Рыков алексей иванович краткая биография. Самые закрытые люди. От Ленина до Горбачева: Энциклопедия биографий. Кто правил чекистами во время Соловецкого концлагеря
Рыков, второй после Ленина советский премьер, был расстрелян вместе с женой
Всем все до лампочки. Никто ничего не знает и знать не хочет. Разверзлась пропасть времен. При коммунистах мало что знали о прежней, царской России, но был интерес. Хотя бы как к запретному, крамольному. Сейчас же интереса к прошлой, советской жизни и истории ни у кого и в помине нет. Такой перелом, перепад и распад во всех областях жизни. Говорю же - пропасть. Вот о чем я думал, прежде чем написать: в этом году Наталье Рыковой - дочери Алексея Ивановича Рыкова - 96 лет. Ведь очень многие юные и уже не юные в нашей новой России безразлично спросят: а кто это такой?
Рыков - второй после Ленина руководитель Советского Союза, председатель Совнаркома СССР в 1924-1929 годах. Он был тогда очень популярен. Их с Николаем Бухариным лозунг «Обогащайтесь!» нашел отклик в умах и сердцах миллионов людей из народа, уставших от разрухи. Зато вызвал резкое неприятие большинства коммунистов, встретивших НЭП как отступление, предательство революционных идеалов. Вождем их был Иосиф Сталин, который обрел к тому времени огромную власть. О его всемогуществе говорит обращенная к Максиму Горькому фраза: «Думаем сменить Рыкова, путается в ногах!». Это значит, что генсек партии уже решал судьбу главы правительства. Рыков не «путался в ногах» - он стеной стоял против планов коллективизации, прямо заявив Сталину: «Ваша политика экономикой и не пахнет!».
В 1930 году Рыкова «ушли» с поста председателя Совнаркома, в 1937-м арестовали, а в 1938-м начался знаменитый процесс Бухарина-Рыкова, на котором Рыков, как и другие, признал все обвинения прокурора Андрея Вышинского. Но при этом, отвечая утвердительно на вопросы, хохотал. «У слышавших его хохот иностранных корреспондентов мороз пробегал по коже», - писал впоследствии Роман Гуль.
15 марта 1938 года Рыкова, Бухарина и еще 16 человек, проходивших вместе с ними по одному «делу», расстреляли. Жену Рыкова, Нину Семеновну, расстреляли в августе 1938 года.
Алексей Рыков - сменщик Владимира Ленина на «троне» Совнаркома
Наташу Рыкову, тогда ей было 22 года, арестовали за 15 дней до расстрела отца в Томске. Первые месяцы она провела в тамошней Екатерининской тюрьме, где дважды в царское время отбывал заключение революционер Алексей Рыков. «Мыла полы в камерах и коридорах, скребла до блеска, добела! - вспоминает Наталья Алексеевна. - Я привыкла все делать как следует... Как-то разнесся слух по тюрьме, что здесь среди жен «врагов народа» - жена Рыкова. Я из окна камеры кричала: «Мама! Мама!». Конечно, все напрасно... Много чего было. Нас пугали - ведут на допрос и проводят мимо носилок с окровавленным человеком - после пыток. В Новосибирске имитировали расстрел. Ночью повезли в машине через весь город в лес, высадили и скомандовали: «Вперед! Бегом!». Я споткнулась, упала, а подо мной шпалы и рельсы. Увидела, что на путях стоит вагонзак, и поняла, что расстреливать не будут... Так меня отправили в Москву.
В Москве была внутренняя тюрьма Лубянки, потом Бутырка, знаменитая Пугачевская башня, куда заключенных переводили уже после оглашения приговора. Мне дали 8 лет исправительно-трудовых лагерей. Привезли в Нарьян-Мар, оттуда по Печоре развозили по совхозам, высадили в совхозе «Новый бор». Места такие глухие, что нас никто не охранял, вокруг зоны не было даже колючей проволоки. Косили, сушили сено, собирали в копны. Баржи разгружали, закладывали силос.
Деревенские нас ненавидели. Это были спецпереселенцы, раскулаченные, мы для них были большевички, которые их раскулачивали! Зато у меня сложились вполне хорошие отношения с группой мужчин, осужденных за убийства, особенно с Георгием Васильевичем Тихоновым - он случайно убил человека, не рассчитал сил, просто хотел ударить. Потом меня этапировали в Воркутлаг, опять же вместе с убийцами, с Жорой Тихоновым. В трюме мои друзья-уголовники устроили меня на самое лучшее, самое светлое место. Не думайте, что за просто так! Я им пересказывала всего «Монте-Кристо», Толстого, Цвейга! Меня обожали слушать уголовницы еще в Томской тюрьме! Однажды там была даже драка из-за рассказа Стефана Цвейга про любовь. Одна уголовница заспорила с другой и набросилась на нее с криком: «Что ты понимаешь в любви?!». Я смотрела на них и думала - знал бы Стефан Цвейг!..
Публичная дружба со Сталиным Рыкову не помогла…
Вначале в лагере под Воркутой работала на турнепсе, это кормовая репа для скота, мы ею там объедались... Выковыривала из мерзлой земли, давала норму 180 процентов! К зиме перевели в Воркуту, там меня Иван Гронский пристроил гладильщицей, потом была больничной санитаркой в гнойном отделении. К Гронскому часто приходил Алексей Каплер, он был лагерным фотографом, и мы втроем долго разговаривали, вспоминали прошлую жизнь»...
Тут, конечно, надо пояснить нынешним молодым. Это были очень милые посиделки тех времен! В углу лагерного барака вели интеллигентную беседу три зека - дочь бывшего председателя Совнаркома Наталья Рыкова, бывший главный редактор «Известий» Иван Гронский и автор сценариев фильмов «Ленин в Октябре» и «Ленин в 18 году» Алексей Каплер. Он в 1943 году попал в лагерь из-за того, что в него влюбилась дочь Сталина - Светлана Аллилуева. Впоследствии, в шестидесятые годы, Алексей Каплер написал сценарии знаменитейших советских фильмов «Полосатый рейс» и «Человек-амфибия», а в семидесятые годы был известен на весь Советский Союз как ведущий популярнейшей телевизионной передачи «Кинопанорама». Рассказал бы он тогда в эфире о воркутинских посиделках - было бы то еще «кино» и та еще «панорама»...
…В 1946 году лагерный срок Натальи Рыковой закончился, ее освободили и... отправили в ссылку на 5 лет. Вначале жила в Казахстане, затем в Красноярском крае. Там приговор пересмотрели и сделали ссылку вечной. Но через три года умер Сталин... Наталью Алексеевну реабилитировали в 1956 году. А Алексея Рыкова и Николая Бухарина - лишь в 1988 году, через 50 лет после расстрела…
Автор сценариев фильмов «Ленин в Октябре» и «Ленин в 18 году» Алексей Каплер сидел вместе с Рыковой
…Теперь вернусь к тому, с чего начал, - никто ничего не знает и не хочет знать, никому ничего не интересно... Наверно, я не совсем прав. Ведь тысячи книг издаются. Посмотрите каталоги магазинов - все есть, от Троцкого до Берии. Если издают - значит покупают. Нынче не советские времена, в убыток печатать не будут. А Яковлев Александр Николаевич сколько издал, будучи председателем комиссии по реабилитации жертв политических репрессий! Больше пятидесяти томов! Он говорил: «Я боюсь реставрации идей. Материалы могут закрыть не сегодня завтра. Надо успеть опубликовать как можно больше».
Это - в больших масштабах. Но ведь такая же неустанная работа памяти ведется и в масштабах меньших. О Наталье Алексеевне я узнал от нашей доброй знакомой Алины Черсановны Ким, старшей сестры Юлия Кима. Ей было три года, а Юлику полтора года, когда арестовали и расстреляли их отца, журналиста Ким Чер Сана, а их маму, школьную учительницу русского языка и литературы Нину Всесвятскую бросили за колючую проволоку...
После выхода на свободу Нина Всесвятская с детьми жила в Малоярославце, где нашли приют многие репрессированные, отсидевшие, кому не разрешалось селиться ближе, чем за 101 километр от Москвы. Их так и называли - «сто первые». Там жила одно время и Наталья Рыкова, работала телефонисткой на ремонтном заводе. С маленьким городом Малоярославцем так или иначе связаны судьбы многих известных людей - поэтессы Натальи Кугушевой, гражданской жены адмирала Колчака Анны Тимиревой, племянницы Чайковского Анны фон Мекк, потомков знаменитых династий Бруни и Шаховских... 
Наталья Рыкова в ссылке прожила страшную жизнь, но выжила
Все материалы об этих людях годами собирают создатели городского культурно-просветительского центра Галина Ивановна Гришина и Зоя Николаевна Старыгина. Они же издают ежегодный альманах «Имена и время», выходящий тиражом 500 экземпляров. И посетители там есть всегда. Так что напрасно я считаю, будто никому ничего не интересно. Просто время сейчас такое - смутное, неопределенное, и многим молодым как-то не до своей истории...
…Наша современница Наталья Алексеевна Рыкова живет в однокомнатной квартире на Большой Ордынке, получает очень солидную по российским меркам пенсию - 5000 рублей (180 долларов). Это с учетом надбавок за преклонный возраст и за 18 лет, проведенных в тюрьмах, лагерях и ссылках. Ее навещают родственники, друзья, знакомые. Они коротают вечера за чаем, а то и за рюмкой «рыковки» - так называлась водка в те времена, когда отец Натальи Алексеевны был главой правительства СССР, вторым после Ленина...
P.S. В Интернете часто появляются сообщения о том, что известный советский авиаконструктор Александр Яковлев якобы называл свои самолеты «АИР» - в честь своего тестя Алексея Рыкова. Однако ни в одной биографии Натальи Алексеевны Перли-Рыковой, дочери Алексея Ивановича, нет ни малейших упоминаний о ее замужестве за Александром Яковлевым. Вот ее краткая биография: родилась 23 августа 1916 года, русская, уроженка Ростова-на-Дону. Окончила опытно-показательную школу-коммуну, организованную Пантелеймоном Лепешинским. Училась на рабфаке им. Николая Бухарина. В 1936-м окончила Московский госуниверситет им. Ленина, факультет языка и литературы. В 1921 году с родителями была на лечении в Германии. После окончания института направлена на работу в Высшую пограншколу НКВД, где работала преподавателем. В 1936-1937 годах служила в погранвойсках.
Авиаконструктор Александр Яковлев вряд ли был мужем…
После ареста отца административно сослана в Томск. Работала статистиком планового отдела трудколонии №1 в поселке Чекист. 1 марта 1938 года арестована. В 1937 году отказалась от отца как от «врага народа». В сентябре 1938 года этапирована в Москву. 17 марта 1939 года ОСО НКВД СССР, протокол №36, осуждена на 8 лет ИТЛ. Отбывала срок в Воркутлаге, Ухтпечлаге. После срока ОСО МГБ СССР сослана на 5 лет в Северо-Казахстанскую область. Работала учительницей.
В 1950 году ссылка заменена поселением в КК. 15 июня 1949 года прибыла в Красноярск. Ссылку отбывала в 6 км от Енисейска в поселке Епишино. Стала инвалидом 2-й группы после двух операций рака. Не могла найти работу. Муж работал бухгалтером, болел туберкулезом. В 1950 году временно работала бухгалтером в «Енисейзолотопродснабе» в Енисейске. 2 сентября 1954 года освобождена. Уехала в Москву. Мать, Рыкова Нина Семеновна, 7 июля 1937 года арестована, а 22 августа 1938 года приговорена к расстрелу и расстреляна.
Совершеннолетия (и разрешенного законодательством возраста для вступления в брак) Наталья Рыкова достигла в 1934 году. К этому времени Александром Яковлевым уже было создано 10 самолетов АИР - начиная с 1927 года, когда Наталье Рыковой было всего лишь 11 лет…
Сергей БАЙМУХАМЕТОВ, «Русский базар»
Почти у каждого человека бывает такой момент, когда жизнь, уступая властному вмешательству неотвратимых обстоятельств, вдруг разделяется на два этапа, вроде бы связанных и последовательных, но по существу резко различных и протекающих по разным руслам, словно две различные жизни. Такой рубеж Алексею Ивановичу Рыкову выпал в дни смерти и похорон В.И. Ленина. В те дни пошел отсчет второй части его жизни, которая поначалу внешне напоминала первый этап биографии, славный и благородный, но потом круто и помимо его воли изменила свое направление и неудержимо покатилась к трагическому концу, незаслуженному позору и забвению.
В дни похорон Ленина держались лютые холода. Восковой безжизненный Ильич лежал в Колонном зале Дома Союзов. Мимо него в великой скорби безмолвно двигался нескончаемый поток людей, а у гроба, словно тени, неслышно сменяя друг друга, стояли в прощальном почетном карауле глубоко опечаленные его близкие соратники.
Отстоял свои скорбные минуты и Алексей Иванович Рыков, погруженный в глубокие раздумья и воспоминания, как и его товарищи, локоть которых он особенно близко чувствовал в эти дни.
Пять дней похорон Владимира Ильича и еще пять дней до памятной сессии ВЦИК, которая назначила его преемником Ленина - на пост Председателя Совета Народных Комиссаров, поставила во главе правительства великой державы. Десять напряженных, горьких, ответственнейших дней. Он потом с болью в сердце вспоминал, как прожил те десять дней, так круто изменивших его жизнь, его судьбу. И судьбу партии, которую он создавал вместе с Лениным.
Тело Ленина решено было навечно поместить в Мавзолее на Красной площади. И хотя было очень морозно и Алексею Ивановичу нездоровилось, он сам наблюдал, как сооружался деревянный Мавзолей. Работами энергично руководил молодой, но уже известный архитектор Александр Викторович Щусев, снискавший славу возведением Казанского вокзала - здания неповторимого облика. Лучшие мастера Москвы возвели временную усыпальницу за три дня.
Алексей Иванович плохо спал в эти дни. Много раз, и даже ночью, он выходил на Красную площадь, кутаясь и стараясь прикрыть уши и давно обмороженное лицо. Побег из глухой пинежской ссылки в декабре 1910 года дорого обошелся ему. В долгом и опасном пути по зимним дорогам со случайными обозами и тайными ночевками на постоялых дворах, прячась от стражников и фискалов то под кладями на санях, то в дворовых закутках, ветхо одетый, он крепко простудился, обморозился. Спешил выбраться за рубеж царской России и на ногах перенес воспаление ушей, после чего навсегда остался полуглухим. И несмотря на то что потом лечился у лучших специалистов Европы, боли в ушах, особенно в холодные дни, одолевали его и до крайности затрудняли общение с товарищами по работе. Жена Нина Семеновна, делившая с мим невзгоды жестокой сибирской ссылки, сумела приноровиться, и его ослабевший слух не был помехой в их отношениях.
В эти дни он остро чувствовал великую ответственность за судьбу страны и те дела, которые он много лет всеми своими силами и способностями творил рядом с Лениным. Алексей Иванович невольно обращался к своему прошлому, взвешивая и оценивая вехи своей беспокойной жизни. А в его биографии, казалось, не было ничего выдающегося, исключительного. Обычная судьба русского революционера, отдавшегося целиком борьбе за дело пролетариата.
Он принадлежал к крестьянскому сословию. Его отец, уроженец слободы Кукарки, что затерялась в лесах Яранского уезда Вятской губернии, был энергичным и предприимчивым мужиком. Бросив доставшийся ему клочок худородной земли, Иван Ильич Рыков решил заняться торговлей. Многие вятские крестьяне в поисках куска хлеба и лучшей доли отправлялись на Волгу и доходили до самого низовья, занимаясь кто чем способен: сплавляли плоты, объединялись в артели пильщиков, нанимались бурлаками, грузчиками на пристанях, мастерили деревянную посуду, и она, затейливо раскрашенная, пользовалась немалым спросом, лепили из глины игрушки, свистульки, мерили версты вдоль Волги из села в село - коробейниками.
Иван Ильич Рыков пытался утвердиться в “купеческом деле”, но не преуспел в нем. Осел в Саратове, обзавелся семьей, воспитывал детишек, но богатства так и не нажил. В поисках удачи покинул неудавшееся “саратовское дело” и устремился в далекую Среднюю Азию, попал в городок Мерв, что лежал в самом центре знойной и безводной пустыни Каракум, и там умер от холеры в 1889 году, оставив в Саратове семерых сирот. Алексею, младшему из братьев, в то время едва исполнилось восемь лет.
Правда, старшей сестре, Клавдии Ивановне, удалось выбиться в люди. Окончив гимназию, она получила хорошее место в управлении Рязано-Уральской железной дороги, которое размещалось в Саратове. Кроме того, давала частные уроки и смогла взять на попечение обоих братьев и младшую из сестер - Фаину. При ее поддержке Алексей, а чуть раньше Иван поступили в гимназию. Только Ларисе учиться не довелось: сначала - заботы о сестрах и братьях, потом - раннее замужество. К этому времени Рыковы остались круглыми сиротами: умерла мачеха. Двоих ее дочерей, самых младших в семье, забрали на воспитание и увезли куда-то родственники, и след их затерялся навсегда.
Учился Алексей легко, увлеченно, тратя на самообразование все свободное от гимназических занятий время. Особенно увлекался математикой, физикой и естественными науками. Много лет спустя, когда ему придется руководить экономикой, хозяйством всей России, знания, полученные “сверх” гимназического курса, ему очень пригодятся.
Во второй половине прошлого века Саратов был известным на Волге центром политической ссылки. Практика частных уроков сводила юного Рыкова с множеством самых различных людей. По большей части круг его знакомых и друзей составляли мелкие чиновники, бывшие студенты - разночинная, свободомыслящая, революционно настроенная молодежь, поднадзорная, но неукротимая, оказавшаяся не по своей воле в этом бурно развивающемся городе на Волге. Алексей жадно впитывал народнические идеи, читал ходившую по рукам запрещенную литературу, которая звала к борьбе за социальную справедливость, к переустройству общества.
В старших классах гимназии Рыков был “примечен” нескрываемым вольномыслием, смелостью суждений и “дерзким” поведением. Это иной раз приводило Алексея к столкновению с гимназическим начальством, и перед ним даже возникла угроза исключения из гимназии. Но учился он отлично, выделялся завидными способностями и упорством и этим заслуживал снисхождения. В характеристике, которая понадобилась при поступлении в университет, классный наставник Андроников отмечал: “Рыков Алексей происходит из крестьянской среды, чем до некоторой степени можно объяснить угловатость его манер, небрежность в костюме и грубоватый голос. Характер имеет неискренний и недостаточно устойчивый. В обращении с преподавателями нередко проявлял излишнюю развязность и в беседах с ними обнаруживал иногда свободомыслие...” Далее классный наставник писал: “...что же касается его дальнейшего поведения, то оно в значительной мере будет зависеть от той среды, в которую ему удастся попасть впоследствии” .
Но от нынешнего времени тогда еще отделяла целая четверть века бурной и трудовой жизни, и цель ее, еще не принявшая достаточно ясные очертания, лежала в туманной и непостижимой дали.
Юность у всех наполнена больше розовой романтикой, чем целеустремленной практической энергией. Однако, заканчивая учение в гимназии, Алексей Рыков уже знал, что хотел. Он намеревался посвятить себя борьбе за “свободу, равенство, братство” - этими устремлениями была в те времена охвачена вся подвижническая молодежь России.
Мечтой Алексея загорелась и сестра Фаина, старше его на три года. Когда Рыков заканчивал гимназию, она получила диплом акушерки и приобрела частную практику “повивальной бабки”. Свободолюбивые устремления младшего брата, жаждавшего революционного дела, увлекали и романтично настроенную девушку.
31 мая 1900 года во 2-й саратовской гимназии состоялся выпускной вечер. Самые прилежные первыми получали заветный документ. Рыков оказался в конце списка, хотя в его аттестате стояли почти одни пятерки. Может быть, общий успех малость подпортили “тройки” по латыни и греческому языку? Способностей к мертвым иноземным языкам у Алексея Рыкова не обнаружилось, и он их не любил. Потом, когда ему довелось подолгу жить в Женеве, Берлине и Париже, он немало настрадался от своего нерасположения к чужим языкам. И пришлось их осваивать в долгих “отсидках” по тюрьмам, а практиковаться в силу необходимости там, где доводилось исполнять партийные дела - в Германии, во Франции. В конце концов он сносно научился изъясняться и по-немецки и по-французски. Хотя чужеземная грамматика так и осталась для него неодолимой.
Рыков был знаком с нелегальной литературой, посещал тайные кружки, вел со сверстниками разговоры, вызывавшие подозрение гимназического начальства. Отсюда - четверка по поведению.
Рыков входил в студенческий подпольный кружок, который объединял революционно настроенную молодежь из местного химико-технологического училища и фельдшерско-акушерской школы. На одном из диспутов ему довелось схлестнуться со сторонником террора против царизма, будущим видным деятелем партии социалистов-революционеров Аркадием Альтовским. Такие диспуты помогали определить идейную позицию молодежи, увлеченной социалистическими идеями, развивали общественную активность.
В феврале 1900 года Рыков попал на заметку охранки, и к нему нагрянула полиция с обыском. Однако Алексей уже успел усвоить азы конспирации и надежно припрятал “нелегальщину” - полиция не нашла ничего “преступного”.
Четверка по поведению в выпускном аттестате влекла за собой резкие ограничения: с ней не принимали в университеты Москвы и Петербурга. Однако доступной оставалась Казань, прославившаяся именами молодых героев борьбы с царизмом. В Казанском университете учились Каракозов, Нечаев, Странден. Они погибли на плахе, в крепостных казематах, на каторге. Алексей Рыков становится в 1900 году студентом юридического факультета Казанского университета.
Он внес установленные за обучение сорок рублей за первый год и получил право посещать все лекции. Обязательными курсами считались богословие, история русского и римского права и политическая экономия. Наиболее привлекательным предметом Алексею Рыкову показалась политическая экономия, совсем недавно введенная в университетские программы. Лекции читал известный экономист Никольский, который выделялся из среды университетских преподавателей “свободомыслием”. От него Алексей Рыков, хоть и за короткое время, взял многое, что потом, спустя двадцать лет, очень пригодилось на высоком посту в правительстве первого в мире рабоче-крестьянского государства.
В Казани в то время действовала сильная группа социал-демократов. Особенно выделился молодой врач Николай Александрович Семашко, приехавший из Москвы. Грамотный и твердоубежденный марксист, безоговорочно разделявший взгляды “Искры”, он стал первым серьезным наставником Алексея Рыкова. Они сдружились, позже их часто сводила вместе нелегальная революционная работа, всю жизнь они поддерживали товарищеские отношения.
Двадцатилетнего студента ввели в состав местного комитета, ему поручили организацию рабочих кружков. В университете Рыков организовал студенческий кружок. Его стараниями в храм науки стала проникать нелегальная литература. Но в комитет социал-демократов проник провокатор, и 19 февраля 1901 года охранка учинила разгром в казанской организации. Арестовали и Рыкова. Однако следователи не сумели раскрыть его роль. Семь месяцев его держали в тюрьме. Улик не хватило, чтобы упечь вредоносного студента на каторгу или в ссылку. Решили присовокупить саратовские дела, которые впервые привлекли к нему внимание охранки. И Алексея Рыкова отправили этапом на родину.
Университет остался незаконченным, и высшее образование оказалось недостижимым. В автобиографии Алексея Ивановича Рыкова этот период отразился короткой и бесстрастной записью: “В 1901 году я был привлечен в административном порядке к дознанию по подозрению в участии в Казанской рабочей организации, был заключен под стражу, а затем выслан в Саратов” .
В Саратове он находился в положении “неблагонадежного” и формально отбывал политическую ссылку в родном городе. “Уроки” он находил с трудом, но репетиторство, как и другие случайные заработки, было необходимо не только как средство существования, но и как надежное прикрытие для его основной деятельности - революционной работы.
Уже почти год в Саратове действовал социал-демократический комитет, в котором наибольшим авторитетом пользовался сосланный сюда из Москвы опытный марксист Петр Александрович Лебедев. Легально он занимал незначительную чиновничью должность в городской управе, располагал немалым свободным временем и по делам службы разъезжал по всему городу. Это позволяло ему поддерживать связь с рабочими и молодежными революционными кружками, устраивать встречи на тайных явках, руководить разраставшимся “хозяйством” партийного комитета.
Рыков и Лебедев приглянулись друг другу и скоро сблизились, прониклись взаимным доверием, без которого, как известно, невозможно творить ни одно дело, связанное с риском. Алексей умел сходиться с товарищами (и Ленин потом часто пользовался этой чертой характера Рыкова, когда, случалось, разлаживались отношения товарищей в самом ядре партии), к любому мог найти подход. Он не отличался тщеславием, не старался чем-то выделиться, действовал взвешенно, осмотрительно, ценил опыт других и считался с иным мнением, не пренебрегал добрым советом, от кого бы он ни исходил. Подкупал мягким тактом и терпимостью, умел прощать и промахи и обиды, нанесенные невзначай, был верен своему слову. Говорил спокойно, убеждал, не горячась, умел доказать то, в чем был сам непоколебимо уверен, и стойко отстаивал свое мнение. Незаметно он занял в комитете одно из ведущих положений. Лебедев же принял на себя заботы, связанные с подпольной типографией и распространением печатных изданий. Он же поддерживал связь с Самарой, где располагалось российское бюро выходившей за границей газеты “Искра”.
Зарубежные издания “Искры”, достигавшие Саратова, комитет распространял по кружкам, наиболее важные работы размножал в своей типографии, которая особенно тщательно оберегалась от провала. Статья Вл. Ильина (В.И. Ленина) “С чего начать?” вызвала горячее обсуждение в комитете. И хотя она была направлена против “экономизма”, саратовские проводники этого движения во главе с Н.А. Архангельской тем не менее согласились размножить статью. Она вызывала споры, однако проясняла многие вопросы самим экономистам.
Не в противоборстве, а в товарищеском сотрудничестве действовали в то время эсдеки и эсеры. И часто случалось, что пропагандисты от обеих партий работали в одних и тех же кружках, их идеи и призывы нередко совпадали. Но и тех и других было еще мало. И полезно было бы иметь единый центр. В конечном счете обе партии - социалистические. Лозунги одни: за свободу и благо трудового народа. И враг общий - царское самодержавие. Объединенным нажимом легче сокрушить царизм, поднять народ на революцию. А потом уж можно и разобраться, как строить народно-демократическое общество, какой класс станет у руководства. Такие рассуждения часто возникали в комитете.
Вероятно, так размышлял и Алексей Рыков, когда выдвинул идею объединения в Саратове социал-демократического и эсеровского комитетов. Весной 1902 года в Саратове организовалась объединенная группа социал-революционеров и социал-демократов. Алексей Рыков вошел в ее состав как активный участник. С первых дней работа пошла более успешно, согласованность достигалась почти во всем. Нелегальные издания, приходившие из эсеровского центра, и “Искра” распространялись и в тех и в других кружках.
Но дружеское сотрудничество и согласие продолжалось недолго. Уже на втором месяце член комитета эсер Альтовский бесцеремонно принялся приспосабливать социал-демократическую “Искру” к программе и идеям партии социалистов-революционеров. Выступая с “Искрой” в руках на собраниях заводских кружков, он лихо толковал статьи Н. Ленина в поддержку линии эсеров и в аграрном вопросе, и в способах борьбы, утверждал, что и Ленин - за террор. Вероломство и подтасовки Альтовского вызвали протесты социал-демократов. Возмущенный Рыков заявил, что такое поведение эсеров делает невозможным дальнейшее сотрудничество эсеров и социал-демократов. По его настоянию в конце апреля 1902 года объединенный комитет был распущен. Идейные принципы восторжествовали. Но практическая солидарность сохранилась.
5 мая 1902 года в Саратове была проведена майская демонстрация, которую до конца пройти так и не удалось. Перед поворотом на Немецкую улицу на мирное шествие накинулись городовые, полицейские наряды, переодетые шпики. Пытаясь разогнать крамольное шествие, они ожесточенно заработали шашками, не вынимая клинков из ножен, дубинками, плетьми. Били по головам, по рукам, мужчин, женщин - без разбору. Со всех сторон “усмирители” ринулись к знаменам, пытаясь отнять их, сорвать с древков. Группа рабочих во главе с Алексеем Рыковым, окружив плотным кольцом Станислава Косовича, который нес головное знамя, отбивалась кулаками и вывороченными из мостовой булыжниками.
Но силы были неравны. На подмогу полиции понабежали дюжие дворники, лавочники. Подоспела рота солдат из Лесного полка, расквартированного в Саратове. Солдаты пустили в ход приклады. Им удалось расчленить колонну демонстрантов. Значительную часть участников шествия загнали во двор гостиницы “Россия” . Другая группа, в которой вместе с товарищами отбивался Алексей Рыков, пыталась вырваться из тесного кольца. Но и эту группу полиция старалась втиснуть в ближайший двор, где можно было учинить бесцеремонную расправу.
Несколько молодцов, размахивая дубинками, рвались к Рыкову, видно, кто-то указал на него, как на верховода. Взмах дубины, сильный удар по голове - и Алексей рухнул на мостовую. Рабочие помогли Алексею подняться. Он увидел темный провал двора купчихи Рыбкиной. Ему уже доводилось скрываться через этот двор от полицейских филеров - в заборе на задах, в углу двора, был узкий пролом, и через него легко можно было перемахнуть к соседям и оторваться от преследователей. Алексей достиг спасительного пролома, загороженного постройкой, у него хватило сил перевалиться по другую сторону забора. Преследователи, вбежав во двор, забарабанили в дверь черного хода купчихиного дома, полагая, что предводитель демонстрации укрылся у прислуги. Рыков, укрывшись в старом бурьяне, перевел дух и затем, неторопливо двигаясь проходными дворами, вышел на безлюдную улицу.
Солдаты и полиция разогнали демонстрацию. Расправой кмандовал сам саратовский полицмейстер Зацвильховский. А в избиении демонстрантов особенно усердствовали полицейский пристав Леопольдов и околоточные надзиратели Плаксин и Ильин. Схватили человек шестьдесят. Полиции удалось взять под стражу почти половину комитета.
Спустя два-три дня большинство арестованных демонстрантов выпустили. В тюрьме оставили пятнадцать человек, которых было решено предать суду. В ходе следствия всплыла и фамилия Рыкова. В частности, охранка добыла достоверные сведения о том, что рабочие социал-демократические кружки получали от Рыкова нелегальную литературу. А откуда и кто доставлял ее Рыкову в Саратов - оставалось неизвестным. Алексей опасался, что жандармские следователи доберутся до истины, и тогда прервется так оберегаемая цепочка доставки “Искры” и других зарубежных изданий в Саратов.
Алексей к концу мая заметил, что за ним и его сестрой и их квартирой усилилась слежка. Они тщательно припрятали все, что могло указать на их “противоправительственную” деятельность. К ним редко кто ходил. Но разве можно было, спасаясь ареста, сидеть взаперти сложа руки? Алексей Рыков в первую очередь восстановил деятельность наполовину поредевшего комитета. После арестов участников демонстрации Лебедев на время покинул Саратов. Рыков стал во главе комитета.
Между тем в Саратовском жандармском управлении копились донесения о наблюдении за Рыковым. Начальник управления, ссылаясь на добытые сведения, писал в Петербург, в департамент полиции: “Приведенные данные... являются веским указанием как на существование в Саратове “комитета”, так и на то, что... Алексей и Фаина Рыковы, если только они не стоят во главе этого комитета, то во всяком случае входят в состав его и представляют собой видных революционных деятелей” .
Саратовская охранка усилила надзор за братом и сестрой Рыковыми, сотрудничавшими в то время с двумя партиями. В сентябре в Саратов приехали из Самары супруги В.С. и М.П. Голубевы. Алексей Рыков знал, что Мария Петровна, давняя приятельница семьи Ульяновых в Самаре, приехала в Саратов как агент “Искры” и носила партийную кличку “Фауст”. Разобравшись в делах комитета социал-демократов, она приняла на себя секретарские обязанности, и в частности всю переписку с редакцией "Искры". У Алексея Рыкова остались прежние организационные заботы. Впрочем, поработать во всю силу на этом поприще в родном городе ему не довелось.
Петля полицейских преследований затягивалась все туже. Под утро 31 октября 1902 года на квартиру Рыковых прибыла полиция: два городовых под командой унтер-офицера. Они обшарили всю квартиру. В результате в комнате у Алексея была “обнаружена переписка, компрометирующая Рыкова в политическом отношении” . Так означили конспекты по истории освободительного движения и программы для занятий в рабочих кружках. В комнате Фаины нашли четыре десятка нелегально изданных брошюр. Рыковых арестовали и доставили в Саратовскую губернскую тюрьму. Потянулись дни следствия...
А тем временем подошло к концу расследование по делу “о майских беспорядках” , о которых уже на всю Россию сообщила “Искра”. Рассказав о побоище, спровоцированном полицейскими чинами и их пособниками, автор заметки из Саратова не без удовлетворения отметила: “Полиции тоже порядочно досталось” . Суд над “зачинщиками” демонстрации в Саратове начался 4 ноября и продолжался три дня. Газета “Искра” поместила в 29-м номере за 1902 год обстоятельный отчет об этом процессе, привела высказывания подсудимых.
Саратовский суд вызвал новый подъем революционного движения в пролетарской среде города. Товарищам не удалось добиться свидания с Алексеем Рыковым, но он знал, что происходило в городе, на заводах, как возродился и действовал комитет. Он и в тюрьме не терял времени даром, усиленно занимался самообразованием. Тюремный режим был не столь строгим, и надзиратели не отказывали Рыкову в книгах, снабжали его письменными принадлежностями. Он успел проштудировать “Историю французской революции” О. Минье, “Демократию” Л. Тихомирова, “Кризисы” М. Туган-Барановского, читал произведения Э. Золя, М. Салтыкова-Щедрина.
В начале декабря департамент полиции распорядился доставить Алексея и Фаину Рыковых в Петербургское жандармское управление. К Новому году они оказались в столичном доме предварительного заключения, в знаменитых “Крестах”. Но и тут следователи, как ни старались, не добыли веских улик, которые могли бы обличить брата и сестру Рыковых в “государственном преступлении”. И в июне 1903 года их выпустили из тюрьмы с предписанием вернуться в Саратов под особый надзор полиции. Однако расследование их причастности к распространению нелегальных изданий продолжалось. Алексей Иванович, возвратившись домой, тотчас включился в партийную работу. Поселились Рыковы на прежней квартире, на Провиантской,8 (этот двухэтажный кирпичный дом под тем же номером сохранился до наших дней).
Осень 1903 года была оживленным периодом в деятельности Саратовского комитета РСДРП, в котором преобладали сторонники Ленина. Сохранился дневник негласного наблюдения полиции за наиболее активными деятелями комитета. Полицейские следили за каждым шагом “Бура”, как они нарекли А.И. Рыкова в своих донесениях. Выявилась главенствующая роль Алексея Ивановича в Саратовской партийной организации; готовился его арест. Об этом узнали в комитете. Товарищи настояли, чтобы Алексей немедленно покинул Саратов. Шпики донесли, что “Бур” 18 ноября неожиданно скрылся, его след потерян.
С этого времени и началась нелегальная жизнь профессионального революционера Алексея Ивановича Рыкова, который скоро стал одним из видных и авторитетных организаторов большевистской партии. Позже он писал о себе: “Не успел я сесть на студенческую скамью, как попал в каталажку. С тех пор прошло двенадцать лет, но из них я около пяти с половиной лет в этой каталажке прожил. Кроме того, три раза путешествовал этапом в ссылку, которой тоже посвятил три года своей жизни. В короткие просветы “свободы” передо мной, как в кинематографе, мелькали села, города, люди и события, и я все время куда-то устремляюсь на извозчиках, лошадях, пароходах. Не было квартиры, на которой я прожил бы более двух месяцев” .
Уже побывав за границей, у Ленина в Женеве, и вернувшись на работу в Ярославль, он узнал летом 1904 года об аресте Фаины в Саратове. Сестру выслали в административном порядке в один из северных уездов Пермской губернии. Не скоро им удалось восстановить связь между собой. Тем более что Алексей Иванович не имел определенного адреса в России, жил по чужим паспортам, и переписка у них завязывалась только в короткие периоды, когда он попадал в тюрьму, в длительную ссылку или скрывался от преследования царской охранки за границей.
В годы, предшествующие февральской революции, Алексей Иванович трижды побывал за границей, работал с Владимиром Ильичом Лениным. Товарищи высоко ценили энергию и организаторские способности “Алексея”. Несмотря на молодость, он скоро приобрел высокий авторитет в партии. В декабре 1904 года Р.С. Землячка писала из Петербурга Ленину в Женеву: “Конференция северных комитетов предлагает кооптировать Алексея. Я считаю его одним из лучших кандидатов... Он вполне надежный человек” . На той конференции, которая состоялась в Колпино под Петербургом, А.И. Рыков единодушно был избран членом Бюро комитетов большинства, как назвали этот орган партийного руководства, нелегально возникший в России; взял на себя подготовку созыва очередного съезда партии.
Острая борьба разгорелась внутри большевистского крыла в 1909 году. Многое зависело от позиции члена ЦК А.И. Рыкова, известного в то время под псевдонимом “Власов”. 4 мая 1909 года Ленин с удовлетворением писал из Парижа Дубровинскому в Швейцарию: “Власов... с нами принципиально, но порицает за торопливость... Власов отныне будет у власти, и ни единой несообразности мы теперь не сделаем. Значит, и тут не бойтесь: Власов отныне все сие будет улаживать” .
Партия училась на собственных ошибках и достижениях. Нередко мнения членов ЦК не совпадали. Чаще правым и прозорливым оказывался “Старик”. Но и он, Ленин, случалось, оставался в меньшинстве. Бывало, близкие соратники Ильича расходились с ним в оценке непредвиденных событий. И это было неизбежно, партия шла и вела за собой трудовой народ России нетореной дорогой.
На пятый день Октябрьской революции А.И. Рыков, назначенный решением ВЦИК наркомом внутренних дел, вместе с некоторыми другими членами ЦК партии и народными комиссарами вышел из ЦК и Советского правительства. Пятеро членов ЦК, четверть его тогдашнего состава, не согласились с Лениным и большинством ЦК, которые решительно выступали против образования однородного “социалистского” правительства, в котором не предусматривалось участие ни Ленина, ни Троцкого. Возмущенный Владимир Ильич назвал этот шаг предательским. Вопрос удержания власти большевиками встал очень остро. Позже, когда наступили времена резких и категорических, намеренно предвзятых оценок, историки заклеймили отставку Рыкова и его единомышленников этим определением Ленина, которое он в сердцах высказал в тот критический момент. Но спустя три года, оглянувшись на пройденный путь, в который раз оценив самоотверженную деятельность своих ближайших соратников и поразмыслив, как того требовала истина, Владимир Ильич иначе взглянул на “октябрьскую” отставку Рыкова и других “цекистов”. Он писал: “Перед самой Октябрьской революцией в России и вскоре после нее ряд превосходных коммунистов в России сделали ошибку, о которой у нас теперь неохотно вспоминают. Почему неохотно? Потому, что без особой надобности неправильно вспоминать такие ошибки, которые вполне исправлены... Такие виднейшие большевики и коммунисты, как Зиновьев, Каменев, Рыков, Ногин, Милютин, проявили колебания в указанный мною период в сторону опасений, что большевики слишком изолируют себя, слишком рискованно идут на восстание, слишком неуступчивы к известной части меньшевиков и “социалистов-революционеров”... А через несколько недель - самое большое через несколько месяцев - все эти товарищи увидели свою ошибку и вернулись на самые ответственные партийные и советские посты.
Нетрудно понять, почему это так случилось. Накануне революции и в момент самой ожесточенной борьбы за ее победу малейшие колебания внутри партии способны погубить все, сорвать революцию, вырвать власть из рук пролетариата, ибо эта власть еще не прочна, ибо натиск на нее слишком еще силен. Если колеблющиеся вожди отходят прочь в такое время, это не ослабляет, а усиливает и партию, и рабочее движение, и революцию”.
Невероятный груз ответственности лежал на каждом из них. В такой момент право на сомнение может рассматриваться как право на мудрость. И Рыков засомневался. А убедившись в ошибочности своей позиции, он без колебаний вернулся к делу партии. И, как было принято в среде революционеров, сподвижников Ленина, никто не попрекнул его за тот тактический шаг. А спустя тринадцать лет после смерти Ленина “октябрьская” отставка будет предъявлена ему в качестве самой “злодейской вины” в позорном процессе сотворения “злейшего врага народа” .
А тогда Ильич, выругав его, как это он умел, спустя всего три месяца доверил Алексею Ивановичу Рыкову один из самых ответственных участков строительства нового рабоче-крестьянского государства - он был поставлен во главе Высшего Совета народного хозяйства, ему поручили руководить всей экономикой молодой Советской Республики. Вскоре Ленин рекомендовал поручить Рыкову по совместительству еще одну, не менее сложную и ответственную должность. В самый трудный для Советской Республики час ему поручили наладить снабжение Красной Армии и Флота всем, что нужно было для успешного отражения сил контрреволюции и войск интервентов. И он “вытягивал”, по выражению Ленина, недосыпая, недоедая, как и все члены правительства.
В те дни он месяцами не видел семьи, мотался в обшарпанном вагоне по городам и весям. Добывал продовольствие для сражающейся Рабоче-Крестьянской Красной Армии на Украине и Кубани; налаживал производство вооружения под Москвой и в Петрограде; мчался в Астрахань, чтобы организовать добычу рыбы; разыскивал сырье для ткацких и швейных фабрик, где изготавливали суровые и грубые ткани и шили армейское обмундирование; заботился об оживлении кожевенного производства - ведь половина Красной Армии воевала в лаптях.
В конце мая и середине июня 1919 года Алексей Иванович, по пути в Астрахань и обратно в Москву, останавливался в Саратове. Здесь его заботами была устроена база снабжения войск, защищавших Астрахань и Царицын, необходимо было наладить ее постоянное пополнение и ускорить перевозки грузов, в которых нуждались наши войска.
В часы кратковременных остановок в Саратове, до предела занятый служебными делами, он не успел как следует разглядеть родной город, в котором не был уже полтора десятка лет. За эти годы отсюда уехали все его родственники, кроме сестры Ларисы Ивановны (в замужестве Уваровой). Рыкову удалось забежать к ней всего на несколько минут, когда возвращался из Астрахани.
Первый год работы Алексея Рыкова на посту Председателя Совета Народных Комиссаров СССР и РСФСР (в то время это была совмещенная должность) выдался необычайно трудным. В Среднем и Нижнем Поволжье, на Дону и востоке Украины лето было таким же засушливым, как и в голодном 1921 году, последствия которого еще не удалось преодолеть крестьянам на Волге и на Украине. И вот опять засуха охватила территорию хлебородных губерний, на которой проживало более восьми миллионов человек.
Тревожные сообщения с мест начали поступать в Москву еще в начале августа. На заседании Совнаркома обсудили этот вопрос как самый неотложный. Алексей Иванович предложил создать чрезвычайную правительственную комиссию, которая всеми возможными мерами должна была предотвратить угрозу голода в районах, пострадавших от жестокой стихии. Без колебания Рыков взял на себя руководство этой комиссией. Он хотел самолично разобраться в причинах, губящих урожай, особенно на полях Нижней Волги, откуда в обычные благоприятные годы поступала значительная часть российских запасов хлеба. Самарское Заволжье, Саратовская и Царицынская губернии издавна считались зоной рискованного земледелия. Но там развивалась промышленность, ширился пахотный клин, поднимался агротехнический уровень возделывания хлебных и масличных культур. Опыт крестьян, смело применявших передовую агротехнику, показывал, что с губительными атаками засухи вполне возможна эффективная борьба.
Председателя Совнаркома в Саратове уже ждали. Несмотря на ранний час, прибрежную площадь заполнили толпы встречавших: делегации с заводов, крестьяне из ближайших сел, местные губернские работники, пионеры с цветами в руках. Алексей Иванович не любил торжественные встречи и отвечал на приветствия вполголоса и смущенно. Но когда его попросили выступить на возникшем тотчас митинге, к нему вернулась обычная уверенность.
В просторном салоне парохода состоялось совещание с партийными и советскими руководителями губернии. Алексей Иванович выслушал их обстоятельный отчет. Положение было тревожным. Засуха охватила почти все уезды губернии. Особенно пострадали посевы в Заволжье, там не собрали даже семян. Но Алексей Иванович обратил внимание на пестроту урожая в хозяйствах, на разный уровень земледельческой культуры. И Рыков решил сам посмотреть, как работают и живут заволжские крестьяне.
После совещания Алексей Иванович, оставив “штабной” пароход, отправился на катере на левый берег, где членов комиссии ждали легковые автомобили.
Было прохладно и сыро. Алексей Иванович наглухо застегнул свою тужурку. Предстоял неблизкий путь по размытым дождями степным дорогам. Рыков в первую очередь решил посетить Марксштадтский район, в котором, по сводкам и рассказам, собрали такой урожай, будто эту местность суховей обошел стороной. В коммуне “Айнигкейт” члены комиссии с интересом осмотрели хозяйственные дворы и собранный урожай - не только с овощных плантаций, орошаемых многочисленными чигирями, но и с богарных пшеничных и кукурузных полей. Председатель коммуны Иван Федорович Шмидт не без гордости показывал Алексею Ивановичу Рыкову и его спутникам и скошенные нивы, на которых гудел арендованный трактор “Фордзон” с плугом на прицепе и поднимал уже раннюю зябь, и гумна, где шумела молотилка, выбивая добротное зерно уже из последних снопов, и обширную картофельную плантацию, где заканчивалась копка клубней. Всюду виднелся образцовый порядок, слаженный труд, хозяйская старательность и неплохая агротехническая культура. Коммуна освоила многопольный севооборот, держала своего агротехника, охотно пользовалась практическими советами агрономов и специалистов-животноводов, наезжавших из губземотдела.
Несмотря на жестокую засуху, коммунары намолотили на круг по шестнадцать пудов зерна, тогда как соседние крестьяне даже из крепких хозяйств собрали едва по три пуда с десятины. А картофель в коммуне давали по две тысячи пудов с десятины - вдесятеро больше, чем у кого-либо из наиболее опытных крестьян в округе. Коммуна показывала убедительный пример коллективного труда. На собрании Алексей Иванович особо отметил основы их успеха, торжественно наградил коммуну денежной премией в размере пять тысяч рублей - для покупки собственного трактора и дальнейшего развития общественного хозяйства.
Разослав членов комиссии по уездам губернии, Рыков, взяв с собою несколько губернских работников и двух корреспондентов, отправился в Новоузенский уезд , который считался одним из наиболее крупных зерновых уездов Заволжья. Почти полдня провел Алексей Иванович со своими спутниками в большом селе Орловском. Побывал в сельсовете, на собрании членов местного сельскохозяйственного кооператива, посетил некоторые крестьянские дворы, осмотрел посевы и луга. Всюду его приветливо встречали селяне, засыпали вопросами, Алексей Иванович обстоятельно отвечал.
Только в одиннадцатом часу вечера Алексей Иванович вернулся на пароход. А утром он уже принимал доклад А.И. Свидерского, ездившего в Камышин. Заместителю наркома земледелия тоже выпала сложная задача - ему пришлось унимать панику, возникшую в уезде. Немедленная продовольственная помощь уезду на другой же день “сбила” высоко поднявшиеся было цены на рынке.
В каждом селе Камышинского, Новоузенского и других уездов Саратовской губернии, куда заезжали Рыков и члены его комиссии, непременно находилось до десятка крестьянских дворов - вдовых, батрацких, безлошадных, - которые не имели, кроме небольших огородов, никаких посевов. Алексей Иванович или его представители тут же распоряжались об оказании неимущим денежной и продовольственной помощи.
Семенная ссуда была выделена Саратовской губернии еще до приезда правительственной комиссии. Объезжая уезды губернии, Алексей Иванович и его помощники прежде всего интересовались, как справедливо она распределена, как шел сев озимых. Эта предусмотрительно и оперативно принятая мера была особенно высоко оценена саратовскими крестьянами.
Став во главе Советского правительства, Алексей Иванович Рыков постепенно, настойчиво заботился о развитии сельского хозяйства страны по ленинскому кооперативному плану. Он старался внедрить кооперацию во всех видах крестьянской экономики, требуя постоянного повышения агрокультуры, тесной смычки деревни с городом. Дисциплинированный работник, ставивший выше всего единство и сплоченность партии, Рыков вместе со своими трезвомыслящими сподвижниками, занимавшими самые высокие партийные и правительственные посты, воспротивился антиленинской, командно-административной политике Сталина. Он не стал поддерживать пагубный, экономически разорительный и нравственно-разрушительный сталинский курс на оплошную коллективизацию крестьянства и спустя шесть лет после поездки в Поволжье сложил с себя обязанности Председателя Совнаркома СССР. Чувствовал ли он, понимал, что этим шагом он окончательно поставил себя в число врагов Сталина, обреченных на физическое уничтожение? С этого дня он уже стал нетерпимым в кругу безропотных исполнителей, раболепно проводивших политику “великого вождя”, коварно поправшего заветы Ленина.
Но, оставаясь верным своим убеждениям и принципам, не поступаясь совестью и достоинством - качествами, которые так высоко ценил Владимир Ильич Ленин в своих соратниках, Алексей Иванович Рыков мужественно шел к трагической развязке.
Итоги обследования состояния сельского хозяйства в Саратовской губернии Рыков поставил на обсуждение совместного заседания губкома партии и губисполкома. Он сам вел это совещание, открыл и заключил его короткими речами. Вновь он подчеркнул, что атакам засухи надо сопротивляться всеми мерами и до последней возможности, но далеко не все меры и возможности использовали саратовские крестьяне в борьбе за урожай. Плохо им в этом помогали и специалисты из губернского и уездных земельных отделов.
Алексей Иванович смотрел в озабоченные и усталые лица местных работников и в душе сочувствовал им, понимая, как много они сами делали, чтобы помочь крестьянам научиться по-хозяйски использовать плодородие своей земли. Это стремление сдерживалось всей экономической отсталостью молодого Советского государства. Еще давала себя знать военная разруха. Да и жесткая экономическая политика, которую настойчиво навязывали партии и государству Троцкий, Каменев, Сталин, не давала ходу инициативе среднего крестьянства.
Политика административно-командного нажима, стремление повсюду в сельском хозяйстве и промышленном производстве насадить волюнтаристскую разверстку вместо твердого налога, разница в ценах (высокие цены на промышленные товары и низкие - на сельскохозяйственную продукцию) отбивали у многих крестьян желание “выкладываться” до последних сил на своем поле, на своем подворье. Но в партии не было единого мнения о путях движения сельского хозяйства страны к социализму. План ленинской кооперации заметно “протормаживался” то сверху, то в средних, губернских звеньях власти...
Все эти вопросы, в бурном столкновении взглядов и мнений, всесторонне обсуждались на недавнем, августовском Пленуме ЦК РКП(б), на котором А.И. Рыков выступал с докладом о мерах борьбы с последствиями неурожая и засухи в юго-восточных губерниях страны. Перед отъездом Алексея Ивановича в Поволжье в Политбюро договорились о проведении нового Пленума с вопросом о работе в деревне и условились, что доклад сделает секретарь ЦК, кандидат в члены Политбюро В.М. Молотов. Теперешняя поездка Рыкова давала ему обширный материал для выступления на предстоящем Пленуме. Конечно, опять возникнут опоры. И важно - какая истина родится в них.
О кооперации сейчас говорили много. Делалось же мало. Сталин предпочитал решать сложные и острые проблемы, возникавшие в экономике страны, путем кампаний. А кампания - это волевой нажим. Всякое же насилие, как известно, порождает сопротивление. Но каждый ли раз нужно доводить до обострения и появления противоборствующих сил? Однако обстановка в партии была такой, что без борьбы и столкновений не обходилось. И впереди еще предстояла долгая борьба между истинными сторонниками и лавирующими противниками ленинской политики отношения к крестьянству. И как бы справедливо ни относили выпавшее крестьянам Нижнего Поволжья бедствие на счет не подвластной человеку злой стихии, есть в этом бедствии и доля политических и экономических неурядиц в жизни молодого Советского государства.
Как бы там ни было, крестьяне, пострадавшие от жестокой засухи, нуждались в безотлагательной поддержке. Комиссия, возглавляемая А.И. Рыковым, решила выделить саратовцам почти тысячу вагонов (вдвое больше запланированного ранее) продовольственного и семенного зерна и ссудить в общей сложности более пяти миллионов рублей на приобретение фуража и другие хозяйственные нужды, около миллиона рублей в срочном порядке выделялось на помощь голодающим детям. Из государственного фонда в Саратовскую губернию было занаряжено сто сорок тракторов и множество других земледельческих машин и орудий. Можно было уверенно продержаться до урожая будущего года.
Работа правительственной комиссии в Саратовской губернии закончилась. Вечером “Стрежень” отправился вниз по Волге. Алексей Иванович покидал Саратов с грустью: когда еще он побывает в родном любимом городе?..
Использованные материалы: - Юдин В. Восхождение. - Годы и люди. Вып.4. - Саратов: Приволжское книжное издательство, 1989.
Ранним весенним утром 15 марта 1938 года вблизи Москвы, на Коммунарском расстрельном полигоне, был приведен в исполнение смертный приговор, вынесенный очередной группе врагов народа, состоявшей из членов так называемого правотроцкистского блока. Среди прочих осужденных был и лидер этой антисоветской организации − Алексей Иванович Рыков, биография которого легла в основу этой статьи.
Детство и юность будущего революционера
Известно, что на долю многих деятелей российского революционного движения выпало трудное детство, но к Алексею Рыкову судьба была особенно немилостива. Появившись на свет 13 (25) февраля 1881 года в селе Кукарка Вятской губернии, он был пятым ребенком в семье местного крестьянина. Овдовев, когда Ивану было лишь 8 лет, и повторно женившись, отец неожиданно скончался от холеры, а мачеха, родившая к тому времени еще одного ребенка, не могла прокормить столь большое семейство. В результате будущему революционеру пришлось познать голод и нужду.
К счастью, со временем его взяла на свое попечение старшая сестра - Клавдия Ивановна, поступившая служить в железнодорожную контору. Благодаря ее заботе Алексей Рыков сумел окончить Саратовскую гимназию. Являясь активным членом ряда нелегальных политических кружков, он тайно вступил в ряды РСДРП (б). Примечательно, что в его аттестате по всем дисциплинам был выставлен высший балл, кроме поведения, оценка за которое была снижена до «4», ввиду того что юноша скомпрометировал себя открыто высказываемыми им революционными взглядами.
Поступление в Казанский университет и первый арест
Это обстоятельство, а также характеристика Алексея Рыкова, выданная ему вместе с аттестатом, не позволяли продолжить образование в Москве или Санкт-Петербурге, ввиду чего он переехал в Казань, где подал документы на юридический факультет местного университета. После своего зачисления в учебное заведение, давно имевшее репутацию рассадника вольнодумства, Алексей активно включился в деятельность как студенческих, так и городских политических кружков и в 1900 году был принят в состав Казанского комитета РСДРП (б).
Началась его активная революционная деятельность, включавшая в себя организацию рабочих, а также студенческих демонстраций, манифестаций и забастовок. В результате очень скоро Алексей Рыков приобрел свой первый опыт тюремной жизни. В 1901 году местное отделение РСДРП (б) было разгромлено, и ему пришлось провести 9 месяцев за решеткой. Из университета его отчислили.
Годы, отданные революционной борьбе
Выйдя на свободу, молодой бунтарь скоро вновь оказался на нарах и после длительного следствия был выслан в Архангельскую губернию, где перешел на нелегальное положение. Отметим, что, в отличие от большинства революционеров, свою настоящую фамилию Алексей Иванович Рыков не пытался скрыть под вымышленным псевдонимом и под ней фигурировал во всех следственных протоколах царской охранки. Многие из этих документов в наши дни стали достоянием исследователей.
Последующие полтора десятилетия жизни Алексея Ивановича Рыкова были наполнены активной революционной деятельностью, прерываемой время от времени арестами и пребыванием в различных местах заключения. За этот период он провел в тюрьме почти пять с половиной лет. Находясь на свободе, Алексей вел партийную работу в Нижнем Новгороде, Рыбинске, Саратове, Костроме, а также в столичных городах - Санкт-Петербурге и Москве. Кроме того, около года (с июня 1911-го по май 1912-го) Рыков провел во Франции, где занимался созывом очередной партийной конференции. Вернувшись же в Россию, был вновь арестован и сослан в Нарымский край, где и пробыл вплоть до Февральской революции.
Комиссар внутренних дел
Освободившись после «свержения проклятого царизма» (именно так выражались соратники Алексея Ивановича), он поспешил в Москву, где, включившись в политическую жизнь, скоро стал членом ЦК партии большевиков и приложил немало сил для их прихода к власти. После октябрьского вооруженного переворота последовал его резкий карьерный взлет. Уже в конце октября 1917 года Рыков стал комиссаром внутренних дел и, несмотря на то что пробыл в этой должности только 9 дней, успел издать декрет, на основании которого в последующие годы осуществлялось принудительное вселение городской бедноты в квартиры зажиточных граждан.
Заместитель Ленина
Покинув комиссариат внутренних дел, Алексей Иванович перешел на работу в Моссовет, где курировал подвоз продовольствия, что по тем временам являлось вопросом первостепенной важности. Следует отметить, что с возложенной на него задачей Рыков справился весьма успешно, чем избавил от голодной смерти многих москвичей. Зарекомендовав себя как прекрасный организатор, он в 1918 году был утвержден на должность председателя ВСНХ РСФСР - правительственного органа, управлявшего всем хозяйством страны, и одновременно с этим стал заместителем председателя Совнаркома − В. И. Ленина. Ввиду того что вождь мирового пролетариата был постоянно болен, Алексею Рыкову принадлежала тогда вся полнота власти в стране.
Во главе государства
Пик его карьерного роста приходится на 1924 год, когда после смерти Ленина он возглавил правительство СССР, заняв освободившуюся должность председателя Совнаркома. В 1925 году именно ему было предоставлено право своими речами открыть, а потом закрыть исторический XIV съезд партии.
Известно, что Алексей Иванович нередко высказывал мнения, идущие вразрез с так называемой генеральной линией партии и позицией, занимаемой набиравшим тогда силу И. В. Сталиным. Так, в конце 20-х годов он открыто выступал против увеличения бюджета союзных республик, производившегося за счет РСФСР, и, кроме того, заявлял о недопустимости свертывания НЭПа. Его же острой критике подвергались чрезмерные темпы индустриализации и коллективизации страны. Впоследствии занимаемая им позиция подверглась критике и была названа правым уклонизмом.
Публичное покаяние
Однако политический портрет Алексея Рыкова будет не полным, если упустить из виду уже тогда обозначившуюся в нем беспринципность и неспособность отстаивать свои убеждения, что наводит на мысль о нравственном перерождении когда-то стойкого борца-революционера. Впервые это ярко обозначилось, после того как победу во внутрипартийной борьбе одержал Сталин и проводимая им политическая линия была признана единственно верной.
На пленуме ЦК ВКП (б), проходившем в апреле 1929 года, позиция, занимаемая А. И. Рыковым и его единомышленниками - Н. И. Бухариным и М. П. Томским, была признана не только ошибочной, но и глубоко враждебной. Не смея возражать общепризнанному лидеру, Алексей Иванович публично каялся в своих заблуждениях и говорил о готовности искупить вину.
На пути к расстрельному полигону
С этого началось его падение, продолжавшееся до 1937 года. В течение этого периода Рыков занимал несколько различных должностей, но каждая из них была очередной ступенью вниз по иерархической лестнице. Чувствуя неизбежность роковой развязки, он не переставал заявлять о том, что давно расстался с прежними заблуждениями, и во всеуслышание призывал к этому всех, кто хоть в чем-то был не согласен со Сталиным.
Однако отец народов, никому не прощавший своеволия, ждал лишь удобного момента для сведения старых счетов. Свои намерения он осуществил в ходе грандиозного судебного процесса по делу так называемого правоцентристского блока, членами которого были объявлены несколько сотен неугодных ему партийных и хозяйственных руководителей.
Вина в создании этой антисоветской организации возлагалась на Н. И. Бухарина, М. П. Томского и А. И. Рыкова. В 1937 году Алексей Иванович был арестован и помещен в Лубянскую тюрьму, а год спустя расстрелян вместе с остальными главными фигурантами процесса. Таков был итог жизни человека, мечтавшего в молодости о построении справедливого общества, но допустившего ошибку в выборе политических ориентиров.
Рыков, Алексей Иванович
Рыков А. И.
(1881-1938) - род. 13 февраля 1881 г. в гор. Саратове. Отец его - крестьянин Вятской губ., Яранского уезда, слободы Кукарки, занимался ранее земледелием, затем торговлей в Саратове, наконец поехал на заработки в Мерв и там умер от холеры, оставив семью из 6 человек, частью от первого, частью от второго брака. Р. в это время еще не исполнилось 8 лет. Детство прошло в большой нужде. Мачеха могла прокормить только своих родных детей. Старшая сестра, Клавдия Ивановна, служившая в конторе Ряз.-Уральск. жел. дор. и занимавшаяся частными уроками, взяла на свое попечение мальчика и помогла ему поступить в гимназию, а затем, когда 13-летний Р. был переведен в старшие классы гимназии, он уже сам зарабатывал частными уроками. Любимыми предметами Р. в гимназические годы были - математика, физика и естественные науки. Уже с 4 класса он выбросил за борт все божественное, перестал ходить в церковь и исповедоваться, к большому огорчению благонамеренного школьного начальства, весьма ценившего Р. за блестящие успехи. С годами, однако, отношения юноши-революционера со школьным начальством обострились, в связи с чем он неоднократно стоял перед угрозой исключения из гимназии. Спасали его только успехи в занятиях.
Накануне выпускных экзаменов у Рыковых был обыск, не давший результатов благодаря находчивости А. И., вовремя спрятавшего нелегальную литературу. Но знаменитая "четверка" "за поведение" лишила Р. возможности поступить в столичные университеты, и в 1900 г. он принужден был поехать заканчивать свое образование в Казань, где и поступил на юридический факультет университета.
Годы юности Р. совпали с периодом массового подъема рабочего движения в России, которое всколыхнуло и молодежь. Саратов в то время был "ссыльным городом", куда направляли "политических" рабочих и студентов и где особенно процветали кружки революционного направления. В них не только читали Михайловского, Писарева, Чернышевского, но даже начали изучать и Маркса. В нелегальных кружках Р. ознакомился с историей революционного движения в России и революционной литературой, прочел впервые сочинения Карла Маркса и главнейшие работы по рабочему вопросу и профессиональному движению Зап. Европы. Он участвовал и в нелегальном журнале, издававшемся в Саратове. Кружком, в котором принимал деятельное участие Р., руководил Ракитников, игравший впоследствии видную роль в партии социалистов-революционеров, а на изучение крестьянского движения натолкнуло Р. знакомство со старым народовольцем Вал. Балмашевым (с сыном его Степаном, убившим в 1902 году министра внутр. дел Сипягина, Р. был в приятельских отношениях).
Работа гимназиста Р. в революционных организациях Саратова определила и дальнейшую его судьбу. Поступив в казанский университет, 19-летний студент Р. сразу входит в местный комитет с.-д. партии, руководит рабочими кружками, одновременно работая также и в студенческом комитете. Такой напряженной революционной работе в Казани Р. смог посвятить только короткое время, так как в марте 1901 г. были разгромлены рабочая и студенческая организации, и Р. был отослан на 9-месячный "отдых" в казанскую тюрьму, а затем, в ожидании приговора департамента полиции, был отправлен на родину, в Саратов, под гласный надзор полиции.
Саратов к 1902 г. сделался своего рода "российским центром", где с.-д. и с.-р. велась широкая политическая агитация в рабочих массах. Р., работавший в с.-д. комитете, сделал попытку создать объединенную революционную организацию. Но после оформления эсеровской партии эта организация распалась по инициативе Р., который был последовательным искровцем. Как один из организаторов первомайской демонстрации 1902 г., подвергшейся нападению черной сотни, жандармов и полиции, Р. был избит и, весь в крови, едва успел вбежать в чей-то двор, перелезть через забор и спастись от ареста.
Вскоре, в связи с казанским делом, из департамента полиции прибыл приговор о ссылке Р. в Архангельскую губернию. Р. предпочел перейти на нелегальное положение, в котором он находился до 1917 года, перекочевывая из одного города в другой, из одной тюрьмы в другую и весьма часто меняя паспорта. Сам он позднее в одном из писем так описывает этот период своей жизни: "Не успел я сесть на студенческую скамью, как попал в каталажку. С тех пор прошло 12 лет, но из них я около 5½ лет в этой каталажке прожил. Кроме того, три раза путешествовал этапом в ссылку, которой тоже посвятил три года своей жизни. В краткие просветы "свободы" предо мной, как в кинематографе, мелькали села, города, люди и события, и я все время куда-то устремляюсь на извозчиках, лошадях, пароходах. Не было квартиры, на которой я прожил бы более двух месяцев, дожил я до 30 лет и не знаю, как выправлять себе паспорт. Понятия не имею, что такое снять где-то постоянную квартиру".
Из русского бюро "Искры" в Киеве Р. получил "явку" для нелегального перехода границы и направился в Женеву. Здесь у Р. установилась личная связь с Лениным и другими марксистами литературной и организационной группы искровцев за границей. Через два месяца с нелегальным паспортом, адресами и явками, полученными в Женеве, Р. снова возвращается на нелегальную работу в Россию. Его тянуло в увлекательные и страшные будни подпольной революционной работы. По возвращении из-за границы он начал работать в Северном комитете с.-д. партии, который распространял свою деятельность, главным образом, на Ярославскую и Костромскую губернии. Там он руководит работой местных с.-д. организаций в Ярославле, Костроме, Рыбинске, Кинешме и других. После провала в Ярославле начались аресты, и Р. перешел на работу в с.-д. комитет в Нижнем Новгороде. В 1904 г. ему удалось провести большую стачку на Сормовском заводе с довольно успешными результатами. Вслед за этим он был направлен партией как выдающийся партийный организатор в Москву, так как там к тому времени произошел крупный разгром с.-д. организации. Р. быстро восстановил организацию и вскоре из совершенно разгромленной московская с.-д. организация под руководством Р. превращается в одну из самых крупных организаций с.-д. партии. Р. собрал вокруг с.-д. комитета большую часть разрозненных, не связанных между собою с.-д. кружков и групп, восстановил работу в рабочих районах и сам вел непосредственную работу среди рабочих Сокольнического и Лефортовского районов. Он устанавливает тесную связь московского с.-д. комитета с литераторами-марксистами. Группа литераторов со Скворцовым-Степановым, Покровским, Рожковым, Фриче и др. приступила тогда к изданию марксистского журнала. Оживление рабочего движения по всей России, приведшее к событиям 9 января, выразилось в целом ряде стачек в Москве, а расстрел 9 января привел к первым баррикадам в Замоскворечье.
В марте 1905 г. Р. был избран как ответственный организатор и руководитель московского с.-д. комитета на 3-й съезд партии большевиков в Лондоне, где Р. избирается в ЦК партии. С тех пор, с небольшим перерывом, Р. является членом ЦК сначала РСДРП(б), а потом ВКП(б).
Вернувшись в Россию после Лондонского съезда, Р. стал во главе петербургского комитета, но 14 мая во время заседания весь комитет был арестован. Р. подлежал ссылке на 9 лет, но по манифесту 17 октября 1905 года освобождается из тюрьмы и входит в состав петербургского сов. рабочих депутатов, а после разгрома его вынужден был в конце 1905 года уехать в Москву. В Москве Р. жил под именем фельдшера Мих. Алекс. Сухорученко и руководил подготовкой к IV объединительному Стокгольмскому съезду, работая в тесном контакте с Лениным, который однажды приезжал в Москву и виделся там с Р. В середине 1906 г. Р. выезжает в Одессу для борьбы с меньшевиками и организует там большевистские ячейки. Подвергшись обыску, он скрывается в Москве, но весьма скоро его арестовывают и высылают в Пинегу Архангельской губ. на три года. Из ссылки Р. бежал обратно в Москву и здесь снова работает в московской организации и руководит областным комитетом промышленной области. В это время, благодаря своему личному, близкому знакомству с революционером Шмидтом, Р. принял непосредственное участие в передаче для революционной работы партии большого наследства, полученного Шмидтом после смерти его отца-фабриканта. 1 мая 1907 года Р. был предан провокаторшей Путятой, опять арестован и, впредь до выяснения "дела", просидел в Каменщиках (Таганская тюрьма) 17 месяцев. Только 28 июня 1908 г. он был приговорен к высылке, после зачета тюремного заключения, в Самару на 2 года.
Ленин вызвал Р. за границу ввиду назревшего конфликта в с.-д. партии между большевиками и меньшевиками, предлагавшими ликвидировать подпольную организацию. За границей Р. было поручено вести переговоры со всеми партийными течениями и группами о создании единого блока против ликвидаторства. Летом 1909 года Р. возвращается в Россию, сразу попадает под наблюдение охранки и 7 сентября подвергается аресту в Москве, где проживал под именем харьковского мещанина И. Билецкого. Просидев 3 месяца за проживание по фальшивому паспорту, Р. высылается на 3 года в Архангельскую губ., в Усть-Цильму на реке Печоре. Вследствие болезни полиция временно оставила Р. в Пинеге, откуда он опять бежал за границу и направился по специальному вызову Ленина в Париж, где тогда находился большевистский центр. В августе 1911 г. Р. возвратился в Россию для подготовки новой партийной конференции, но уже по дороге с вокзала в Москве Р. опять был арестован и просидел 9 месяцев в тюрьме, а оттуда опять водворен в третий раз встречающуюся на его жизненном пути Пинегу для отбытия трехлетнего срока ссылки. Вынужденное бездействие Р. заполнял чтением, а затем участием в газетке "Архангельск" в качестве репортера. "Я все время читаю ученые книжки, журналы и массу газет, особенно газет, так как русская жизнь начала улыбаться и приходить в движение", - пишет он из Пинеги, издалека остро ощущая подъем новой волны рабочего движения в 1912 г. Но вернувшись в 1913 г. в Петербург, Р. натолкнулся на полное перерождение многих прежних партийных работников, отошедших, под влиянием реакции, от активной революционной работы и отдавшихся устройству "приличного семейного очага". "Новый образ жизни и цель личных и частных интересов, - пишет Р., - пробили брешь даже в формально большевистских головах и создали совершенно новые переживания и новую психику. Рабочие остались чужды этой трансформации нашей интеллигенции и стихийно, по инстинкту, оказывают им оппозицию".
Переехав в Москву, Р. опять руководит работой большевистской партийной организации. Но уже в июле 1913 г. он был снова арестован и сослан на 4 года в Нарымский край, куда и был отправлен из Москвы в середине ноября этапным порядком, частью в ручных кандалах. Несмотря на строжайший надзор, Р. в сентябре 1915 г. бежал из ссылки, сначала по Оби, затем по Иртышу, Тоболу и Туре, и пробрался таким путем в Самару. На свободе пришлось ему быть немного, так как в октябре того же года (1915) он был задержан, пробыл в тюрьме 7 месяцев и опять отправлен в Нарымский край, где и остался до революции.
С самого начала войны Р. защищал последовательную интернационалистическую пораженческую позицию. Он ни на минуту не поддался оборонческим настроениям и патриотической горячке, которые в первые годы войны захватили даже и часть ссыльных. Р. руководит противовоенными кружками, в которых проводил циммервальдскую точку зрения, и благодаря огромной энергии привлекает на свою сторону многих сосланных в Нарым рабочих. Тяжесть ссылки все усиливалась, и это повлекло за собой эпидемию самоубийств среди ссыльных. Р., совместно со своей женой Ниной Семеновной и близкими товарищами, энергично повел борьбу с различ-ными упадочными явлениями отчаяния среди ссыльных. Стоя во главе местной большевистской фракции, он развил широкую политическую деятельность и наладил связь ссылки с российским партийным центром и с заграницей, откуда Ленин старался держать его в курсе партийной политики. Когда пришла весть о Февральской революции, была получена телеграмма от томского общественного комитета, предлагавшая освободить 700 человек ссыльных по указанию Р. и двух других его товарищей и отправить их на родину.
Р. уехал из Нарыма с последней группой ссыльных и направился в Москву. Партия делегировала его в моск. сов. рабочих депутатов и очень скоро он был избран в президиум совета. Здесь он принял особенно близкое участие в разборе конфликтов фабрикантов с рабочими (арест рабочими одного из крупнейших фабрикантов - Второва, Орехово-Зуевский конфликт и т. д.). По его инициативе моск. сов. за 2-3 месяца до Октября секвестровал и национализировал Ликинскую мануфактуру и передал заведование ею рабочему правлению. В моск. совете, в большинстве состоявшем из с.-д. меньшевиков и с.-р., Р. проводил большевистскую точку зрения и, например, организовал против воли большинства совета грандиозную стачку трамвайных служащих и однодневную всеобщую забастовку в Москве в знак протеста против августовского "государственного совещания", созванного в Москве правительством Керенского. По его же докладу о политическом положении России пленум моск. совета отверг резолюцию меньшевиков и эсеров и принял направленную против Керенского платформу большевиков. В Октябре Р. был одним из организаторов и руководителей вооруженного восстания и при создании Сов. нар. комиссаров вошел в его состав в качестве наркома Внудел. Ввиду продовольственной разрухи на Р. была возложена обязанность наладить дело подвоза провианта к Москве. В феврале 1918 года он отправился в хлебородные местности: в Тулу, Орел, Тамбов, Поволжье, Харьков, организовал продвижение застрявших хлебных эшелонов и несколько улучшил регулярное поступление провианта.
Еще в 1918 г., в период колоссальнейшей разрухи, правительство поручает Р. руководство Высшим советом народного хозяйства. Под его руководством была произведена национализация промышленности и создана государственная монополия в распределении производимых товаров. Наступившая гражданская война потребовала планомерного снабжения борющейся на многочисленных фронтах Красной армии. Ввиду недостатка продовольствия и обмундирования для армии и рабочих в июле 1919 года было создано специальное учреждение для координирования действий ВСНХ и хозяйственных органов и организации бесперебойного снабжения Красной армии. Р. был поставлен во главе этого дела как "чрезвычайный уполномоченный СТО по снабжению Красной армии и флота" (Чусоснабарм). Благодаря энергии Р. из всех складов и хранилищ было извлечено все, что только можно было использовать для вооружения революции и снабжения армии.
Под его личным руководством были восстановлены и снова заработали главные заводы военной промышленности.
Красная армия стала получать оружие и патроны регулярно и в достаточном количестве.
Когда военная промышленность СССР стала на ноги, под руководством Р. было приступлено к восстановлению и оздоровлению мирной промышленности.
Летом 1921 года, вследствие болезни Ленина, Р. был назначен его заместителем, временно прервав работу в ВСНХ.
В 1923 г. Р. вновь руководит ВСНХ в качестве его председателя, выполняя одновременно и обязанности зам. председателя Совнаркома. Наряду с этим Р. руководит работой многих комиссий по выработке и введению единого с.-х. налога, повышению заработной платы, трестированию промышленности, по разработке мероприятий, направленных к осуществлению монополии внешней торговли и т. д.
В комиссии под председательством Р. (так называемая комиссия "по ножницам") был разработан одобренный партией проект программы экономических мероприятий по снижению цен на промтовары и по поднятию цен на хлеб и другие сельскохозяйственные товары. На основе этой программы удалось быстро ликвидировать кризис сбыта осени 1923 года и обеспечить бурный хозяйственный подъем, начиная уже с 1924-25 гг.
Когда умер Ленин, партия выдвинула кандидатуру Р. на пост председателя Совнаркома СССР и РСФСР. Он был избран 2 февраля 1924 г. постановлением ЦИК СССР и ВЦИК РСФСР. С тех пор Р. руководит работой СНК Союза, а с начала 1926 г. непосредственно руководит и Советом Труда и Обороны. На съездах и сессиях ЦИК и ВЦИК РСФСР, а также на партийных съездах и конференциях Р. выступает с руководящими докладами по общим вопросам внутренней и внешней политики правительства и партии.
Большинство речей его вышли специальными изданиями, из которых особо крупное значение приобрели: доклад на XIV партийной конференции "Деревня, НЭП и кооперация", отчет правительства на III съезде Советов СССР (вышедший с отдельным предисловием "На переломе"), характеризующие принципиальные особенности наступающего этапа развития СССР, а также доклад на XV партийной конференции "Хозяйственное положение страны и задачи партии". Эта последняя работа Р. практически намечает политику партии и правительства в деле индустриализации СССР. Подготовляется к изданию полное собрание сочинений Р. Первый том, охватывающий период 1918-1921 гг., уже издан.
По партийной линии Р., будучи одним из старейших членов ЦК, а с 1919 г. и членом Политбюро ЦК, является непоколебимым и стойким защитником основ ленинизма.
В этом отношении особенно характерны его выступления на XIV партийном съезде (отдельное издание "О новой оппозиции") и на XV конференции, в которых Р. дал подробную оценку экономической программы оппозиции.
Р. посвящены две большие, помимо мелких, биографии: А. Ломова, "А. И. Рыков" (1924 г., "Моск. Раб.") и И. И. Воробьева, В. В. Миллера и А. М. Панкратовой - "А. И. Рыков, его жизнь и деятельность" (1924 г., "Кр. Новь").
[В 1931-1936 нарком связи СССР. До 1930 член Политбюро ЦК, в 1934-37 кандидат в члены ЦК партии. Необоснованно репрессирован. По делу "Правотроцкистского антисоветского блока" в 1938 приговорен к расстрелу. Реабилитирован посмертно.]
Ры ков, Алексей Иванович
Род. 1881, ум. 1938. Политик, революционер. Участник русской революции 1905-07 гг. и Октябрьской революции 1917 г. После прихода к власти большевиков работал на высоких руководящих должностях: был наркомом внутренних дел (1917), председателем Высшего совета народного хозяйства (1918-21, 1923-24), заместителем председателя Совнаркома (с 1921 г.), председателем СНК СССР (1924-30) и др. Занимал высокие партийные посты (член Политбюро ЦК, 1922-1930; Оргбюро ЦК, 1920-24, и др.). Репрессирован.
Есть в истории имена, которые капризная и непредсказуемая Клио словно в насмешку сопрягает: Маркс - Энгельс, Ленин - Сталин, Сартр - Камю, Бухарин - Рыков, Зиновьев - Каменев. А ведь за таким сопряжением теряется чувство уникальности каждой личности. Ведь не были все эти люди сиамскими близнецами! Каждый «наследил» в истории, и Алексей Иванович Рыков - не исключение.
Биография Алексея Рыкова
Родился 13(25).02.1881г. Его биография во многом типична для будущего профессионального революционера: голодное детство в многодетной семье, ранняя смерть отца. Только благодаря помощи старшей сестры мальчик смог поступить в Саратовскую гимназию. Во время учебы, уже в тринадцатилетнем возрасте, тоже приходилось подрабатывать частными уроками. Учеба давалась легко. Особенно нравились естественные науки. Одним только мальчик огорчал гимназическое начальство - рано проснувшимся безбожием. Он наотрез отказывался ходить в церковь и причащаться.
Свою роль в раннем приобщении Рыкова к революционной деятельности сыграло, безусловно, то обстоятельство, что Саратов считался в Российском империи городом «ссыльным». Большевиков и социал-демократов здесь хватало. Попадались люди очень интересные, с оригинальным мышлением. Алексей отделался в те годы сравнительно легко - полицейским обыском да «четверкой» в аттестате за поведение. Продолжить учебу юноше пришлось на юридическом отделении Казанского университета, ибо путь в столичные вузы был закрыт.
Здесь революционная работа закипела. Как следствие - длительное тюремное заключение, затем едва не стоившее Рыкову жизни участие в первомайской демонстрации. Согласно распоряжению полицейского департамента молодой человек подлежал ссылке в Архангельскую губернию. Оставался единственный выход - перейти на нелегальное положение. Затем - аресты, ссылки, побеги - словом, всё, как у соратников по борьбе с царизмом. Освобождение принесла .
После Октябрьского переворота Рыков сначала занимает пост наркома внутренних дел, затем принимает деятельное участие в создании органов милиции. Удивительно, что выступая против политики красного террора, Рыков остался на всех занимаемых постах. В последние годы жизни Ленина Рыков фактически возглавлял Советское правительство, поэтому его справедливо считать первым Председателем Совета Министров.
Вплоть до 1930-го года Рыков занимает пост Председателя Совнаркома, откуда был низвергнут набирающим силу . Рыкова понизили до начальника почты, телефона и телеграфа. В последовавшие за смертью Ленина годы Рыков поддерживал Сталина сначала в борьбе с , а затем и с зиновьевско-каменевским блоком. На исходе 20-х гг. Рыкова записали в «правые уклонисты» вместе с и Томским. Причина - резкая критика сворачивания политики НЭПа, а также идей коллективизации. Нажим сверху заставил «признать свои ошибки» и публично каяться в них.
Постепенно Рыков терял влияние как внутри партии, так и вне ее. Несмотря на хвалебные речи в адрес Сталина судьба Рыкова фактически была предрешена. Он стал одной из первых жертв судебных процессов, инспирированных Сталиным во второй половине 30-х гг. Целый год он содержался в подвалах Лубянской тюрьмы и весной 1938-го года был расстрелян. Реабилитирован посмертно спустя пятьдесят лет. Репрессиям подверглись также его жена и дочь.
- Как только алкашами и выпивохами разных времен не расшифровывалось слово «водка» и как только она сама не называлась! В том числе и «рыковкой» - в честь Председателя Совнаркома. Правда, градусами она, что называется, «не вышла» - 30 вместо сорока.
