему спрашивающий называет свою мать так официально: «миссис Майонз»? И почему служанка в своем ответе выбирает иное наименование? Какие функции языка реализуются в данном диалоге?

3. Какие языковые функции реализуются в следующем диалоге из повести В.Войновича «Жизнь и необыкновенные приключения солдата Ивана Чонкина»?

Помолчали. Потом Чонкин посмотрел на ясное небо и сказал:
– Сегодня, видать по всему, будет вёдро.
– Будет вёдро, если не будет дождя, – сказал Леша.
– Без туч дождя не бывает, – заметил Чонкин. – А бывает так, что и тучи есть, а дождя все равно нету.
– Бывает и так, – согласился Леша.
На этом они и расстались.

4. Прокомментируйте следующий диалог двух персонажей романа М.Твена «Приключения Гекльберри Финна».

– ...А вот если подойдет к тебе человек и спросит: «Парле ву франсе?» – ты что подумаешь?
– Ничего не подумаю, возьму и тресну его по башке...

Какие языковые функции «не срабатывают» в данном случае?

5. Очень часто человек начинает разговор со слов типа послушай(те), знаешь ли (знаете ли) или с обращения к собеседнику по имени, хотя рядом с тем никого нет, так что это обращение тоже не имеет особого смысла. Для чего говорящий это делает?

6. Физика учит: основных цветов солнечного спектра семь : красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий, фиолетовый. А между тем самые простые наборы красок или карандашей включают в себя шесть цветов, и это другие составляющие: черный, коричневый, красный, желтый, зеленый, синий. (При «расширении» набора появляются голубой, оранжевый, фиолетовый, лимонный и даже белый...) Какая из этих картин мира в большей степени отражена в языке – «физическая» или «бытовая»? Какими языковыми фактами это можно подтвердить?

7. Перечислите названия пальцев на руке. Все ли названия одинаково быстро приходят вам в голову? С чем это связано? А теперь перечислите названия пальцев на ноге. Какой отсюда следует вывод? Как это согласуется с номинативной функцией языка?

8. Покажите на себе, где находится у человека голень, щиколотка, лодыжка, запястье. Легким ли для вас оказалось это задание? Какой отсюда следует вывод о соотношении мира слов и мира вещей?

9. В языке действует такой закон: чем чаще слово употребляется в речи, тем в принципе шире его значение (или, по-другому, тем больше у него значений). Как можно обосновать это правило? Покажите его действие на примере следующих русских существительных, обозначающих части тела.

Голова, лоб, пятка, плечо, запястье, щека, ключица, рука, ступня, нога, поясница, висок.

10. Человека высокого и крупного по-русски могут назвать примерно такими словами: атлант, исполин, великан, богатырь, гигант, колосс, Гулливер, Геракл, Антей, верзила, дылда, амбал, слон, шкаф ... Представьте себе, что вам поручено подобрать название для нового магазина готовой одежды больших размеров (от 52-го и выше). Какое (или какие) название вы выберете и почему?

11. Попытайтесь определить, какие понятия лежат исторически в основе значений следующих русских слов: поручительство, допотопный, буквально, возвещать, отвратительный, сдержанно, раскрепощенно, сличать, распределение, недоступный, покровительство, подтверждение . Какую закономерность можно заметить в семантической эволюции данных слов?

12. Ниже приводится ряд белорусских существительных, не имеющих однословных соответствий в русском языке (по словарику «Самабытные слова» И.Шкрабы). Переведите эти слова на русский язык. Как объяснить их «самобытность»? С какой функцией языка (или с какими функциями) соотносится наличие таких – безэквивалентных – слов?

Вырай, краска, клёк, груца, калiва, вясельнiк, гарбарня.

13. Можете ли вы точно определить значение таких слов в русском языке, как деверь, шурин, золовка, свояченица ? Если нет, то почему?

14. В книге «Дикорастущие полезные растения СССР» (М., 1976) можно найти немало примеров того, как классификация научная (ботаническая) не совпадает с классификацией бытовой («наивной»). Так, каштан и дуб относятся к семейству буковых. Черника и абрикос входят в одно семейство – розоцветных. Орех (лещина) относится к семейству березовых. Плоды груши, рябины, боярышника относятся к одному классу и называются яблоком.
Как объяснить эти расхождения?

15. Почему у человека, кроме имени собственного, бывают еще разнообразные «вторые имена»: прозвища, клички, псевдонимы? Почему человек, уходя в монахи, должен отказываться от своего мирского имени и принимать новое – духовное? Какие функции языка реализуются во всех этих случаях?

16. Существует такое неписаное правило, которого придерживаются студенты при подготовке к экзаменам: «Не знаешь сам – объясни товарищу». Как можно объяснить действие этого правила применительно к основным функциям языка?

* В древнегреческом a-tomos означало буквально ‘неделимый’.

(Продолжение следует)

Функции естественного человеческого языка – это назначение, роль в человеческом обществе. Представление о функциях языка меняется исторически в соответствии с изменением взглядов на природу языка, на его соотношение с бытием, сознанием:

Первоначально язык рассматривался как средство обозначения вещей;

Затем, как средство выражения и передачи универсальной мысли;

Как средство образования идей;

Как средство членения и восприятия бытия, причем у каждого народа – свое [Зубкова 2003, с.19].

В настоящее время все ученые единодушны в признании полифункциональности языка, но единства в вопросе о том, какие же функции выделять. Под функциями языка понимаются все виды функционирования языковых явлений.

Понимая функцию как целевое назначение объекта, используемого субъектом, многие исследователи, различают:

Функции языка как общественного явления;

Функции языка как системы знаков;

Частные функции в конкретных ситуациях общения.

Мы будем исходить из того, что функции национально (этнического) языка (Языка) или его вариантов (диалектов, социолектов и др.) и функции знаков языковой системы – это разнопорядковые явления. Так, для любого этнического языка важными функциями являются:

Этническая, заключающаяся в формировании этнического самосознания,

Национально-культурная (аккумулятивная, фиксирование и передача культурного опыта).

Речь может идти о функционировании того или иного этнического языка как средства международного, межэтнического общения, о выполнении языком функции государственного языка, о функционировании языков в различных сферах человеческой деятельности – научной, бытовой и т.д., а также в частных ситуациях общения – в ситуации обращения, просьбы, обещания и др.

Исследование сущности естественного человеческого языка невозможно без рассмотрения его функций, потому что именно в функционировании проявляется природа такого сложного явления, как человеческий язык. Функции человеческого языка – это базовые, сущностные универсальные функции, присущие любому этническому языку.

Язык – необходимое условие формирования и развития человеческого общества и самого человека, поэтому Эдвард Сепир (1884 – 1939) назвал в качестве основной функции языка – креативную функцию.

К базовым функциям человеческого языка и конкретных этнических языков обычно относят функции:

Коммуникативную (быть средством общения, обмена информацией),

Мыслительную (служить средством формирования и выражения мысли, деятельности сознания);

Экспрессивную (выражать чувства, эмоции).

Базовые функции находят свое проявление в частных функциях.

Основное назначение человеческого языка как коммуникативного средства – передача информации в пространстве и во времени. Люди общаются, взаимодействуют во всех видах деятельности – практической, познавательной, духовной. Коммуникация – это социальный процесс. Она служит формированию общества, выполняет связующую функцию. Коммуникативная деятельность – важнейший аспект социального поведения человека. В коммуникации осуществляется социализация, овладение опытом, языком. Благодаря языку осуществляется преемственность человеческой культуры, происходит накопление и усвоение опыта, выработанного предшествующими поколениями.

Конкретные проявления коммуникативной функции – частные функции. К числу частных функций языка относятся следующие функции:

Фатическая (контактоустанавливающая),

Апеллятивная (обращения),

Волюнтативная (выражение воли),

Директивная (функция воздействия),

Суггестивная (воздействие на психику другого человека),

Регулятивная (создание, поддержание и регулирование отношений в человеческом микроколлективе),

Интерактивная (использование языковых средств при языковом взаимодействии коммуникантов с целью воздействия друг на друга);

Магическая (заклинательная), использование языковых средств в практике шаманов, экстрасенсов и т.п.

Можно выделить и другие частные коммуникативные функции.

Мыслительная функция языка связана с формированием, выражением и передачей мыслительного содержания. Язык – не просто форма, оболочка для мысли, но и способ мышления человека.

Познавательная (когнитивная) функция заключается в использовании языковых выражений для обработки и хранения знаний в памяти индивида и общества, для формирования картины мира.

У языка есть интерпретативная (толковательная) функция, которая заключается в раскрытии глубинного смысла воспринятых языковых высказываний (текстов).

Выделяют также эстетическую (поэтическую) функцию, которая реализуется в основном в художественном творчестве, при создании художественных произведений.

Метаязыковая (метаречевая) функция заключается в передаче сообщений о фактах языка и речевых актах на нем.

Кроме названных выше функций языка можно выделить функции языковых единиц как компонентов языковой системы. Так, основной функцией слова является номинативная функция, функция именования объектов предметного и духовного мира. С когнитивной функцией связаны обобщающая, классифицирующая функции номинативных единиц.

А.А.Леонтьев разграничивает функции языка и функции речи.

Регулятивная (коммуникативная), всякая коммуникация может рассматриваться как попытка регулировать поведение окружающих. Выделяются три варианта регулятивной функции: индивидуально-регулятивная, коллективно-регулятивная и саморегулятивная.

Познавательная, имеющая два аспекта – индивидуальный (средство овладения общественно-историческим опытом и социальный (построение, накопление и организация общественно-исторического опыта человечества);

Национально-культурная функция, язык фиксирует реалии специфичные для данной культуры.

К функциям речи, согласно А.А.Леонтьеву относятся:

Магическая функция;

Диакритическая, связанная с сокращением, сжатием сообщения в определенной коммуникативной ситуации;

Эмоциональная и эстетическая функция. Эмоциональное и эстетическое переживания вызываются у адресата не на уровне словаря, а за счет комбинации этих средств в речевом произведении.

3. ИЗ ИСТОРИИ ЯЗЫКОЗНАНИЯ

Общелингвистические проблемы осознаются постепенно. Центры интереса лингвистической мысли меняются.

Лингвистика, как и любая другая наука, стоит на фундаменте, заложенном в далеком прошлом. В истории лингвистики можно найти примеры верных догадок о языке, заложивших основы современной лингвистики.

В античности сложились три так называемые «традиции»: греко-римская, индийская и китайская. Европейская наука имеет в качестве своих истоков первую традицию, идеи древнегреческих философов. Те древние источники, которые сохранились, позволяют проследить развитие учения о языке, начиная от Платона (428-348 гг. до н.э.). Одним из важнейших вопросов греческой философии был вопрос о том, устроен язык «по природе» или «по обычаю». Устроенными «по природе» считались те явления, сущность которых, вечная и неизменная, лежит вне человека. Устроенными «по обычаю» считались те явления, которые приняты в силу определенных обычаев и традиций, т.е. в силу подразумеваемого соглашения между членами общества. Применительно к языку антиномия «по природе» vs. «по обычаю» была сведена к вопросу о природе наименования, о том, существует ли связь между обозначаемой словом вещью и звуковой формой слова. Приверженцы «природного» взгляда на язык утверждали наличие такой связи. Признавалось существование различных способов «природной» связи: имитирование словами звуков животных, природных явлений и т.п. Считалось, что определенные звуки выражают те или иные свойства предметов и явлений. Среди звуков выделялись нежные, резкие, жидкие, мужественные и др. Так, звук [р] считался резким, следовательно, наличие [р] в таких словах, как резать, рвать, реветь, рык и др., естественно (по природе) объясняется (мотивируется) теми явлениями, которые обозначаются этими словами.Мотивированные наименования считались «правильными именами», потому что они якобы отражали признаки, присущие вещам. Правильные имена давались Богами, а Боги не могли давать неправильные имена, потому что им была известна сущность именуемой вещи. А если имя давали люди («по установлению»), то это были случайные имена, не отражающие природу именуемой вещи.

Во IIв. до н.э. имел место спор о том, насколько «регулярен» язык. В языке – при том, что изменения большинства слов подчинены регулярным правилам, или моделям, существуют и многочисленные исключения. Регулярность (ср.:стол –столы, столб – столбы ) греки называли аналогией, а нерегулярность (ср.:человек – люди, ребенок – дети ) – аномалией. Аналогисты направляли свои усилия на выявление различных моделей, посредством которых можно классифицировать слова. Аномалисты, не отрицая определенных регулярностей в образовании слов, указывали на многочисленные примеры нерегулярных словоформ.

Учение греков опиралось на письменные тексты. Устная речь считалась зависимой от письменной. Считалось, что чистоту языка сохраняют грамотные люди, а неграмотные портят язык. Такое представление о языке продержалось более 2-х тысяч лет.

Кроме греко-латинской традиции в античности возникла индийская традиция. Здесь также исследовались классические тексты, составлялись словари вышедших из употребления слов, комментарии к текстам. Древнеиндийские грамматисты изучали древние священные тексты – Ведийские гимны, написанные на санскрите. Ученые уделяли большое внимание изучению фонетики, так как необходимо было создать правила точного устного воспроизведения Ведийских гимнов. Древнеиндийская классификация звуков речи является более разработанной и точной, чем все известные нам классификации, которые предлагались в Европе вплоть до XVIIIв. Грамматика Панини (IVв. до н.э.), по оценке Лайонза, по своей полноте, последовательности, лаконичности намного превосходит все грамматики, написанные вплоть до настоящего времени. Эта грамматика носит порождающий характер. Следуя правилам грамматики в установленном порядке, можно было порождать определенные речевые произведения.

Римляне во всех областях науки, в искусстве, литературе находились под сильным влиянием греческой культуры. Латинские грамматисты почти полностью восприняли греческие образцы. Сходство греческого и латинского языков утвердило точку зрения, согласно которой грамматические категории, древними греками являются универсальными для языка вообще. Латинские грамматики Доната и Присциана использовались в качестве учебников латыни до XVIIв.

В средневековой Европе исключительно важное место в образовании занимала латынь. Хорошее знание латыни было необходимо как для светского, так и для церковного поприща. Латынь была не только языком Священного Писания и католической церкви, но и международным языком дипломатии, науки, культуры.

Для эпохи Возрождения характерен интерес к национальным языкам и литературе. Литература классической древности рассматривалась как источник всех культурных ценностей цивилизации. В этот период появляются грамматики национальных языков. Классическое учение было перенесено на новые европейские языки.

Научное языкознание Нового времени стремится объяснить рациональным образом законы построения языка. В 1660 г. во Франции появилась «Всеобщая рациональная грамматика» (Грамматика Пор-Рояль) А.Арно и К.Лансло. Цель этой грамматики – доказательство того, что структура языка опирается на логические основы, а различные языки – это варианты одной логической рациональной системы.

Иногда считают, что научное исследование языка зародилось лишь в XIXв. Только вXIXв. факты стали предметом внимательного и объективного рассмотрения [Лайонз 1978]. Научные гипотезы стали строиться на основе тщательно отобранных фактов. Был разработан специальный метод исследования фактов – сравнительно-исторический метод.

Выдвижение на первый план исторических обоснований было характерно в то время не только для языкознания, но и для других наук, как естественных, так и гуманитарных.

В конце XVIIIв. было доказано, что санскрит, священный язык Индии, родственен древнегреческому, латыни и другим языкам. В 1786 г. У.Джонс отметил, что санскрит обнаруживает такое сходство в корнях и грамматических формах с названными языками, которое нельзя объяснить случайным совпадением. Это сходство настолько разительно, что нельзя не прийти к выводу, что эти языки имеют общий источник, который возможно уже не существует. Это открытие требовало научного объяснения. Необходимы были надежные методологические принципы для выявления родства языков.

Родственные языки происходят от одного общего языка-основы и входят в одну семью языков. Чем дальше мы уходим в древность, тем меньше различий обнаруживается между сравниваемыми языками

Компаративисты опирались преимущественно на грамматические соответствия. Рассматривали слова основного словарного фонда, так как «культурные» слова часто заимствуются. Языки, находящиеся в географическом или культурном контакте, легко заимствуют слова друг у друга. Часто те или иные реалии или понятия, перенимаемые одним народом у другого, сохраняют свои исходные названия.

Ученые-компаративисты изучают не просто сходство языковых элементов, а регулярные соответствия. Регулярные соответствия между звуками слов, сходных по значению, в разных языках формулируются в виде звуковых законов.

Развитие лингвистической науки происходило в тесной связи с общей познавательной работой человека. Становление предмета науки о языке шло через мифы, философию, грамматику, рациональную грамматику. Вехами в истории лингвистической мысли являются концепции В.фон Гумбольдта, Ф. де Соссюра.

В.фон Гумбольдта (1767 – 1835) иногда признают основоположником общего языкознания, создателем философии языка XIXв.Концепция Гумбольдта – поворотный пункт в развитии теории языкознания. На базе идей Гумбольдта были развиты многие последующие концепции в ХХ веке. Гумбольдт выдвигал плодотворные идей во многих областях теоретического языкознания: язык и народ, язык и мышление, язык и языки и др. Он предупреждал против абсолютизации его идей, но потомки не всегда принимали это во внимание.

Гумбольдт отметил, что звуковой язык сыграл решающую роль в становлении человека как нового биологического вида и как мыслящего социального существа. Создание языка обусловлено внутренней потребностью человечества. Язык – не только внешнее средство общения людей, но он заложен в самой природе человека [Гумбольдт 1984, с. 51]. Язык е просто пассивное орудие представления мысли, но он участвует в образовании самой мысли. Преобразованное в слово представление перестает быть исключительной принадлежностью одного субъекта. Переходя к другим, оно становится достоянием всего человеческого рода. Согласно Гумбольдту, строение языков у человеческого рода различно, потому что различными являются духовные особенности народов. Язык, по Гумбольдту превращается в особый мир, лежащий между миром внешних явлений и внутренним миром человека. Речь идет о закрепленной в языке системе значений. Гумбольдт подчеркивает единство всех языков, существование общих законов из развития и актуального функционирования. Это единство обусловлено воздействием универсальных характеристик мышления. Мысль об универсальности человеческих языков у Гумбольдта дополняется идеей об их этнической детерминированности.

Согласно Гумбольдту, мышление не просто зависит от языка, оно до известной степени обусловлено каждым отдельным языком. Каждый язык описывает вокруг народа, которому он принадлежит, откуда человеку дано выйти лишь постольку, поскольку он вступает в круг другого языка там же, с. 80]. Освоение иностранного языка можно бы уподобить завоеванию новой позиции в прежнем видении мира.

Раскрывая сущностные характеристики языка, Гумбольдт использовал диалектический способ их представления в виде антиномий. Антиномия – это противоречие между двумя взаимоисключающими предметами или качествами, закономерность каждого из которых рационально доказуема. Такое сложное вления, как язык, невозможно описать, не прибегая к такому способу. Так, при описании языка устанавливаются следующие антиномии: объективного и субъективного, индивидуального и коллективного, социального и психологического, деятельностного и статического, понимания и непонимания и др.

В XIX– ХХ вв. в лингвистике господствовала сциентистская модель, привнесенная естественными науками в лингвистический компаративизм, структурализм, генеративизм.

Для большинства лингвистических теорий ХХ в. характерен принцип приоритета синхронного описания языка, который предполагает, что исторические соображения не существенны для исследования определенного состояния языка. Такой подход к анализу языка был провозглашен Ф.де Соссюром (1857-1913). Соссюр проводит аналогию с игрой в шахматы. В шахматной партии позиции на доске постоянно изменяются. Однако в каждый данный момент времени позиция полностью описывается указанием мест, занимаемых шахматными фигурами. Каким путем участники партии пришли к данной позиции (конкретные ходы, их число, очередность и т.п.) совершенно неважно для описания самой позиции. Она может быть описана синхронически, без обращения к предшествующим ходам. То же самое, по Соссюру, верно относительно языка.

Все языки постоянно изменяются, но состояния языка могут быть описаны независимо друг от друга. Каждое состояние языка может и должно быть описано само по себе безотносительно к тому, из чего оно развилось или что может из него развиться.

Понятие исторического развития языка (языкового изменения) наиболее плодотворно используется в макроскопическом масштабе, т.е. при сравнении достаточно удаленных друг от друга временных состояний [Лайонз 1978]. В микроскопическом масштабе, т.е. при сравнении двух достаточно близких друг от друга языковых состояний языка, невозможно провести четкой границы между диахронической и синхронической вариативностью.

Ф.де Соссюр обратил внимание лингвистов на системность языка. Каждый язык представляет собой совокупность взаимосвязанных подсистем, которые образуют систему языка, систему отношений. Элементы языковой системы – звуки, слова т.д. – имеют значимость лишь постольку, поскольку они находятся друг с другом в отношениях эквивалентности и противопоставленности. Соссюр противопоставил язык и речь и призвал лингвистов вначале описать язык как наиболее стабильное в языковой деятельности. Что и было сделано в рамках системно-структурной парадигмы в ХХ в.

Лингвистика, начиная от Соссюра, ставила задачу, выбрать из текучего языкового опыта нечто стабильное и упорядоченное. Системно-структурное языкознание стремилось выявить целостность и дискретность своего объекта. Задачей исследования считалось извлечение из текста виртуальных языковых единиц (фонем, морфем и др.) на основе метода оппозиции и учета дистрибуции (окружения, контекста).

Во второй половине ХХ века наблюдается экспансия идей и подходов американского языкознания, в первую очередь идее генеративизма, разрабатываемого под влиянием идей Ноама Хомского. Н. Хомский включил в круг исследований лингвиста описание языковой интуиции носителя языка. Лингвистическая теория стала пониматься как исследование работы мышления человека и его связь с языком. Была выдвинута идея врожденной грамматики, глубинных и поверхностных структур, разработана методика генеративной грамматики.

В последние десятилетия прошлого века интересы лингвистов все больше концентрировались на изучении роли человека в языке, на использовании языка человеком (прагмалингвистический аспект).

Постмодернистская наука последнего времени принципиально отказывается от любых объективных критериев, провозглашая ничем не ограниченную субъективность каждого акта языковой интерпретации, неограниченное прочтение одного и того же текста. В текучем континууме надо искать закономерность. Стремлениям отбросить традицию и построить «другую лингвистику» часто не хватает фундамента. Анализ языка заставляет обращаться к позитивизму. Лингвистика продолжает идти своим путем. Индивидуальные «текучие» ассоциации остались вне лингвистического анализа, потому что неизвестно какими методами их изучать.

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Подобные документы

Понятие "компетентность", "компетенция", "коммуникативная компетенция". Коммуникативная компетенция как условие межкультурной коммуникации. Реализация принципа коммуникативной направленности на уроках иностранного языка. Обучение диалогической речи.

курсовая работа , добавлен 24.01.2009

Совершенствование у будущих учителей английского языка умений профессионального иноязычного речевого общения с учащимися на занятиях кружка. Методики и формы коммуникативной подготовки, формирование навыков: дидактическая речь учителя иностранного языка.

дипломная работа , добавлен 25.11.2011

Понятие и характеристики знаковой системы. Репрезентативная и коммуникативная функции естественного языка. Роль его формализации в научном познании и логике. Основные семантические категории искусственного языка, уровни его организации, сфера применения.

реферат , добавлен 28.11.2014

Рассмотрение способов классификации (ареальный, типологический, генетический) и функций (коммуникативная, когнитивная, познавательная, волюнтативная) языка. Изучение религиозной, античной, звукоподражательной, биологической гипотез происхождения языка.

контрольная работа , добавлен 29.01.2010

Понятие и формы существования языка, свойственные ему черты и знаковая природа. Главные функции языка в обществе: репрезентативная, коммуникативная. Основные этапы развития международных искусственных языков, уровни их организации и классификация.

курсовая работа , добавлен 14.11.2013

Теории возникновения языка как средства коммуникации между людьми. Учение Энгельса о происхождении языка. Процесс образования отдельных языков, основные закономерности их развития. Образование, формирование и развитие словарного состава русского языка.

курсовая работа , добавлен 06.08.2013

Понятие языка и его динамическое целое. Особое отношение поэтической функции к динамическому целому языка. Трактовка поэтической функции языка Р. Якобсоном. Поэтическая функция языка не тождественна функциональному стилю. Язык художественного текста.

· великий математик Леонард Эйлер писал: “Язык нужен людям, чтобы они могли следить за своими мыслями и развивать их, а также общаться друг с другом”.

Действительно, каждое новое поколение конкретного этноса, осваивая язык, приобщается к знанию об окружающей действительности, общепринятым нормам поведения, отвергаемым или принимаемым народом ценностям.

Различаются три основные функции языка , выделенные Л. Эйлером, это:

Отслеживание мысли (опорная функция);

Формирование умозаключений (логическая функция);

Средство общения (коммуникационная функция).

благодаря этим функциям знаковая система превращается в языковую систему. Еще раз уточним, язык – это не просто набор слов, это построенная по определенным правилам структура.

· Опорную функцию языка впервые систематически исследовал Готлоб Фреге. Он заключил, что «Когда мы воспроизводим знак, то мы тем самым создаём определённую опору нашей мысли, – определённый центр, вокруг которого возникают различные представления. Из этих представлений мы выбираем одно и опять фиксируем его с помощью знака» . Таким образом, текст является последовательностью таких шагов. Любой текст есть последовательность мысленных ассоциаций.

· Как формируется текст в сознании? Формирование текста можно представить в виде последовательности таких мысленных актов:

Определение

Примеры языков

1. Естественные языки (языки используемые для общения людей). Система дискретных звуковых знаков «а», «б», «в»,… , являющаяся средством общения между людьми. В том числе язык жестов для глухонемых.

2. Язык жестов, мимики.

3. Система последовательностей двух символов «.» и «-» (короткий и длинный сигналы) представляет язык - код Морзе. За единицу времени принимается длительность одной точки. Длительность тире равна трём точкам. Пауза между элементами одного знака - одна точка, между знаками в слове - 3 точки, между словами - 7 точек. Буквенные коды (собственно «азбука») были добавлены коллегой Морзе, Альфредом Вейлем - факт, который Морзе впоследствии всячески отрицал.

4. Символьные языки

5. В том числе, система знаков, представляющих музыкальные звуки- ноты.

6. В том числе, языки программирования, а также любые машинные языки.

7. Язык живописи

МОДЕЛИ ЯЗЫКА

Каждый предмет (литература, математика, музыка и т. д.) имеет свой язык. Причем каждый язык может быть представим разными способами. Эти разные способы называются моделями, или реализациями языка.

Определение. Модель – это способ представления объектов и задания связей между ними. Модель языка задает способ формирования слов и текстов из мысленных образов.

Выше уже говорилось, что для каждого языка существует свое представление слов и свой способ формирования текстов . На самом деле, даже для разных моделей одного языка существует свое представление слов и свой способ формирования текстов.

Примеры.

· Русский, английский, китайский языки – 3 разные модели естественного языка;

· Язык жестов для глухонемых – другая модель естественного языка.

· В геометрии для представления плоских и пространственных фигур используются геометрическая и координатная модели математического языка;

Обратите внимание, что языки могут быть как бы взаимно заменяемыми .

Например, ту мысль, которую мы можем выразить на русском языке, мы можем выразить и на английском.

А вот язык жестов для глухонемых несколько более беден. Он передает не всю информацию. Хотя в жестомимическом языке, которым сегодня пользуются слабослышащие, насчитывается около 3 тысяч слов и понятий. Названия же, имена собственные "набираются" с помощью пальцевой азбуки. Этот язык постоянно пополняется новыми словами-жестами.

Каждая из этих моделей появилась как реализация процесса мышления в виде текста. Поэтому текст можно считать основным продуктом интеллектуальной деятельности. Следовательно, исследование интеллектуального уровня человека или текста, исследование интеллектуальных функций – это исследование языковых продуктов.