Главная Жизненные ресурсы Окончание войны 1941 1945. Как начиналась вов. «Я понял, что это немцы открыли огонь по нашей территории»

Окончание войны 1941 1945. Как начиналась вов. «Я понял, что это немцы открыли огонь по нашей территории»

С началом сентября 1939 года закончился недолгий мирный период между двумя большими войнами ХХ века. Через два года под властью фашистской Германии оказалась большая часть Европы с огромным производственным и сырьевым потенциалом.

Мощный удар был обрушен на Советский Союз, для которого началась Великая Отечественная война (1941-1945). Краткое содержание этого периода в истории СССР не может выразить масштаба перенесенных советским народом страданий и проявленного им героизма.

Накануне военных испытаний

Возрождение мощи Германии, недовольной итогами Первой мировой (1914-1918), на фоне агрессивности пришедшей там к власти партии во главе с бесноватым Адольфом Гитлером с её идеологией расового превосходства делало угрозу новой войны для СССР всё более реальной. К концу 30-х эти настроения всё больше проникали в народ, это всё яснее понимал и всесильный вождь огромной страны Сталин.

Страна готовилась. Люди уезжали на стройки в восточную часть страны, в Сибири и на Урале строились военные заводы - дублеры производств, находившихся у западных границ. В оборонную промышленность вкладывалось значительно больше финансовых, людских и научных ресурсов, чем в гражданскую. Для увеличения результатов труда в городах и в сельском хозяйстве применялись идеологические и жесткие административные средства (репрессивные законы о дисциплине на заводах и в колхозах).

Реформе в армии послужило принятие закона о всеобщей воинской обязанности (1939), вводилась повсеместная военная подготовка. Именно в стрелковых, парашютных кружках, в аэроклубах при ОСОАВИАХИМе начинали изучать военное дело будущие солдаты-герои Отечественной войны 1941-1945 годов. Открывались новые военные училища, разрабатывались новейшие виды вооружения, формировались боевые соединения прогрессивного типа: бронетанковые и воздушно-десантные. Но времени не хватило, боеготовность советских войск была во многих отношениях ниже, чем у вермахта - армии фашистской Германии.

Большой вред принесла подозрительность Сталина в отношении властных амбиций высшего командного состава. Она вылилась в чудовищные репрессии, выкосившие до двух третей офицерского корпуса. Существует версия о спланированной провокации германской военной разведки, подставившей под удар многих героев гражданской войны, ставших жертвами чисток.

Внешнеполитические факторы

Сталин и лидеры стран, желавших ограничить европейскую гегемонию Гитлера (Англии, Франции, США), не смогли создать перед началом войны единый антифашистский фронт. Советский лидер в стремлении отсрочить войну пытался контактировать с Гитлером. Это привело к подписанию в 1939 году советско-германского пакта (соглашения) о ненападении, что тоже не способствовало сближению антигитлеровских сил.

Как оказалось, руководство страны заблуждалось относительно ценности мирного соглашения с Гитлером. 22 июня 1941 года вермахт и люфтваффе без объявления войны атаковали западные границы СССР на всем протяжении. Это стало полной неожиданностью для советских войск и сильным шоком для Сталина.

Трагический опыт

В 1940 году Гитлером был одобрен план «Барбаросса». По этому плану на разгром СССР, захват его столицы отводились три летних месяца. И поначалу план выполнялся с точностью. Все участники войны вспоминают почти безнадежное настроение середины лета 1941 года. 5,5 млн немецких солдат против 2,9 млн русских, тотальное превосходство в вооружениях - и за месяц захвачены Белоруссия, Прибалтика, Молдавия, почти вся Украина. Потери советских войск - 1 млн убитыми, 700 тыс. пленными.

Заметным было превосходство немцев в мастерстве управления войсками - сказывался боевой опыт армии, прошедшей уже половину Европы. Умелыми маневрами окружаются и уничтожаются целые группировки у Смоленска, Киева, на московском направлении, начинается блокада Ленинграда. Сталин недоволен действиями своих командующих и прибегает к привычным репрессиям - расстрелян за измену командовавший Западным фронтом.

Война народная

И всё-таки планы Гитлера рушились. СССР быстро встал на военные рельсы. Создана Ставка Верховного Главнокомандования для управления армиями и единый орган управления всей страной - Государственный Комитет Обороны, возглавляемый всесильным вождем Сталиным.

Гитлер считал, что сталинские методы руководства страной, незаконные репрессии в отношении интеллигенции, военных, зажиточных крестьян и целых народностей станут причиной развала государства, появления «пятой колонны» - как он привык в Европе. Но он просчитался.

Ненавидели захватчиков мужчины в окопах, женщины у станков, старики и маленькие дети. Войны такого масштаба затрагивают судьбу каждого человека, а для победы требуется всеобщее напряжение сил. Жертвы ради общей победы приносились не только из-за идеологических побуждений, но и из-за врожденного патриотизма, имевшего корни и в дореволюционной истории.

Битва под Москвой

Первый серьезный отпор нашествие получило под Смоленском. Героическими усилиями наступление на столицу было задержано там до начала сентября.

К октябрю танки с крестами на броне выходят к Москве, имея целью захват советской столицы до наступления холодов. Наступало самое трудное время за годы Великой Отечественной войны. В Москве объявляется осадное положение (19.10.1941).

В истории навсегда останется военный парад в годовщину Октябрьской революции (07.11.1941) как символ уверенности в том, что Москву удастся отстоять. Войска и уходили с Красной площади прямо на фронт, который находился в 20 километрах западнее.

Примером стойкости советских солдат стал подвиг 28 красноармейцев из дивизии генерала Панфилова. Они 4 часа задерживали группу прорыва из 50 танков у разъезда Дубосеково и погибли, уничтожив 18 боевых машин. Эти герои Отечественной войны (1941-1945) - лишь малая часть Бессмертного полка русской армии. Такое самопожертвование рождало у врага сомнения в победе, укрепляя мужество обороняющихся.

Вспоминая события войны, командовавший под Москвой Западным фронтом маршал Жуков, которого Сталин начал выдвигать на первые роли, всегда отмечал решающее значение обороны столицы для достижения победы в мае 1945 года. Любая задержка вражеской армии давала возможность копить силы для контрудара: к Москве перебрасывались свежие части сибирских гарнизонов. Гитлер не планировал ведение войны в условиях зимы, у немцев начались проблемы со снабжением войск. К началу декабря наметился перелом в сражении за русскую столицу.

Коренной поворот

Неожиданное для Гитлера наступление Красной Армии (5.12.1941 г.) отбросило немцев на полторы сотни верст на запад. Армия фашистов потерпела первое поражение в своей истории, план победоносной войны провалился.

Наступление продолжалось до апреля 1942 года, но до необратимых изменений в ходе войны было далеко: последовали крупные поражения под Ленинградом, Харьковом, в Крыму, фашисты вышли к Волге под Сталинградом.

Когда историками любой страны упоминается Великая Отечественная война (1941-1945), краткое содержание её событий не обходится без Сталинградской битвы. Именно у стен города, носившего имя заклятого врага Гитлера, он получил удар, приведший его в конце концов к краху.

Оборона города часто велась врукопашную, за каждый клочок территории. Участники войны отмечают невиданное количество людских и технических средств, привлеченных с обоих сторон и сгоревших в огне Сталинградской битвы. Немцами потеряна четверть войск - полтора миллиона штыков, 2 млн - наши потери.

Невиданная стойкость советских солдат в обороне и неудержимая ярость в наступлении вместе с возросшим тактическим мастерством командования обеспечили окружение и пленение 22 дивизий 6-й армии фельдмаршала Паулюса. Итоги второй военной зимы потрясли Германию и весь мир. История войны 1941-1945 годов поменяла ход, стало ясно, что СССР не только выдержал первый удар, но и неизбежно нанесет врагу мощный ответный удар.

Завершающий этап перелома в войне

Несколько примеров полководческого таланта советского командования содержит Великая Отечественная война (1941-1945). Краткое содержание событий 1943 года - это череда впечатляющих побед русских.

Весна 1943 года началась с советского наступления по всем направлениям. Конфигурация линии фронта поставила под угрозу окружения Советскую Армию в районе Курска. Наступательная операция немцев под названием «Цитадель» имела именно эту стратегическую цель, но командование Красной Армии предусмотрело усиленную оборону в местах предполагаемого прорыва, одновременно готовя резервы для контрнаступления.

Немецкое наступление в начале июля сумело прорвать советскую оборону лишь участками на глубину до 35 км. История войны (1941-1945 годов) знает дату начала самого крупного встречного сражения боевых самоходных машин. Знойным июльским днем, 12 числа, в степи под деревней Прохоровка начали битву экипажи 1200 танков. У немцев - новейшие «Тигр» и «Пантера», у русских - Т-34 с новой, более мощной пушкой. Поражение, нанесенное немцам, выбило из рук Гитлера наступательное оружие моторизированных корпусов, и фашистская армия перешла в стратегическую оборону.

К концу августа 1943 года были отбиты Белгород, Орёл, освобожден был и Харьков. Впервые за годы инициативу перехватила Красная Армия. Теперь немецким генералам предстояло угадывать, где она начнет боевые действия.

В предпоследнем военном году историками выделяются 10 решающих операций, которые привели к освобождению захваченной врагом территории. До 1953 года они назывались «10 сталинских ударов».

Великая Отечественная война (1941-1945): краткое содержание военных операций 1944 года

Снятие ленинградской блокады (январь 1944).
Январь-апрель 1944 г.: Корсунь-Шевченковская операция, успешные бои на Правобережной Украине, 26 марта - выход к границе с Румынией.
Освобождение Крыма (май 1944).
Разгром Финляндии в Карелии, выход её из войны (июнь-август 1944).
Наступление четырех фронтов в Белоруссии (операция «Багратион»).
Июль-август - бои на Западной Украине, Львовско-Сандомирская операция.
Ясско-Кишиневская операция, разгром 22 дивизий, вывод из войны Румынии и Болгарии (август 1944).
Помощь югославским партизанам И.Б. Тито (сентябрь 1944).
Освобождение Прибалтики (июль-октябрь того же года).
Октябрь - освобождение советского Приполярья и северо-востока Норвегии.

Конец вражеской оккупации

К началу ноября территория СССР в довоенных границах была освобождена. Закончился период оккупации для народов Белоруссии и Украины. Сегодняшняя политическая конъюнктура заставляет некоторых «деятелей» преподносить немецкую оккупацию чуть ли не как благо. Стоит спросить об этом у белорусов, потерявших от действий «цивилизованных европейцев» каждого четвертого.

Не зря с первых дней иноземного вторжения на захваченных территориях стали действовать партизаны. Война 1941-1945 годов в этом смысле стала отголоском года, когда другие европейские захватчики не знали покоя на нашей территории.

Освобождение Европы

Европейский освободительный поход потребовал от СССР немыслимых затрат человеческих и военных ресурсов. Гитлер, не допускавший и мысли о том, что советский солдат вступит на немецкую землю, бросал в бой все возможные силы, ставил под ружьё стариков и детей.

Ход заключительного этапа войны можно проследить по названию наград, учрежденных советским правительством. Советские солдаты-освободители получали такие медали войны 1941-1945 годов: за (20.10.1944), Варшавы (7.01.1945), Праги (9 мая), за взятие Будапешта (13 февраля), Кенигсберга (10 апреля), Вены (13 апреля). И наконец, награждались военнослужащие за штурм Берлина (2 мая).

…И пришел май. Победа ознаменовалась подписанием 8 мая Акта о безоговорочной капитуляции войск Германии, а 24 июня состоялся парад с участием представителей всех фронтов, видов и родов войск.

Великая Победа

Гитлеровская авантюра обошлась человечеству очень дорого. О точном числе человеческих потерь спорят до сих пор. Восстановление разрушенных городов, налаживание хозяйства потребовало многих лет упорной работы, голода и лишений.

По-разному теперь оцениваются и итоги войны. Геополитические изменения, произошедшие после 1945 года, имели разные последствия. Территориальные приобретения Советского Союза, возникновение социалистического лагеря, усиление политического веса СССР до статуса сверхдержавы скоро привели к противостоянию и росту напряженности между странами-союзниками во Второй мировой.

Но главные итоги не подлежат никакой ревизии, не зависят от мнения политиков, ищущих немедленную выгоду. В Великой Отечественной войне наша страна отстояла свободу и независимость, разгромлен был страшный враг - носитель чудовищной идеологии, грозивший уничтожением целым нациям, от него избавлены народы Европы.

Уходят в историю участники боёв, дети войны - уже пожилые люди, но память о той войне будет жить, пока люди способны ценить свободу, честность и мужество.

К июню 1941 г. Вторая мировая война, втянув в свою орбиту около 30 государств, вплотную подошла к границам Советского Союза. На Западе не оказалось силы, которая могла бы остановить армию нацистской Германии, к тому времени оккупировавшую уже 12 европейских государств. Очередной военно-политической целью - главной по своему значению - был для Германии разгром Советского Союза.

Принимая решение о развязывании войны с СССР и делая ставку на «молниеносность», германское руководство намеривалось завершить ее к зиме 1941 г. В соответствии с планом «Барбаросса» у границ СССР была развернута гигантская армада отборных, хорошо обученных и вооруженных войск. Германский генеральный штаб сделал главную ставку на сокрушающую мощь внезапного первого удара, стремительность броска концентрированных сил авиации, танков и пехоты к жизненно важным политическим и экономическим центрам страны.

Закончив сосредоточение войск, Германия рано утром 22 июня без объявления войны напала на нашу страну, обрушив шквал огня и металла. Началась Великая Отечественная война Советского Союза против немецко-фашистских захватчиков.

Долгих 1418 дней и ночей народы СССР шли к победе. Неимоверно труден был этот путь. Сполна познала наша Родина и горечь поражений, и радость побед. Особенно тяжелым был начальный период.

Вторжение германских войск на советскую территорию

В то время как на востоке занимался новый день - 22 июня 1941 г., на западной границе Советского Союза еще продолжалась самая короткая в году ночь. И никто не мог даже предположить, что этот день явится началом самой кровопролитной войны, которая продлится долгих четыре года. Штабы групп немецких армий, сосредоточенных на границе с СССР, получили условный сигнал «Дортмунд», что означало - начать вторжение.

Советская разведка вскрыла подготовку еще накануне, о чем штабы приграничных военных округов тут же доложили в Генеральный штаб Рабоче-Крестьянской Красной Армии (РККА). Так, начальник штаба Прибалтийского особого военного округа генерал П.С. Кленов в 22 часа 21 июня сообщал, что немцы закончили строительство мостов через Неман, а гражданскому населению приказали эвакуироваться не менее чем на 20 км от границы, «идут разговоры, что войска получили приказ занять исходное положение для наступления». Начальник штаба Западного особого военного округа генерал-майор В.Е. Климовских докладывал, что проволочные заграждения немцев, еще днем стоявшие вдоль границы, к вечеру сняты, а в лесу, расположенном недалеко от границы, слышен шум моторов.

Вечером нарком иностранных дел СССР В.М. Молотов пригласил германского посла Шуленбурга и заявил ему, что Германия без всякого на то основания с каждым днем ухудшает отношения с СССР. Несмотря на неоднократные протесты советской стороны, немецкие самолеты продолжают вторгаться в ее воздушное пространство. Ходят упорные слухи о предстоящей войне между нашими странами. У советского правительства есть все основания верить этому, потому что германское руководство никак не отреагировало на сообщение ТАСС от 14 июня. Шуленбург пообещал немедленно сообщить о выслушанных им претензиях своему правительству. Однако с его стороны это была лишь обычная дипломатическая отговорка, ибо послу Германии было отлично известно, что войска вермахта приведены в полную боевую готовность и только ждут сигнала, чтобы двинуться на восток.

С наступлением сумерек 21 июня начальнику Генерального штаба генералу армии Г.К. Жукову позвонил начальник штаба Киевского особого военного округа генерал М.А. Пуркаев и сообщил о немецком перебежчике, который рассказал, что на рассвете следующего дня германская армия начнет войну против СССР. Г.К. Жуков немедленно доложил об этом И.В. Сталину и наркому обороны маршалу С.К. Тимошенко. Сталин вызвал Тимошенко и Жукова в Кремль и после обмена мнениями приказал доложить подготовленный Генеральным штабом проект директивы о приведении войск западных приграничных округов в боевую готовность. Лишь поздно вечером после получения шифровки одного из резидентов советской разведки, который сообщал, что наступившей ночью будет решение, это решение - война, дополнив зачитанный ему проект директивы еще одним пунктом о том, чтобы войска ни в коем случае не поддавались на возможные провокации, Сталин разрешил направить ее в округа.

Основной смысл этого документа сводился к тому, что он предупреждал Ленинградский, Прибалтийский, Западный, Киевский и Одесский военные округа о возможном в течение 22-23 июня нападении агрессора и требовал «быть в полной боевой готовности встретить внезапный удар немцев или их союзников». Округам было приказано в ночь на 22 июня скрытно занять на границе укрепленные районы, к рассвету рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию и замаскировать ее, войска держать рассредоточено, противовоздушную оборону привести в боевую готовность без дополнительного подъема приписного состава, а города и объекты подготовить к затемнению. Проведение каких-либо других мероприятий без особого на то разрешения директива № 1 категорически запрещала.
Передача этого документа закончилась только в половине первого ночи, а на весь длинный путь от Генерального штаба до округов, а затем до армий, корпусов и дивизий в целом ушло более четырех часов драгоценного времени.

Приказ Народного Комиссара Обороны № 1 от 22 июня 1941 г. ЦАМО.Ф. 208.Оп. 2513.Д.71.Л.69.

На рассвете 22 июня, в 3 часа 15 минут (по московскому времени), тысячи орудий и минометов германской армии открыли огонь по пограничным заставам и расположению советских войск. Немецкие самолеты устремились на бомбардировку важных объектов во всей приграничной полосе - от Баренцева моря до Черного. Воздушным налетам подверглись многие города. Чтобы достичь внезапности, бомбардировщики перелетели советскую границу на всех участках одновременно. Первые удары пришлись как раз по местам базирования советских самолетов новейших типов, пунктам управления, портам, складам, железнодорожным узлам. Массированные воздушные удары врага сорвали организованный выход первого эшелона приграничных округов к государственной границе. Сосредоточенная на постоянных аэродромах авиация понесла невосполнимые потери: за первый день войны было уничтожено 1200 советских самолетов, причем большая их часть даже не успела подняться в воздух. Однако, вопреки этому, за первые сутки советскими ВВС было совершено около 6 тыс. самолето-вылетов и уничтожено в воздушных боях свыше 200 немецких самолетов.

Первые сообщения о вторжении германских войск на советскую территорию поступили от пограничников. В Москве, в Генеральном штабе, информация о перелете вражеских самолетов через западную границу СССР была принята в 3 часа 07 минут. Около 4 часов утра начальник Генерального штаба РККА Г.К. Жуков позвонил И.В. Сталину и доложил о случившемся. Одновременно, уже открытым текстом, Генеральный штаб сообщил в штабы военных округов, армий и соединений о нападении Германии.

Узнав о нападении, И.В. Сталин созвал на совещание высших военных, партийных и государственных деятелей. В 5 часов 45 минут к нему в кабинет прибыли С.К. Тимошенко, Г.К. Жуков, В.М. Молотов, Л.П. Берия и Л.З. Мехлис. К 7 часам 15 минутам была выработана директива № 2, которая от имени наркома обороны требовала:

«1. Войскам всеми силами и средствами обрушиться на вражеские силы и уничтожить их в районах, где они нарушили советскую границу. Впредь до особого распоряжения границу не переходить.

2. Разведывательной и боевой авиацией установить места сосредоточения авиации противника и группировку его наземных войск. Мощными ударами бомбардировочной и штурмовой авиации уничтожить авиацию на аэродромах противника и разбомбить основные группировки его наземных войск. Удары авиации наносить на глубину германской территории до 100-150 км. Разбомбить Кенигсберг и Мемель. На территорию Финляндии и Румынии до особых указаний налетов не делать».

Запрещение переходить границу, к тому же еще и ограничение глубины ударов авиации свидетельствует о том, что Сталин все еще не верил, что началась «большая война». Только к полудню члены политбюро ЦК ВКП(б) - Молотов, Маленков, Ворошилов, Берия - подготовили текст заявления советского правительства, с которым в 12 часов 15 минут по радио выступил Молотов.

Выступление по радио заместителя Председателя Совета Народных Комиссаров
и Народного комиссара иностранных дел
Молотова В.М. от 22 июня 1941 г. ЦАМО. Ф. 135, Оп. 12798. Д. 1. Л.1.

На совещании в Кремле были приняты важнейшие решения, положившие начало тому, чтобы превратить всю страну в единый военный лагерь. Они были оформлены как указы Президиума Верховного Совета СССР: о мобилизации военнообязанных во всех военных округах, за исключением Среднеазиатского и Забайкальского, а также Дальнего Востока, где с 1938 г. существовал Дальневосточный фронт; о введении военного положения на большей части европейской территории СССР - от Архангельской области до Краснодарского края.

Указы Президиума Верховного Совета СССР о военном положении
и об утверждении Положения о военных Трибуналах
от 22 июня 1941 г. ЦАМО. Ф. 135, Оп. 12798. Д. 1. Л.2.

Указ Президиума Верховного Совета СССР о мобилизации по военным округам.
Сводки Главного Командования Красной Армии за 22-23 июня 1941 г.
ЦАМО. Ф. 135, Оп. 12798. Д. 1. Л.3.

Утром того же дня первый заместитель председателя Совета народных комиссаров (СНК) СССР Н.А. Вознесенский, собрав наркомов, ответственных за основные отрасли промышленности, отдал распоряжения, предусмотренные мобилизационными планами. Тогда никто и мысли не допускал, что начавшаяся война очень скоро поломает все задуманное, что придется срочно эвакуировать промышленные предприятия на восток и создавать там, по существу заново, военную индустрию.

Большинство населения о начале войны узнало из выступления Молотова по радио. Эта неожиданная весть глубоко потрясла людей, вызвала тревогу за судьбу Родины. Разом нарушилось обычное течение жизни, расстраивались не только планы на будущее, возникала реальная опасность для жизни родных и близких. По указанию советских и партийных органов на предприятиях, в учреждениях, колхозах проводились митинги и собрания. Выступавшие осуждали нападение Германии на СССР и выражали готовность стать на защиту Отечества. Многие тут же подавали заявления о добровольном зачислении их в армию и просили немедленно отправить на фронт.

Нападение Германии на СССР явилось не только новым этапом в жизни советского народа, в той или иной мере это отразилось на народах других стран, прежде всего тех, которым вскоре предстояло стать его основными союзниками или противниками.

Правительство и народ Великобритании сразу же вздохнули с облегчением: война на востоке, по крайней мере, на какое-то время, отодвинет германское вторжение на Британские острова. Итак, у Германии появился еще один, к тому же довольно серьезный противник; это ее неминуемо ослабит, а потому, рассуждали англичане, следует сразу рассматривать СССР как своего союзника в борьбе против агрессора. Именно это и выразил премьер-министр Черчилль, который уже вечером 22 июня выступил по радио по поводу очередного нападения Германии. «Любой человек или государство, которые борются против нацизма, - сказал он, - получат нашу помощь... Такова наша политика, таково наше заявление. Отсюда следует, что мы окажем России и русскому народу всю помощь, какую только сможем... Гитлер хочет уничтожить русскую державу потому, что в случае успеха надеется отозвать с востока главные силы своей армии и авиации и бросить их на наш остров».

Руководство США сделало официальное заявление 23 июня. От имени правительства его зачитал исполнявший обязанности государственного секретаря С. Уэллес. В заявлении подчеркивалось, что любое сплочение сил против гитлеризма независимо от их происхождения ускорит падение германских руководителей, а гитлеровская армия представляет собой сейчас главную опасность для Американского континента. На следующий день президент Рузвельт сказал на пресс-конференции, что США рады приветствовать еще одного противника нацизма и намерены предоставить Советскому Союзу помощь.

О начале новой войны население Германии узнало из обращения фюрера к народу, которое 22 июня в 5 часов 30 минут зачитал по радио министр пропаганды И. Геббельс. Вслед за ним выступил министр иностранных дел Риббентроп со специальным меморандумом, где перечислялись обвинения в адрес Советского Союза. Само собой разумеется, Германия, как и в прежних своих агрессивных акциях, всю вину за развязывание войны возложила на СССР. В обращении к народу Гитлер не забыл упомянуть о «заговоре евреев и демократов, большевиков и реакционеров» против рейха, о сосредоточении на границах 160 советских дивизий, которые якобы в течение многих недель угрожали не только Германии, но также Финляндии и Румынии. Все это, мол, и вынудило фюрера предпринять «акт самообороны», с целью обезопасить страну, «спасти европейскую цивилизацию и культуру».

Чрезвычайная сложность быстро меняющейся обстановки, высокая подвижность и маневренность военных действий, ошеломляющая мощь первых ударов вермахта показали, что советское военно-политическое руководство не имеет эффективной системы управления войсками. Как это и планировалось ранее, руководство войсками осуществлял нарком обороны маршал Тимошенко. Однако без Сталина он не мог решать практически ни одного вопроса.

23 июня 1941 г. была создана Ставка Главного Командования Вооруженных Сил Союза ССР в составе: наркома обороны маршала Тимошенко (председатель), начальника Генштаба Жукова, Сталина, Молотова, маршала Ворошилова, маршала Буденного и наркома Военно-Морского Флота адмирала Кузнецова.

При Ставке был организован институт постоянных советников Ставки в составе маршала Кулика, маршала Шапошникова, Мерецкова, начальника Военно-Воздушных Сил Жигарева, Ватутина, начальника противовоздушной обороны (ПВО) Воронова, Микояна, Кагановича, Берия, Вознесенского, Жданова, Маленкова, Мехлиса.

Такой состав позволял Ставке оперативно решать все задачи по руководству вооруженной борьбой. Однако получилось два главнокомандующих: Тимошенко - юридический, который без санкции Сталина не имел права отдавать приказы действующей армии, и Сталин - фактический. Это не только усложняло управление войсками, но и приводило к запоздалым решениям в быстро меняющейся обстановке на фронте.

События в полосе Западного фронта

С первого дня войны наиболее тревожная обстановка сложилась в Белоруссии, где вермахт наносил главный удар самым мощным объединением - войсками группы армий «Центр» под командованием фельдмаршала Бока. Но и противостоявший ему Западный фронт (командующий генерал Д.Г. Павлов, член Военного совета корпусной комиссар А.Ф. Фоминых, начальник штаба генерал В.Е. Климовских) обладал немалыми силами (табл.1).

Таблица 1
Соотношение сил в полосе Западного фронта к началу войны

Силы и средства	Западный фронт *	Группа армий «Центр» (без 3 тгр)**	Соотношение
Личный состав, тыс. чел.

Танки, ед.
Боевые самолеты, ед.

* Учтена только исправная техника.
** До 25 июня 3-я танковая группа (тгр) действовала в полосе Северо-Западного фронта.

В целом Западный фронт незначительно уступал противнику в орудиях и боевых самолетах, но существенно превосходил его по танкам. К несчастью, в первом эшелоне армий прикрытия планировалось иметь всего лишь 13 стрелковых дивизий, в то время как противник в первом эшелоне сосредоточил 28 дивизий, в том числе 4 танковые.
События в полосе Западного фронта разворачивались самым трагическим образом. Еще в ходе артиллерийской подготовки немцы захватили мосты через Западный Буг, в том числе и в районе Бреста. Первыми границу пересекли штурмовые группы с задачей буквально в течение получаса захватить пограничные заставы. Однако противник просчитался: не нашлось ни одной погранзаставы, которая не оказала бы ему упорного сопротивления. Пограничники стояли насмерть. Немцам пришлось вводить в бой главные силы дивизий.

В небе над пограничными районами разгорелись ожесточенные бои. Летчики фронта вели ожесточенную борьбу, стремясь вырвать у противника инициативу и не дать ему возможность захватить господство в воздухе. Однако задача эта оказалась непосильной. Ведь в первый же день войны Западный фронт лишился 738 боевых машин, что составляло почти 40% численности самолетного парка. К тому же, на стороне вражеских летчиков было явное преимущество и в мастерстве, и в качестве техники.

Запоздалый выход навстречу наступавшему противнику вынуждал советские войска вступать в бой с ходу, по частям. На направлениях ударов агрессора подготовленных рубежей им достичь не удалось, а значит, и сплошного фронта обороны не получилось. Встретив сопротивление, противник быстро обходил советские части, атаковал их с флангов и тыла, стремился продвинуть свои танковые дивизии как можно дальше в глубину. Положение усугубляли выброшенные на парашютах диверсионные группы, а также устремившиеся в тыл автоматчики на мотоциклах, которые выводили из строя линии связи, захватывали мосты, аэродромы, другие военные объекты. Мелкие группы мотоциклистов вели беспорядочную стрельбу из автоматов, чтобы создать у оборонявшихся видимость окружения. При незнании общей обстановки и потере управления их действия нарушали устойчивость обороны советских войск, вызывая панику.

Многие стрелковые дивизии первого эшелона армий с первых же часов были расчленены, некоторые оказались в окружении. Связь с ними прервалась. К 7 часам утра штаб Западного фронта не имел проводной связи даже с армиями.

Когда штаб фронта получил директиву наркома № 2, стрелковые дивизии уже втянулись в бои. Хотя механизированные корпуса начали выдвижение к границе, но из-за большой удаленности их от участков прорыва врага, нарушения связи, господства немецкой авиации в воздухе «обрушиться на противника всеми силами» и уничтожить его ударные группировки, как того требовал приказ наркома, советские войска, естественно, не могли.

Серьезная угроза возникла на северном фасе белостокского выступа, где действовала 3-я армия генерала В.И. Кузнецова. Непрерывно подвергая бомбардировкам армейский штаб, расположенный в Гродно, противник к середине дня вывел из строя все узлы связи. Ни со штабом фронта, ни с соседями не удавалось связаться целые сутки. Между тем, пехотные дивизии 9-й немецкой армии yже успели отбросить правофланговые соединения Кузнецова на юго-восток.

На южном фасе выступа, где приняла бой 4-я армия во главе с генералом А.А. Коробковым, противник имел трех-четырехкратное превосходство. Управление и здесь было нарушено. Не успев занять намеченных рубежей обороны, стрелковые соединения армии под ударами 2-й танковой группы Гудериана нaчaли отходить.

Их отход поставил в трудное положение соединения 10-й армии, находившейся в центре белостокского выступа. С самого начала вторжения штаб фронта не имел с ней связи. Павлову не оставалось ничего иного, как отправить самолетом в Белосток, в штаб 10-й армии, своего заместителя генерала И.В. Болдина с задачей установить положение войск и организовать контрудар на гродненском направлении, что предусматривалось планом военного времени. Командование Западного фронта за весь первый день войны не получило ни одного донесения из армий.

Да и Москва в течение всего дня объективной информации о положении на фронтах не получала, хотя после полудня направила туда своих представителей. Для выяснения положения и помощи генералу Павлову Сталин послал на Западный фронт самую большую группу. В нее входили заместители наркома обороны маршалы Б.М. Шапошников и Г.И. Кулик, а также заместитель начальника Генштаба генерал В.Д. Соколовский и начальник оперативного управления генерал Г.К. Маландин. Однако выявить действительное положение как на этом фронте, так и на других, разобраться в обстановке не удалось. Об этом свидетельствует оперативная сводка Генерального штаба на 22 часа. «Германские регулярные войска, - указывалось в ней, - в течение 22 июня вели бои с погранчастями СССР, имея незначительный успех на отдельных направлениях. Во второй половине дня, с подходом передовых частей полевых войск Красной Армии, атаки немецких войск на преобладающем протяжении нашей границы отбиты с потерями для противника».

На основании донесений фронтов нарком обороны и начальник Генерального штаба сделали заключение, что в основном бои ведутся вблизи границы, а самые крупные группировки противника - это сувалковская и люблинская, именно от их действий и будет зависеть дальнейший ход сражений. Мощную немецкую группировку, наносившую удар из района Бреста, советское Главное Командование из-за дезориентирующих докладов штаба Западного фронта явно недооценило, впрочем, не ориентировалось оно и в общей воздушной обстановке.

Полагая, что для ответного удара сил вполне достаточно, и руководствуясь довоенным планом на случай войны с Германией, нарком обороны в 21 час 15 минут подписал директиву № 3. Войскам Западного фронта приказывалось во взаимодействии с Северо-Западным фронтом, сдерживая противника на варшавском направлении, мощными контрударами во фланг и тыл уничтожить его сувалковскую группировку и к исходу 24 июня овладеть районом Сувалки. На другой день предстояло совместно с войсками других фронтов перейти в наступление и разгромить ударную группировку группы армий «Центр». Подобный замысел не только не соответствовал истинной обстановке, но и помешал войскам Западного фронта создать оборону. Павлов и его штаб, получив поздно ночью директиву № 3, начали подготовку к ее выполнению, хотя сделать это за оставшиеся до рассвета часы, да еще и при отсутствии связи с армиями было просто немыслимо.

С утра 23 июня командующий решил нанести контрудар в направлении Гродно, Сувалки силами 6-го и 11-го механизированных корпусов, а также 36-й кавалерийской дивизии, объединив их в группу под командованием своего заместителя генерала Болдина. В намечавшемся контрударе должны были участвовать и соединения 3-й армии. Заметим, что решение это было абсолютно нереально: действовавшие на направлении контрудара соединения 3-й армии продолжали отходить, 11-й мехкорпус вел напряженные бои на широком фронте, 6-й мехкорпус находился слишком далеко от района контрудара - в 60-70 км, еще дальше от Гродно была 36-я кавалерийская дивизия.

В распоряжении генерала Болдина оказалась только часть сил 6-го мехкорпуса генерала М.Г. Хацкилевича и то лишь к полудню 23 июня. Считавшийся по праву самым укомплектованным в Красной Армии, этот корпус имел 1022 танка, в том числе 352 KB и Т-34. Однако в ходе выдвижения, находясь под непрестанными ударами вражеской авиации, он понес значительные потери.

Под Гродно развернулись ожесточенные бои. После захвата Гродно противником в сражение был введен 11-й мехкорпус генерала Д.К. Мостовенко. Перед войной он насчитывал всего 243 танка. К тому же в первые два дня боев корпус понес значительные потери. Впрочем, 24 июня соединения группы Болдина при поддержке фронтовой авиации и 3-го дальнебомбардировочного корпуса полковника Н.С. Скрипко сумели добиться некоторого успеха.

Против советских войск, наносивших контрудар, фельдмаршал Бок направил основные силы 2-го воздушного флота. Немецкие самолеты непрерывно висели над полем боя, лишая части 3-й армии и группы Болдина возможности любого маневра. Тяжелые бои под Гродно продолжались и на следующий день, но силы танкистов быстро иссякли. Противник подтянул противотанковую и зенитную артиллерию, а также пехотную дивизию. Тем не менее, группе Болдина удалось на двое суток приковать к району Гродно значительные силы врага и нанести ему существенный урон. Контрудар облегчил, хотя и ненадолго, положение 3-й армии. Но вырвать инициативу у противника так и не удалось, причем механизированные корпуса понесли огромные потери.

Танковая группа Гота глубоко охватила 3-ю армию Кузнецова с севера, а соединения 9-й армии генерала Штрауса атаковали ее с фронта. Уже 23 июня 3-й армии пришлось отойти за Неман, чтобы избежать окружения.

В чрезвычайно трудных условиях оказалась 4-я армия генерала А.А. Коробкова. Танковая группа Гудериана и основные силы 4-й армии, наступавшие от Бреста в северо-восточном направлении, рассекали войска этой армии на две неравные части. Выполняя директиву фронта, Коробков тоже готовил контрудар. Однако ему удалось собрать лишь части танковых дивизий 14-го мехкорпуса генерала С.И. Оборина, да остатки 6-й и 42-й стрелковых дивизий. А им противостояли почти две танковые и две пехотные дивизии врага. Силы оказались слишком неравными. 14-й мехкорпус понес большие потери. Были обескровлены и стрелковые дивизии. Встречное сражение закончилось в пользу противника.

Разрыв с войсками Северо-Западного фронта на правом крыле, куда устремилась танковая группа Гота, и тяжелая обстановка на левом крыле, где отходила 4-я армия, создали угрозу глубокого охвата всей белостокской группировки и с севера, и с юга.

Генерал Павлов решил усилить 4-ю армию 47-м стрелковым корпусом. Одновременно 17-й мехкорпус (всего 63 танка, в дивизиях по 20-25 орудий и по 4 зенитных орудия) из резерва фронта перебрасывался на р. Щару для создания там обороны. Однако создать прочную оборону по реке не сумели. Танковые дивизии противника форсировали ее и 25 июня подошли к Барановичам.

Положение войск Западного фронта становилось все более критическим. Особую тревогу вызывало северное крыло, где образовался никем не прикрытый разрыв в 130 км. Танковую группу Гота, устремившуюся в этот разрыв, фельдмаршал Бок вывел из подчинения командующего 9-й армией. Получив свободу действий, Гот направил один свой корпус на Вильнюс, а два других на Минск и в обход города с севера, в целях соединения со 2-й танковой группой. Главные силы 9-й армии были повернуты на юг, а 4-й - на север, в направлении слияния рек Щара и Неман, для рассечения окружаемой группировки. Над войсками Западного фронта нависла угроза полной катастрофы.

Выход из положения генерал Павлов видел в том, чтобы задержать продвижение 3-й танковой группы Гота соединениями резерва, объединенными управлением 13-й армии, в состав армии были переданы три дивизии, 21-й стрелковый корпус, 50-я стрелковая дивизия и отходившие войска; и в то же время силами группы Болдина продолжать наносить контрудар во фланг Готу.

Не успела еще 13-я армия генерала П.М. Филатова сосредоточить свои силы, а главное привести в порядок отходившие от границы войска, в том числе и 5-ю танковую дивизию Северо-Западного фронта, как танки противника ворвались в расположение штаба армии. Немцы захватили большую часть автомашин, в том числе и с шифровальными документами. Командование армии вышло к своим лишь 26 июня.

Положение войск Западного фронта продолжало ухудшаться. Маршал Б.М. Шапошников, находившийся в штабе фронта в Могилеве, обратился в Ставку с просьбой немедленно отвести войска. Москва разрешила отход. Однако оно уже запоздало.

Для отхода 3-й и 10-й армий, глубоко обойденных танковыми группами Гота и Гудериана с севера и юга, оставался коридор шириной не более 60 км. Продвигаясь по бездорожью (все дороги были заняты немецкими войсками), под непрерывными ударами вражеской авиации, при почти полном отсутствии автотранспорта, остро нуждаясь в боеприпасах и горючем, соединения не могли оторваться от наседавшего врага.

25 июня Ставка образовала группу армий резерва Главного Командования во главе с маршалом С.М. Буденным в составе 19-й, 20-й, 21-й и 22-й армий. Их соединения, начавшие выдвижение еще 13 мая, прибывали из Северо-Кавказского, Орловского, Харьковского, Приволжского, Уральского и Московского военных округов и сосредоточивались в тылу Западного фронта. Маршал Буденный получил задачу приступить к подготовке оборонительного рубежа по линии Невель, Могилев и далее по рекам Десна и Днепр до Кременчуга; одновременно «быть готовым по особому указанию Главного Командования к переходу в контрнаступление». Однако 27 июня Ставка отказалась от идеи контрнаступления и приказала Буденному срочно занять и прочно оборонять рубеж по рекам Западная Двина и Днепр, от Краславы до Лоева, не допуская прорыва противника на Москву. Одновременно в район Смоленска ускоренными темпами перебрасывались прибывшие еще до войны на Украину войска 16-й, а с 1 июля и 19-й армий. Все это означало, что советское командование наконец-то отказалось от наступательных планов и решило перейти к стратегической обороне, перенося основные усилия на западное направление.

26 июня танковые дивизии Гота подошли к Минскому укрепленному району. На следующий день на подступы к столице Белоруссии вышли передовые части Гудериана. Здесь оборонялись соединения 13-й армии. Начались ожесточенные бои. Одновременно город подвергся бомбардировке немецкой авиации; начались пожары, вышли из строя водопровод, канализация, электролинии, телефонная связь, но главное - гибли тысячи мирных жителей. Тем не менее, защитники Минска продолжали сопротивление.

Оборона Минска составляет одну из ярких страниц истории Великой Отечественной войны. Слишком неравны были силы. Советские войска испытывали острую нужду в боеприпасах, а чтобы подвезти их, не хватало ни транспорта, ни горючего, к тому же часть складов пришлось взорвать, остальные захватил противник. Враг упорно рвался к Минску с севера и юга. В 16 часов 28 июня части 20-й танковой дивизии группы Гота, сломив сопротивление 2-го стрелкового корпуса генерала А.Н. Ермакова, ворвались в Минск с севера, а на следующий день с юга навстречу устремилась 18-я танковая дивизия из группы Гудериана. К вечеру немецкие дивизии соединились и замкнули кольцо окружения. Только основные силы 13-й армии успели отойти на восток. Днем ранее пехотные дивизии 9-й и 4-й немецких армий соединились восточнее Белостока, отрезав пути отхода 3-й и 10-й советских армий. Окруженная группировка войск Западного фронта оказалась рассеченной на несколько частей.

В котел попало почти три десятка дивизий. Лишенные централизованного управления и снабжения, они, однако, бились до 8 июля. На внутреннем фронте окружения Боку пришлось держать сначала 21, а затем 25 дивизий, что составляло почти половину всех войск группы армий «Центр». На внешнем фронте продолжали наступление к Березине лишь восемь ее дивизий, да еще против 75-й советской стрелковой дивизии действовал 53-й армейский корпус.

Измотанные непрерывными боями, тяжелыми переходами через леса и болота, без пищи и отдыха, окруженные теряли последние силы. В донесениях группы армий «Центр» сообщалось, что на 2 июля только в районе Белостока и Волковыска взято в плен 116 тыс. человек, уничтожено или захвачено в качестве трофеев 1505 орудий, 1964 танка и бронемашины, 327 самолетов. Военнопленные содержались в ужасающих условиях. Они размещались в необорудованных для жизни помещениях, нередко прямо под открытым небом. Ежедневно люди гибли сотнями от истощения, эпидемий. Ослабевшие безжалостно уничтожались.

До сентября выходили из окружения воины Западного фронта. В конце месяца к р. Сож вышли остатки 13-го механизированного корпуса во главе со своим командиром генералом П.Н. Ахлюстиным. 1667 человек, из которых 103 раненых, вывел заместитель командующего фронтом генерал Болдин. Многие, кому не удалось выйти из окружения, стали сражаться с врагом в рядах партизан и подпольщиков.

С первых дней оккупации в районах, где появлялся враг, начало возникать сопротивление народных масс. Однако оно развертывалось медленно, особенно в западных регионах страны, в том числе в Западной Белоруссии, население которой было влито в состав СССР лишь за год до начала войны. Вначале здесь стали действовать в основном диверсионно-разведывательные группы, засылаемые из-за линии фронта, многие военнослужащие, попавшие в окружение, и частично местные жители.

29 июня, на 8-й день войны была принята директива СНК СССР и ЦК ВКП(б) партийным и советским организациям прифронтовых областей, в которой наряду с другими мерами по превращению страны в единый военный лагерь для оказания всенародного отпора врагу содержались указания о развертывании подполья и партизанского движения, определялись организационные формы, цели и задачи борьбы.

Важное значение для организации партизанской борьбы в тылу врага имело обращение Главного политического управления Красной Армии от 15 июля 1941 г. «К военнослужащим, сражающимся в тылу противника», выпущенное в виде листовки и разбросанное с самолетов над оккупированной территорией. В нем деятельность советских воинов за линией фронта оценивалась как продолжение выполнения ими боевой задачи. Военнослужащим предлагалось переходить к методам партизанской войны. Эта листовка-обращение помогла многим окруженцам найти свое место в общей борьбе против захватчиков.

Бои шли уже далеко от границы, а гарнизон Брестской крепости все еще сражался. После отхода основных сил здесь остались часть подразделений 42-й и 6-й стрелковых дивизий, 33-го инженерного полка и пограничная застава. Наступавшие части 45-й и 31-й пехотных дивизий поддерживала огнем осадная артиллерия. Едва оправившись от первого ошеломляющего удара, гарнизон занял оборону цитадели с намерением сражаться до конца. Началась героическая оборона Бреста. Гудериан после войны вспоминал: «Особенно ожесточенно оборонялся гарнизон имеющей важное значение крепости Брест, который держался несколько дней, преградив железнодорожный путь и шоссейные дороги, ведущие через Западный Буг в Мухавец». Правда, генерал почему-то запамятовал, что гарнизон держался не несколько дней, а около месяца - до 20 июля.

К концу июня 1941 г. противник продвинулся на глубину до 400 км. Войска Западного фронта понесли тяжелые потери в людях, технике и оружии. ВВС фронта лишились 1483 самолетов. Оставшиеся вне окружения соединения вели бои в полосе шириной свыше 400 км. Фронт остро нуждался в пополнении, но он не мог получить даже того, что ему полагалось для полного укомплектования по довоенному плану на случай мобилизации. Она была сорвана в результате быстрого продвижения противника, крайне ограниченного количества автомобилей, нарушения работы железнодорожного транспорта и общей организационной неразберихи.

Советское военно-политическое руководство к концу июня поняло, что для отражения агрессии необходима мобилизация всех сил страны. С этой целью 30 июня был создан чрезвычайный орган - Государственный Комитет Обороны (ГКО) во главе со Сталиным. В руках ГКО концентрировалась вся полнота власти в государстве. Его решения и распоряжения, имевшие силу законов военного времени, подлежали беспрекословному выполнению всеми гражданами, партийными, советскими, комсомольскими и военными органами. Каждый член ГКО отвечал за определенный участок (боеприпасы, самолеты, танки, продовольствие, транспорт и т.д.).

В стране продолжалась мобилизация военнообязанных 1905-1918 гг. рождения в армию и на флот. За первых восемь дней войны в вооруженные силы было призвано 5,3 млн человек. Из народного хозяйства на фронт было направлено 234 тыс. автомашин и 31,5 тыс. тракторов.

Ставка продолжала принимать чрезвычайные меры по восстановлению стратегического фронта в Белоруссии. Генерал армии Д.Г. Павлов был отстранен от командования Западным фронтом и предан суду военного трибунала. Новым командующим был назначен маршал С.К. Тимошенко. 1 июля Ставка передала Западному фронту 19-ю, 20-ю, 21-ю и 22-ю армии. По существу, образовывался новый фронт обороны. В тылу фронта, в районе Смоленска, сосредоточивалась 16-я армия. Преобразованный Западный фронт насчитывал теперь 48 дивизий и 4 мехкорпуса, однако к 1 июля оборону на рубеже Западной Двины и Днепра занимало всего 10 дивизий.

Сопротивление советских войск, окруженных под Минском, вынудило командование группы армий «Центр» рассредоточить свои соединения на глубину 400 км, причем полевые армии сильно отстали от танковых групп. С целью более четкого согласования усилий 2-й и 3-й танковых групп по овладению районом Смоленска и при дальнейшем наступлении на Москву фельдмаршал Бок 3 июля объединил обе группы в 4-ю танковую армию во главе с управлением 4-й полевой армии Клюге. Пехотные соединения бывшей 4-й армии объединялись управлением 2-й армии (оно находилось в резерве главнокомандования сухопутных сил вермахта - ОКХ), под командованием генерала Вейхса, для ликвидации советских частей, окруженных западнее Минска.

А тем временем в междуречье Березины, Западной Двины и Днепра шли ожесточенные бои. К 10 июля вражеские войска форсировали Западную Двину, вышли к Витебску и Днепру южнее и севернее Могилева.

Одна из первых стратегических оборонительных операций Красной Армии, получившая впоследствии название Белорусской, завершилась. За 18 дней войска Западного фронта потерпели сокрушительное поражение. Из 44 дивизий, первоначально входивших в состав фронта, 24 погибли полностью, остальные 20 потеряли от 30 до 90% своего состава. Общие потери - 417 790 человек, в том числе безвозвратные - 341 073 человека, 4799 танков, 9427 орудий и минометов и 1777 боевых самолетов. Оставив почти всю Белоруссию, войска отошли на глубину до 600 км.

Оборона Северо-Западного фронта и Балтийского флота

Ареной драматических событий с началом войны стала и Прибалтика. Оборонявшийся здесь Северо-Западный фронт под командованием генерала Ф.И. Кузнецова был значительно слабее фронтов, действовавших в Белоруссии и на Украине, так как имел всего лишь три армии и два механизированных корпуса. Между тем агрессор сосредоточил на этом направлении крупные силы (табл. 2). В первом ударе против Северо-Западного фронта приняла участие не только группа армий «Север» под командованием фельдмаршала В. Лееба, но и 3-я танковая группа из соседней группы армий «Центр», т.е. войскам Кузнецова противостояли две немецкие танковые группы из четырех.

Таблица 2
Соотношение сил в полосе Северо-Западного фронта к началу войны

Силы и средства	Северо-Западный	Группа армий	Соотношение
		«Север» и 3 тгр
Личный состав, тыс. чел.
Орудия и минометы (без 50-мм), ед.
Танки,** ед.
Боевые самолеты**, ед.

* Без сил Балтийского флота
**Учтены только исправные

Уже в первый день войны оборона Северо-Западного фронта была расколота. Танковые клинья пробили в ней основательные бреши.

Из-за систематического нарушения связи командующие фронтом и армиями не сумели организовать управление войсками. Войска несли большие потери, но остановить продвижение танковых групп не могли. В полосе 11-й армии 3-я танковая группа устремилась к мостам через Неман. И хотя здесь дежурили специально выделенные команды подрывников, вместе с отходившими частями армии по мостам проскочили и вражеские танки. «Для 3-й танковой группы, - писал ее командующий генерал Гот, — явилось большой неожиданностью, что все три моста через Неман, овладение которыми входило в задачу группы, были захвачены неповрежденными».

Переправившись через Неман, танки Гота устремились к Вильнюсу, но натолкнулись на отчаянное сопротивление. К исходу дня соединения 11-й армии оказались расчлененными на части. Между Северо-Западным и Западным фронтами образовалась большая брешь, закрыть которую оказалось нечем.

За первый день германские соединения вклинились на глубину до 60 км. В то время как глубокое вклинение противника требовало ответных энергичных мер, и командование фронта, и командование армий проявили явную пассивность.

Приказ Военного совета Прибалтийского особого военного округа № 05 от 22 июня 1941 г.
ЦАМО. Ф. 221. Оп. 1362. Д. 5, том 1. Л. 2.

Вечером 22 июня генерал Кузнецов получил директиву наркома № 3, в которой фронту приказывалось: «Прочно удерживая побережье Балтийского моря, нанести мощный контрудар из района Каунаса во фланг и тыл сувалковской группировки противника, уничтожить ее во взаимодействии с Западным фронтом и к исходу 24.6 овладеть районом Сувалки».

Однако еще до получения директивы, в 10 часов утра, генерал Кузнецов отдал приказ армиям и механизированным корпусам о нанесении контрудара по тильзитской группировке врага. Поэтому войска выполняли его приказ, а командующий решил не менять задач, по существу не выполнив требований директивы № 3.

Шести дивизиям предстояло атаковать танковую группу Гепнера и восстановить положение по границе. Против 123 тыс. солдат и офицеров, 1800 орудий и минометов, более 600 танков противника Кузнецов планировал выставить около 56 тыс. человек, 980 орудий и минометов, 950 танков (в основном легких).

Однако одновременного удара не получилось: после длительного марша соединения вступали в бой с ходу, чаще всего разрозненными группами. Артиллерия при остром недостатке боеприпасов надежной поддержки танкам не оказала. Задача осталась невыполненной. Дивизии, потеряв значительную часть танков, в ночь на 24 июня вышли из боя.

На рассвете 24 июня бои разгорелись с новой силой. С обеих сторон в них участвовало свыше 1 тыс. танков, около 2700 орудий и минометов, более 175 тыс. солдат и офицеров. Части правого фланга 41-го моторизированного корпуса Рейнгардта вынуждены были перейти к обороне.

Попытка возобновить контрудар на следующий день свелась к поспешным, плохо согласованным действиям, к тому же на широком фронте, при низкой организации управления. Вместо того чтобы наносить сосредоточенные удары, командиры корпусов получили приказ действовать «небольшими колоннами с целью рассредоточить авиацию противника». Танковые соединения понесли огромные потери: в обеих дивизиях 12-го мехкорпуса осталось всего 35 танков.

Если в результате контрудара удалось на какое-то время задержать продвижение 41-го моторизованного корпуса Рейнгардта на шяуляйском направлении, то 56-й корпус Манштейна, обойдя контратаковавшие соединения с юга, получил возможность осуществить стремительный бросок на Даугавпилс.

Трагическим было положение 11-й армии: она оказалась зажатой в клещи между 3-й и 4-й танковыми группами. Основным силам 8-й армии повезло больше: они остались в стороне от бронированного кулака врага и относительно организованно отходили на север. Взаимодействие между армиями было слабое. Почти полностью прекратился подвоз боеприпасов и горючего. Обстановка требовала решительных мер по ликвидации прорыва противника. Однако, не имея резервов и потеряв управление, командование фронта предотвратить отступление и восстановить положение не могло.

Главнокомандующий сухопутными силами вермахта фельдмаршал Браухич приказал повернуть 3-ю танковую группу Гота на юго-восток, в сторону Минска, как это было предусмотрено планом «Барбаросса», поэтому с 25 июня она действовала уже против Западного фронта. Используя разрыв между 8-й и 11-й армиями, 56-й моторизованный корпус 4-й танковой группы устремился к Западной Двине, перерезая тыловые коммуникации 11-й армии.

Военный совет Северо-Западного фронта счел целесообразным отвести соединения 8-й и 11-й армий на рубеж по рекам Вента, Шушва, Вилия. Однако в ночь на 25 июня он принял новое решение: нанести контрудар 16-м стрелковым корпусом генерала М.М. Иванова, чтобы вернуть Каунас, хотя логика событий требовала отвода частей за р. Вилия. Первоначально корпус генерала Иванова имел частный успех, но задачу он выполнить не смог, и дивизии отошли в исходное положение.

В целом основную задачу — задержать агрессора в приграничной полосе - войска фронта не выполнили. Не удались и попытки ликвидировать глубокие прорывы немецких танков на важнейших направлениях. Войска Северо-Западного фронта не смогли удержаться на промежуточных рубежах и откатывались все дальше на северо-восток.

Военные действия на северо-западном направлении развернулись не только на суше, но и на море, где Балтийский флот с первых же дней войны подвергся ударам вражеской авиации. По приказу командующего флотом вице-адмирала В.Ф. Трибуца в ночь на 23 июня началась установка минных заграждений в устье Финского залива, а на следующий день стали создаваться такие же заграждения в Ирбенском проливе. Усиленное минирование фарватеров и подступов к базам, а также господство вражеской авиации и угроза базам с суши сковали силы Балтийского флота. Господство на море надолго перешло к противнику.

При общем отходе войск Северо-Западного фронта упорное сопротивление враг встретил у стен Лиепаи. Немецкое командование планировало захватить этот город не позднее второго дня войны. Против немногочисленного гарнизона, состоявшего из частей 67-й стрелковой дивизии генерала Н.А. Дедаева и военно-морской базы капитана 1 ранга М.С. Клевенского, действовала 291-я пехотная дивизия при поддержке танков, артиллерии и морской пехоты. Лишь 24 июня немцы блокировали город с суши и моря. Вместе с войсками сражались жители Лиепаи, руководимые штабом обороны. Только по приказу командования Северо-Западного фронта в ночь на 27 и 28 июня защитники оставили Лиепаю и начали пробиваться на восток.

25 июня Северо-Западный фронт получил задачу отвести войска и организовать оборону по Западной Двине, куда из резерва Ставки выдвигался 21-й механизированный корпус генерала Д.Д. Лелюшенко. При отходе войска попали в тяжелое положение: после неудачного контрудара управление 3-го механизированного корпуса во главе с генералом А.В. Куркиным и 2-я танковая дивизия, оставшаяся без горючего, оказались в окружении. По данным противника, здесь было захвачено и уничтожено свыше 200 танков, более 150 орудий, а также несколько сот грузовых и легковых автомашин. От 3-го механизированного корпуса осталась лишь одна 84-я моторизованная дивизия, а 12-й мехкорпус из 750 танков потерял 600.

В трудном положении оказалась 11-я армия. Отходу за р. Вилия препятствовала авиация противника, разрушавшая переправы. Создалась угроза окружением, а переброска войск на другой берег продвигалась очень медленно. Не получив помощь генерал Морозов принял решение отходить на северо-восток, но только 27 июня выяснилось, что противник, захвативший накануне Даугавпилс, перерезал и этот путь. Свободным оставалось лишь восточное направление, через леса и болота на Полоцк, куда, в полосу соседнего Западного фронта, 30 июня и вышли остатки армии.

Войска фельдмаршала Лееба быстро продвигались в глубь территории Прибалтики. Организованное сопротивление им оказывала армия генерала П.П. Собенникова. Полоса же обороны 11-й армии осталась неприкрытой, чем тут же не замедлил воспользоваться Манштейн, направив по кратчайшему пути к Западной Двине свой 56-й моторизованный корпус.

Чтобы стабилизировать обстановку, войскам Северо-Западного фронта было необходимо закрепиться на рубеже Западной Двины. К сожалению, 21-й механизированный корпус, которому предстояло здесь обороняться, к реке еще не вышел. Не сумели своевременно занять оборону и соединения 27-й армии. А основной целью группы армий «Север» на этот момент являлся именно прорыв к Западной Двине с направлением главного удара на Даугавпилс и севернее.

Утром 26 июня 8-я танковая дивизия немцев подошла к Даугавпилсу и захватила мост через Западную Двину. Дивизия устремилась в город, создав очень важный для развития наступления на Ленинград плацдарм.

Юго-восточнее Риги, в ночь на 29 июня, передовой отряд 41-го моторизованного корпуса генерала Рейнгардта с ходу форсировал Западную Двину у Екабпилса. А на следующий день передовые части 1-го и 26-го армейских корпусов 18-й немецкой армии ворвались в Ригу и захватили мосты через реку. Однако решительной контратакой 10-го стрелкового корпуса генерала И.И. Фадеева противник был выбит, что обеспечило планомерный отход 8-й армии через город. 1 июля немцы вновь овладели Ригой.

Еще 29 июня Ставка приказала командующему Северо-Западным фронтом, одновременно с организацией обороны по Западной Двине, подготовить и занять рубеж по р. Великой, опираясь при этом на имевшиеся там укрепленные районы в Пскове и Острове. Из резерва Ставки и Северного фронта туда выдвигались 41-й стрелковый и 1-й механизированный корпуса, а также 234-я стрелковая дивизия.

Вместо генералов Ф.И. Кузнецова и П.М. Кленова 4 июля были назначены генералы П.П. Собенников и Н.Ф. Ватутин.

Противник с утра 2 июля нанес удар в стык 8-й и 27-й армий и прорвался в направлении Острова и Пскова. Угроза прорыва противника на Ленинград заставила командование Северного фронта создать Лужскую оперативную группу, чтобы прикрыть юго-западные подступы к городу на Неве.

К исходу 3 июля противник захватил Гулбене в тылу 8-й армии, лишив ее возможности отходить на р. Великая. Армия, в командование которой только что вступил генерал Ф.С. Иванов, была вынуждена отходить на север, в Эстонию. Между 8-й и 27-й армиями образовался разрыв, куда и устремились соединения 4-й танковой группы врага. Утром следующего дня 1-я танковая дивизия достигла южной окраины Острова и с ходу форсировала р. Великая. Попытки отбросить ее не увенчались успехом. 6 июля немцы полностью захватили Остров и устремились на север, к Пскову. Спустя три дня немцы ворвались в город. Создалась реальная угроза прорыва немцев к Ленинграду.

В целом же первая оборонительная операция Северо-Западного фронта закончилась неудачей. За три недели боевых действий его войска отступили на глубину до 450 км, оставив почти всю Прибалтику. Фронт потерял свыше 90 тыс. человек, более 1 тыс. танков, 4 тыс. орудий и минометов и более 1 тыс. самолетов. Его командованию не удалось создать оборону, способную отразить удар агрессора. Войска не сумели закрепиться даже на таких выгодных для обороны преградах, как pp. Неман, Западная Двина, Великая.

Сложная обстановка складывалась и на море. С потерей баз в Лиепае и Риге корабли перешли в Таллин, где подвергались постоянным жесточайшим бомбардировкам немецкой авиации. А в начале июля флоту пришлось вплотную заняться организацией обороны Ленинграда с моря.

Приграничные сражения в районе Юго-Западного и Южного фронтов. Действия Черноморского флота

Юго-Западный фронт, которым командовал генерал М.П. Кирпонос, представлял собой наиболее сильную группировку советских войск, сосредоточенных у границ СССР. Германской группе армий «Юг» под командованием фельдмаршала К. Рундштедта была поставлена задача уничтожить советские войска на Правобережной Украине, не допустив их отхода за Днепр.

Юго-Западный фронт имел достаточно сил, чтобы дать агрессору достойный отпор (табл. 3). Однако уже первый день войны показал, что эти возможности реализовать не удается. С первой минуты соединения, штабы, аэродромы подверглись мощным авиационным ударам, а военно-воздушные силы так и не смогли оказать должного противодействия.

Генерал М.П. Кирпонос принял решение нанести два удара по флангам главной группировки противника - с севера и юга, причем каждый силами трех механизированных корпусов, в которых в общей сложности насчитывалось 3,7 тыс. танков. Генерал Жуков, прибывший в штаб фронта вечером 22 июня, одобрил его решение. Организация фронтового контрудара заняла три дня, а до того успела выдвинуться и атаковать врага лишь часть сил 15-го и 22-го механизированных корпусов, причем в 15-м мехкорпусе действовал один-единственный передовой отряд 10-й танковой дивизии. Восточнее Владимира-Волынского разгорелось встречное сражение. Противника удалось задержать, но вскоре он вновь устремился вперед, вынудив контратаковавших отойти за р. Стырь, в район Луцка.

Решающую роль в разгроме врага могли сыграть 4-й и 8-й механизированные корпуса. Они имели в своем составе свыше 1,7 тыс. танков. Особенно сильным считался 4-й механизированный корпус: в его распоряжении только новых танков KB и Т-34 было 414 машин. Однако мехкорпус был раздроблен на части. Его дивизии действовали на разных направлениях. К утру 26 июня 8-й механизированный корпус генерала Д.И. Рябышева вышел к Бродам. Из 858 танков осталась едва ли половина, другая половина из-за всевозможных поломок отстала почти на 500-километровом маршруте.

Одновременно шло сосредоточение механизированных корпусов для нанесения контрудара с севера. Наиболее сильная в 22-м мехкорпусе 41-я танковая дивизия была по частям придана стрелковым дивизиям и во фронтовом контрударе участия не принимала. 9-му и 19-му мехкорпусам, которые выдвигались с востока, предстояло преодолеть 200-250 км. Оба они насчитывали всего 564 танка, да и то старых типов.

А в это время стрелковые соединения вели упорные бои, стремясь задержать, противника. 24 июня в полосе 5-й армии врагу удалось окружить две стрелковые дивизии. В обороне образовалась 70-километровая брешь, используя которую, немецкие танковые дивизии устремились на Луцк и Берестечко. Окруженные советские войска оборонялись упорно. Шесть дней части пробивались к своим. От двух попавших в окружение стрелковых полков дивизии осталось всего около 200 человек. Обессиленные в непрерывных боях, они сохранили свои боевые знамена.

Стойко оборонялись воины 6-й армии и на рава-русском направлении. Фельдмаршал Рундштедт предполагал, что после захвата Равы-Русской в сражение будет введен 14-й моторизованный корпус. По его расчетам, это должно было произойти к утру 23 июня. Но все планы Рундштедта сорвала 41-я дивизия. Несмотря на яростный огонь немецкой артиллерии, массированные удары бомбардировщиков, полки дивизии совместно с батальонами Рава-Русского укрепрайона и 91-го погранотряда пять дней сдерживали продвижение 4-го армейского корпуса 17-й армии. Дивизия оставила свои позиции только по приказу командующего армией. В ночь на 27 июня она отошла на рубеж восточнее Равы-Русской.

На левом крыле Юго-Западного фронта оборонялась 12-я армия генерала П.Г. Понеделина. После передачи в состав вновь создаваемого Южного фронта 17-го стрелкового и 16-го механизированного корпусов в ней оставался единственный стрелковый корпус - 13-й. Он прикрывал 300-километровый участок границы с Венгрией. Пока здесь царила тишина.

Напряженные бои развернулись не только на земле, но и в воздухе. Правда, надежно прикрыть аэродромы истребительная авиация фронта не смогла. Только за первые три дня войны противник уничтожил на земле 234 самолета. Неэффективно использовалась и бомбардировочная авиация. При наличии 587 бомбардировщиков фронтовая авиация за это время совершила лишь 463 самолето-вылета. Причина - неустойчивая связь, отсутствие должного взаимодействия общевойсковых и авиационных штабов, удаленность аэродромов.

Вечером 25 июня 6-я армия фельдмаршала В. Рейхенау на 70-километровом участке от Луцка до Берестечко с ходу форсировала р. Стырь, а 11-я танковая дивизия, почти на 40 км оторвавшись от главных сил, овладела Дубно.

С 26 июня в бой вступили 8-й мехкорпус с юга, 9-й и 19-й - с северо-востока. Корпус генерала Рябышева продвинулся от Броды до Берестечко на 10-12 км. Однако его успех не смогли поддержать другие соединения. Основной причиной несогласованных действий механизированных корпусов явилось отсутствие единого руководства этой мощной танковой группировкой со стороны фронтового командования.

Более удачными, несмотря на меньшие силы, оказались действия 9-го и 19-го механизированных корпусов. Они были включены в состав 5-й армии. Здесь же находилась и оперативная группа во главе с первым заместителем командующего фронтом генералом Ф.С. Ивановым, координировавшая действия соединений.

Во второй половине дня 26 июня корпуса, наконец, атаковали противника. Преодолевая сопротивление противника, корпус, которым командовал генерал Н.В. Фекленко, вместе со стрелковой дивизией к исходу дня вышел к Дубно. Действовавший правее 9-й механизированный корпус генерала К.К. Рокоссовского развернулся вдоль дороги Ровно-Луцк и вступил в схватку с 14-й танковой дивизией врага. Он остановил ее, но далее не смог продвинуться ни на шаг.

Под Берестечко, Луцком и Дубно развернулось встречное танковое сражение - крупнейшее с начала Второй мировой войны по числу участвовавших в нем сил. С обеих сторон на участке шириной до 70 км столкнулось около 2 тыс. танков. В небе вели ожесточенную борьбу сотни самолетов.

Контрудар Юго-Западного фронта задержал на какое-то время продвижение группировки Клейста. В целом сам Кирпонос считал, что приграничное сражение проиграно. Глубокое вклинение немецких танков в районе Дубно создавало опасность удара в тыл армиям, которые продолжали сражаться во львовском выступе. Военный совет фронта решил отвести войска на новый оборонительный рубеж, о чем доложил в Ставку, и, не дожидаясь согласия Москвы, отдал армиям соответствующие распоряжения. Однако Ставка не утвердила решение Кирпоноса и потребовала возобновить контрудары. Командующему пришлось отменить только что отданные собственные распоряжения, которые уже начали выполняться войсками.

8-й и 15-й мехкорпуса едва успели выйти из боя, а тут новый приказ: отход прекратить и нанести удар в северо-восточном направлении, в тыл дивизиям 1-й танковой группы противника. Времени на организацию удара было недостаточно.

Несмотря на все эти трудности, сражение разгоралось с новой силой. Войска в упорных боях в районе Дубно, под Луцком и Ровно до 30 июня сковывали 6-ю армию и танковую группу противника. Немецкие войска вынуждены были маневрировать в поисках слабых мест. 11-я танковая дивизия, прикрывшись частью сил от удара 19-го мехкорпуса, повернула на юго-восток и овладела Острогом. Но ее все-таки остановила группа войск, созданная по инициативе командующего 16-й армией генерала М.Ф. Лукина. В основном это были части армии, не успевшие погрузиться в эшелоны для отправки под Смоленск, а также 213-я моторизованная дивизия полковника В.М. Осьминского из 19-го мехкорпуса, пехота которой, не имея транспорта, отстала от танков.

Воины 8-го мехкорпуса всеми силами пытались вырваться из кольца окружения сначала через Дубно, а затем в северном направлении. Отсутствие связи не позволяло согласовывать собственные действия с соседними соединениями. Мехкорпус понес тяжелые потери: многие воины погибли, в том числе и командир 12-й танковой дивизии генерал Т.А. Мишанин.

Командование Юго-Западного фронта, опасаясь окружения армий, оборонявшихся в львовском выступе, решило в ночь на 27 июня начать планомерный отход. К исходу 30 июня советские войска, оставив Львов, заняли новый рубеж обороны, что в 30-40 км восточнее города. В тот же день в наступление перешли авангардные батальоны подвижного корпуса Венгрии, которая 27 июня объявила войну СССР.

30 июня Кирпонос получил задачу: к 9 июля, используя укрепленные районы на государственной границе 1939 г., «организовать упорную оборону полевыми войсками с выделением в первую очередь артиллерийских противотанковых средств».

Коростенский, Новоград-Волынский и Летичевский укрепленные районы, еще в 1930-е годы построенные в 50-100 км восточнее старой государственной границы, с началом войны были приведены в боевую готовность и, усиленные стрелковыми частями, могли стать серьезным препятствием на пути противника. Правда, в системе укрепленных районов имелись разрывы, достигавшие 30-40 км.

Войскам фронта за восемь суток надо было отойти на 200 км в глубь территории. Особые трудности выпадали на долю 26-й и 12-й армий, которым предстоял самый длинный путь, причем при постоянной угрозе удара противника в тыл, с севера, соединениями 17-й армии и 1-й танковой группы.

Чтобы помешать продвижению группы Клейста и выиграть время для отвода своих войск, 5-я армия нанесла по ее флангу контрудар с севера силами двух корпусов, которые в предыдущих боях истощили свои силы до предела: в дивизиях 27-го стрелкового корпуса насчитывалось около 1,5 тыс. человек, а 22-й мехкорпус имел всего 153 танка. Не хватало боеприпасов. Контрудар готовился наспех, атака осуществлялась на стокилометровом фронте и разновременно. Однако то обстоятельство, что удар пришелся в тыл танковой группе, давало существенное преимущество. Корпус Макензена был задержан на двое суток, что облегчило войскам Кирпоноса выход из боя.

Войска отходили с большими потерями. Значительную часть техники пришлось уничтожить, так как даже мелкую неисправность нельзя было устранить из-за отсутствия ремонтных средств. В одном только 22-м мехкорпусе подорвали 58 неисправных танков.

6 и 7 июля танковые дивизии противника достигли Новоград-Волынского укрепленного района, оборону которого должны были усилить отходившие соединения 6-й армии. Вместо нее сюда смогли выйти некоторые части 5-й apмии. Здесь же перешла к обороне выбравшаяся из окружения группа полковника Бланка, созданная из остатков двух дивизий - всего 2,5 тыс. человек. Два дня подразделения укрепрайона и эта группа сдерживали натиск врага. 7 июля танковые дивизии Клейста овладели Бердичевом, а через день - Новоград-Волынском. Вслед за танковой группой 10 июля с севера и юга обошли укрепленный район пехотные дивизии 6-й армии Рейхенау. Остановить противника и на старой государственной границе не удалось.

Особую тревогу вызвал прорыв на бердичевском направлении, ибо он создал угрозу тылу основных сил Юго-Западного фронта. Совместными усилиями соединения 6-й армии, 16-го и 15-го мехкорпусов сдерживали натиск врага до 15 июля.

Севернее 13-я танковая дивизия противника 9 июля овладела Житомиром. Хотя 5-я армия и пыталась задержать стремительный бросок вражеских танков, но подошедшие пехотные дивизии отразили все ее удары. За двое суток немецкие танковые соединения продвинулись на 110 км и 11 июля приблизились к Киевскому укрепленному paйону. Только здесь, на оборонительном рубеже, созданном войсками гарнизона и населением столицы Украины, враг наконец-то был остановлен.

В отражении удара противника большую роль сыграло народное ополчение. Уже 8 июля в Киеве было сформировано 19 отрядов общей численностью oкoло 30 тыс. человек, а в целом по Киевской области в ряды ополчения вступили свыше 90 тыс. человек. 85-тысячный корпус добровольцев был создан в Харькове, корпус из пяти дивизий общим числом 50 тыс. ополченцев — в Днепропетровске.

Не так драматично, как на Украине, началась война в Молдавии, где границу с Румынией вдоль Прута и Дуная прикрывала 9-я армия. Противостояли ей 11-я немецкая, 3-я и 4-я румынские армии, которые имели задачу сковать советские войска и при благоприятных условиях перейти в наступление. Пока же румынские соединения стремились захватить плацдармы на восточном берегу Прута. В первые два дня здесь разгорелись ожесточенные бои. Не без труда плацдармы, кроме одного в районе Скулян, советскими войсками были ликвидированы.

Военные действия разгорелись и на Черном море. В 3 часа 15 минут 22 июня вражеская авиация произвела налеты на Севастополь и Измаил, а артиллерия обстреляла населенные пункты и корабли на Дунае. Уже в ночь на 23 июня авиация флота предприняла ответные меры, произведя налет на военные объекты Констанцы и Сулина. А 26 июня удар по этому порту Констанца нанесла специальная созданная ударная группа Черноморского флота в составе лидеров «Харьков» и «Москва». Их поддерживали крейсер «Ворошилов» и эскадренные миноносцы «Сообразительный» и «Смышленый». Корабли выпустили 350 снарядов 130-мм калибра. Однако ответным огнем 280-мм немецкая батарея накрыла лидер «Москва», который при отходе подорвался на мине и затонул. В это время самолеты противника повредили лидер «Харьков».

25 июня из войск, действовавших на границе с Румынией, был создан Южный фронт. Кроме 9-й в него вошла 18-я армия, сформированная за счет войск, переданных из Юго-Западного фронта. Управление нового фронта создавалось на базе штаба Московского военного округа во главе с его командующим генералом И.В. Тюленевым и начальником штаба генералом Г.Д. Шишениным. Командующий и его штаб на новом месте столкнулись с огромными трудностями, связанными в первую очередь с тем, что они были абсолютно не знакомы с театром военных действий. В своей первой директиве Тюленев поставил войскам фронта задачу: «Оборонять госграницу с Румынией. В случае перехода и перелета противника на нашу территорию уничтожать его активными действиями наземных войск и авиацией и быть готовым к решительным наступательным действиям».

Учитывая успех наступления на Украине и то обстоятельство, что советские войска в Молдавии удерживали свои позиции, фельдмаршал Рундштедт решил ударами 11-й и 17-й немецких армий, а также румынских соединений в общем направлении на Винницу окружить и уничтожить главные силы Южного и Юго-Западного фронтов.

Наступление немецко-румынских войск против Южного фронта началось 2 июля. Утром ударные группировки атаковали соединения 9-й армии на двух узких участках. Главный удар из района Яссы наносили четыре пехотные дивизии в стык стрелковых дивизий. Другой удар силами двух пехотных дивизий и кавалерийской бригады пришелся по одному стрелковому полку. Добившись решающего превосходства, противник уже в первый день прорвал слабо подготовленную оборону на р. Прут на глубину 8-10 км.

Не дожидаясь решения Ставки Тюленев приказал войскам начать отход. Однако Главное Командование не только отменило его, 7 июля Тюленев получил приказ контрударом отбросить противника за Прут. Отвести разрешалось только примыкавшую к Юго-Западному фронту 18-ю армию.

Предпринятым контрударом удалось задержать наступление 11-й немецкой и 4-й румынской армий, действовавших на кишиневском направлении.

Положение на Южном фронте временно удалось стабилизировать. Задержка противника позволила 18-й армии отойти и занять Могилев-Подольский укрепленный район, а 9-я армия сумела закрепиться западнее Днестра. Оставшиеся в нижнем течении Прута и Дуная ее левофланговые соединения 6 июля были объединены в Приморскую группу войск под управлением генерала Н.Е. Чибисова. Совместно с Дунайской военной флотилией они отразили все попытки румынских войск перейти границу СССР.

Оборонительная операция в Западной Украине (впоследствии она получила название Львовско-Черновицкой стратегической оборонительной операции) завершилась поражением советских войск. Глубина их отхода составила от 60-80 до 300-350 км. Были оставлены Северная Буковина и Западная Украина, враг вышел к Киеву. Хотя оборона на Украине и в Молдавии, в отличие от Прибалтики и Белоруссии, еще сохраняла некоторую устойчивость, фронты Юго-Западного стратегического направления не сумели использовать своего численного превосходства для отражения ударов агрессора и в итоге потерпели поражение. К 6 июля людские потери Юго-Западного фронта и 18-й армии Южного фронта составили 241 594 человека, в том числе безвозвратные - 172 323 человека. Они лишились 4381 танка, 1218 боевых самолетов, 5806 орудий и минометов. Соотношение сил изменилось в пользу врага. Владея инициативой и сохранив наступательные возможности, группа армий «Юг» готовила удар из района западнее Киева на юг в тыл Юго-Западному и Южному фронтам.

Трагический исход начального периода войны и переход к стратегической обороне

Начальный период Великой Отечественной войны, продолжавшийся с 22 июня до середины июля, связан с серьезными неудачами Советских Вооруженных Сил. Противник добился крупных оперативно-стратегических результатов. Его войска продвинулись в глубь советской территории на 300-600 км. Под натиском врага Красная Армия вынуждена была почти повсеместно отступать. Латвия, Литва, почти вся Белоруссия, значительная часть Эстонии, Украины и Молдавии оказались под оккупацией. В фашистскую неволю попали около 23 млн советских людей. Страна лишилась многих промышленных предприятий и посевных площадей с созревающим урожаем. Создалась угроза Ленинграду, Смоленску, Киеву. Лишь в Заполярье, Карелии и Молдавии продвижение противника было незначительным.

За первые три недели войны из 170 советских дивизий, принявших на себя первый удар германской военной машины, 28 оказались полностью разгромлены, а 70 - лишились более чем половины личного состава и военной техники. Только три фронта - Северо-Западный, Западный и Юго-Западный - безвозвратно потеряли около 600 тыс. человек, или почти треть своего численного состава. Красная Армия лишилась около 4 тыс. боевых самолетов, свыше 11,7 тыс. танков, около 18,8 тыс. орудий и минометов. Даже на море, несмотря на ограниченный характер боевых действий, советский флот потерял лидер, 3 эсминца, 11 подводных лодок, 5 тральщиков, 5 торпедных катеров и ряд других боевых судов и транспортов. На оккупированной территории осталось более половины запасов приграничных военных округов. Понесенные потери тяжело отразились на боеспособности войск, остро нуждавшихся во всем: боеприпасах, горючем, вооружении, транспорте. На их восполнение советской промышленности потребовалось более года. Еще в начале июля германский генеральный штаб сделал вывод, что кампания в России уже выиграна, хотя еще и не завершена. Гитлеру казалось, что Красная Армия уже не в состоянии создать сплошного фронта обороны даже на важнейших направлениях. На совещании 8 июля он лишь уточнил войскам дальнейшие задачи.

Несмотря на потери, войска Красной Армии, сражавшиеся от Баренцева моря до Черного, к середине июля располагали 212 дивизиями и 3 стрелковыми бригадами. И хотя полнокровными из них являлись лишь 90 соединений, а остальные имели всего половину, а то и менее штатного состава, считать Красную Армию разгромленной было явно преждевременно. Сохранили способность к сопротивлению Северный, Юго-Западный и Южный фронты, спешно восстанавливали боеспособность войска Западного и Северо-Западного фронтов.

В начале кампании вермахт также понес потери, которых он не знал за предыдущие годы Второй мировой войны. По данным Гальдера на 13 июля, только в сухопутных войсках было убито, ранено и пропало без вести свыше 92 тыс. человек, а урон в танках составил в среднем 50%. Примерно такие же данные приводят уже в послевоенных исследованиях западногерманские историки, которые считают, что с начала войны до 10 июля 1941 г. вермахт потерял на восточном фронте 77 313 человек. Люфтваффе лишилось 950 самолетов. На Балтийском море немецкий флот потерял 4 минных заградителя, 2 торпедных катера и 1 охотник. Однако потери личного состава не превышали численности имевшихся в каждой дивизии полевых запасных батальонов, за счет которых они и были восполнены, поэтому боеспособность соединений в основном сохранилась. С середины июля наступательные возможности агрессора оставались большими: 183 боеспособные дивизии и 21 бригада.

Одна из причин трагического исхода начального периода войны - это грубейший просчет политического и военного руководства Советского Союза в отношении сроков агрессии. В результате войска первого оперативного эшелона попали в исключительно тяжелое положение. Противник громил советские войска по частям: сначала расположенные вдоль границы и не приведенные в боевую готовность соединения первого эшелона армий прикрытия, затем встречными ударами - их вторые эшелоны, а после, развивая наступление, он упреждал советские войска в занятии выгодных рубежей в глубине, с ходу овладевая ими. В итоге советские войска оказывались расчлененными и попадали в окружение.

Попытки советского командования нанести ответные удары с переносом военных действий на территорию агрессора, предпринятые им на второй день войны, уже не соответствовали возможностям войск и, по сути, явились одной из причин неудачного исхода приграничных сражений. Запоздалым оказалось и решение о переходе к стратегической обороне, принятое лишь на восьмой день войны. К тому же этот переход происходил слишком нерешительно и разновременно. Он потребовал переноса основных усилий с юго-западного направления на западное, где противник наносил свой главный удар. В результате значительная часть советских войск не столько сражалась, сколько перемещалась с одного направления на другое. Это давало противнику возможность громить соединения по частям, по мере их подхода к району сосредоточения.

Война выявила существенные недостатки в управлении войсками. Основная причина - в слабой профессиональной подготовке командных кадров Красной Армии. Среди причин, обусловивших недостатки в управлении войсками, была чрезмерная привязанность к проводным средствам связи. После первых же ударов авиации противника и действий его диверсионных групп постоянные линии проводной связи оказались выведенными из строя, а крайне ограниченное количестве радиостанций, отсутствие необходимых навыков в их использовании не позволили наладить устойчивую связь. Командиры боялись радиопеленгации противником, а потому избегали пользоваться радио, предпочитая проводные и другие средства. Да и у органов стратегического руководства отсутствовали заранее подготовленные пункты управления. Ставке, Генеральному штабу, командующим видами вооруженных сил и родами войск пришлось руководить войсками из абсолютно не приспособленных для этого кабинетов мирного времени.

Вынужденный отход советских войск чрезвычайно усложнил и в значительной мере нарушил мобилизацию в западных приграничных округах. Штабы и тылы дивизий, армий, фронтов вынуждены были вести боевые действия в составе мирного времени.

Начальный период Великой Отечественной войны завершился поражением советских Вооруженных Сил. Военно-политическое руководство Германии не скрывало своего ликования по поводу ожидаемой близкой победы. Еще 4 июля Гитлер, опьяненный первыми успехами на фронте, заявил: «Я все время стараюсь поставить себя в положение противника. Практически он войну уже проиграл. Хорошо, что мы разгромили танковые и военно-воздушные силы русских в самом начале. Русские не смогут их больше восстановить». А вот что записал в своем дневнике начальник генерального штаба сухопутных войск вермахта генерал Ф. Гальдер: «...не будет преувеличением сказать, что кампания против России выиграна в течение 14 дней».

Однако они жестоко просчитались. Уже 30 июля, в ходе боев за Смоленск впервые за два года Второй мировой войны немецко-фашистские войска были вынуждены перейти к обороне. И тот же немецкий генерал Ф. Гальдер был вынужден признать: «Стало совершенно очевидным, что способ ведения боевых действий и боевой дух противника, а равно как и географические условия данной страны, были совсем непохожими на те, с которыми немцы встретились в предыдущих «молниеносных войнах», приведших к успехам, изумивших весь мир». В ходе кровопролитного Смоленского сражения героические советские воины сорвали планы германского командования на «молниеносную войну» в России, а самая мощная группировка армий «Центр» была вынуждена перейти к обороне, отложив безостановочное наступление на Москву на более чем двухмесячный срок.

Но нашей стране предстояло восполнить понесенные потери, перестроить промышленность и сельское хозяйство на военный лад. Для этого требовалось время и колоссальное напряжение сил всех народов Советского Союза. Во что бы то ни стало остановить врага, не дать себя поработить - ради этого жили, боролись, погибали советские люди. Результатом этого массового подвига советского народа стала Победа, одержанная над ненавистным врагом в мае 1945 года.

Материал подготовлен Научно-исследовательским институтом (военной истории) Военной академии Генерального штаба Вооруженных Сил Российской Федерации

Фото из архива Агентства "Военинформ" Министерства обороны Российской Федерации

Документы, отражающие деятельность руководящего состава Красной Армии накануне и в первые дни Великой Отечественной войны, предоставлены Центральным архивом Министерства обороны Российской Федерации

Когда на западной границе СССР солнечные лучи только собирались озарять землю, первые солдаты гитлеровской Германии ступили на советскую землю. Великая отечественная война (ВОВ ) шла уже почти два года, но теперь начиналась война героическая, и идти она будет не за ресурсы, не за господство одной нации над другой, и не за установление нового порядка, теперь война станет священной, народной и цена ее будет жизнь, настоящая и жизнь будущих поколений.

Великая Отечественная война 1941-1945. Начало ВОВ

22-го июня 1941 года пошел отсчет четырем годам нечеловеческих усилий, в течение которых будущее каждого из нас висело практически на волоске.
Война – всегда отвратительное занятие, но Великая Отечественная война (ВОВ ) была слишком народной, что бы в ней участвовали только профессиональные солдаты. На защиту Родины встал весь народ, именно от мала до велика.
С первого дня Великой Отечественной войны (ВОВ ) героизм простого советского солдата стал образцом для подражания. То, что в литературе часто называется «стоять на смерть» было сполна продемонстрировано уже в боях за Брестскую крепость. Хваленые солдаты вермахта, за 40 дней покорившие Францию, и заставившие Англию трусливо жаться на своем острове, столкнулись с таким сопротивлением, что просто не могли поверить, что против них сражаются простые люди. Как будто это воины из былинных сказаний, грудью своей встали на защиту каждой пяди родной земли. Практически месяц гарнизон крепости отбивал одну атаку немцев за другой. И это, только вдумайтесь, 4000 человек, которые были отрезаны от основных сил, и у которых не было не единого шанса на спасение. Они все были обречены, но так и не поддались слабости, не сложили оружие.
Когда передовые части вермахта выходят к Киеву, Смоленску, Ленинграду, в Брестской крепости все еще продолжаются бои.
Великую Отечественную Войну все время характеризуют проявления героизма и стойкости. Что бы ни творилось на территории СССР, какими страшными не были бы репрессии тирании, война всех уравняла.
Яркий пример изменения отношения внутри общества, знаменитое обращение Сталина, которое было сделано 3-го июля 1941 года, содержало в себе слова – «Братья и Сестры». Больше не было граждан, не было высоких чинов и товарищей, это была огромная семья, состоящая из всех народов и национальностей страны. Семья требовала спасения, требовала поддержки.
А на восточном фронте продолжались бои. Немецкие генералы впервые столкнулись с аномалией, по-иному это и не назовешь. Разработанная лучшими умами гитлеровского генерального штаба, молниеносная война, построенная на быстрых прорывах танковых соединений, с последующим окружением крупных частей противника, больше не работала подобно механизму часов. Попадая в окружение советские части с боями прорывались, а не складывали оружие. В серьезной степени героизм солдат и командиров сорвал планы немецкого наступления, затормозил продвижение вражеских частей и стал переломным моментом войны. Да, да именно тогда, летом 41 –го года были полностью сорваны планы наступления немецкой армии. Потом были Сталинград, Курск, Московская битва, но все они стали возможны благодаря беспримерному мужеству простого советского солдата, который ценой собственной жизни останавливал немецких захватчиков.
Конечно, в руководстве военными действиями были и перегибы. Надо признать, что командование красной армии не было готово к ВОВ . Доктрина СССР предполагала победоносную войну на территории врага, но не на собственной земле. И в техническом отношении советские войска серьезно уступали немцам. Вот и шли в кавалерийские атаки на танки, летали и сбивали немецких ассов на старых самолетах, горели в танках, и отступали, не отдавая ни клочка без боя.

Великая Отечественная война 1941-1945. Битва за Москву

План молниеносного захвата Москвы немцами, окончательно потерпел крушение зимой 41-го года. О московской битве много написано, сняты фильмы. Однако каждая страница из написанного, каждый кадр из отснятого пропитан беспримерным героизмом защитников Москвы. Мы все знаем о параде 7 ноября, который прошел по Красной площади, в то время, как немецкие танки выходили к столице. Да, это тоже было примером того, как советский народ собирается защищать свою страну. Войска уходили на передовую сразу с парада, с ходу вступая в бой. И немцы не выдержали. Железные покорители Европы остановились. Казалась сама природа пришла на помощь защитникам, ударили сильнейшие морозы, и это было началом конца немецкого наступления. Сотни тысяч жизней, повсеместные проявления патриотизма и преданность Родине солдат в окружениях, солдат под Москвой, жителей, которые впервые в жизни держали в руках оружие, все это встало непреодолимой преградой на пути врага к самому сердцу СССР.
А ведь после началось легендарное наступление. Немецкие войска были отброшены от Москвы, и впервые познали горечь отступления и поражения. Можно сказать, что именно здесь, в заснеженных местностях под столицей была предопределена судьба всего мира, а не только войны. Коричневая чума, до этого времени поглощающая страну за страной, народ за народом, оказалась лицом к лицу с людьми, которые не хотели, не могли склонить голову.
41-й подходил к концу, западная часть СССР лежала в развалинах, оккупационные войска лютовали, но ничто не могло сломить тех, кто оказался на захваченных территориях. Были и предатели, чего уж скрывать, те, кто переходил на сторону врага, и навеки клеймил себя позором и чином «полицая». И кто они теперь, где они? Не прощает Священная война предателей на земле своей.
Кстати о «Священной войне». Легендарная песня очень точно отобразила состояние общества тех лет. Народная и Священная война не терпела сослагательного склонения, и слабости. Ценой победы или поражения была сама жизнь.
г. позволила измениться отношениям власти и церкви. Подвергаемая долгие годы гонениям, во время ВОВ Русская Православная Церковь всеми силами помогала фронту. И это еще один пример героизма и патриотизма. Ведь все мы знаем, что на западе Папа Римский попросту склонился перед железными кулаками Гитлера.

Великая Отечественная война 1941-1945. Партизанская война

Отдельно стоит сказать о партизанской войне во время ВОВ . Немцы впервые встретились с таким ожесточенным сопротивлением населения. Вне зависимости от того, где проходила линия фронта, в тылу врага постоянно велись боевые действия. Не минуты покоя не могли получить захватчики на советской земле. Будь то топи Беларуси или леса Смоленщины, степи Украины, везде оккупантов поджидала смерть! В партизаны уходили целыми деревнями, вместе с семьями, с родственниками, и оттуда из сокровенных, древних лесов наносили удары по фашистам.
Сколько героев породило партизанское движение. И старых и совсем молодых. Юные парни и девушки, еще вчера ходившие в школу, сегодня повзрослели, и совершали подвиги, которые останутся на века в нашей памяти.
Пока шли бои на земле, воздух, в первые месяцы войны, полностью принадлежал немцам. Огромное количество самолетов советской армии было уничтожено сразу после начала фашистского наступления, а те, кому удалось подняться в воздух, не могли на равных сражаться с немецкой авиацией. Однако героизм в ВОВ проявляется не только на поле боя. Низкий поклон все мы, живущие сегодня, дарим тыловикам. В жесточайших условиях, под постоянным обстрелом и бомбардировками, вывозились на восток заводы и фабрики. Сразу же по прибытию, на улице, в мороз, становились к станкам рабочие. Армия продолжала получать боеприпасы. Талантливые конструкторы создавали новые модели вооружений. По 18-20 часов в сутки работали в тылу, но армия, ни в чем не нуждалась. Победа ковалась ценой огромных усилий каждого человека.

Великая Отечественная война 1941-1945. Тыл

Великая Отечественная война 1941-1945. Блокадный Ленинград.

Блокадный Ленинград. Разве есть люди, кто не слышал бы этого словосочетания? 872 дня беспримерного героизма покрыли этот город вечной славой. Немецкие войска и союзники, так и не смогли сломить сопротивление блокадного города. Город жил, защищался и наносил ответные удары. Дорога жизни, соединявшая блокадный город с материком для многих становилась последней, и не было ни одного человека, кто бы отказался, кто бы струсил и не повез по этой ледовой ленточке продовольствие и боеприпасы ленинградцам. Надежда так никогда и не умерла. И заслуга в этом всецело принадлежит простым людям, которые превыше всего ценили свободу своей страны!
Вся история Великой Отечественной войны 1941-1945 писана беспрецедентными подвигами. Закрыть своим телом амбразуру вражеского дота, броситься с гранатами под танк, пойти на таран в воздушном бою – могли только настоящие сыны и дочери своего народа, герои.
И они были вознаграждены! И пусть небо над деревенькой Прохоровка стало черным от копоти и дыма, пусть воды северных морей принимали мертвых героев каждый день, но остановить освобождение Родины не могло уже ничего.
И был первый салют, 5 августа 1943 года. Именно тогда пошел отсчет салютам в честь новой победы, нового освобождения города.
Народы Европы сегодня не знают уже своей истории, истинной истории Второй Мировой войны. Именно благодаря советским людям они живут, строят свою жизнь, рожают и воспитывают детей. Бухарест, Варшава, Будапешт, София, Прага, Вена, Братислава, все эти столицы были освобождены ценой крови советских героев. А последние выстрелы в Берлине ознаменование окончания самого страшного кошмара 20-го века.

Мы собрали для вас самые лучшие рассказы о Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. Рассказы от первого лица, не придуманные, живые воспоминания фронтовиков и свидетелей войны.

Рассказ о войне из книги священника Александра Дьяченко «Преодоление»

Я не всегда была старой и немощной, я жила в белорусской деревне, у меня была семья, очень хороший муж. Но пришли немцы, муж, как и другие мужчины, ушел в партизаны, он был их командиром. Мы, женщины, поддерживали своих мужчин, чем могли. Об этом стало известно немцам. Они приехали в деревню рано утром. Выгнали всех из домов и, как скотину, погнали на станцию в соседний городок. Там нас уже ждали вагоны. Людей набивали в теплушки так, что мы могли только стоять. Ехали с остановками двое суток, ни воды, ни пищи нам не давали. Когда нас наконец выгрузили из вагонов, то некоторые были уже не в состоянии двигаться. Тогда охрана стала сбрасывать их на землю и добивать прикладами карабинов. А потом нам показали направление к воротам и сказали: «Бегите». Как только мы пробежали половину расстояния, спустили собак. До ворот добежали самые сильные. Тогда собак отогнали, всех, кто остался, построили в колонну и повели сквозь ворота, на которых по-немецки было написано: «Каждому - свое». С тех пор, мальчик, я не могу смотреть на высокие печные трубы.

Она оголила руку и показала мне наколку из ряда цифр на внутренней стороне руки, ближе к локтю. Я знал, что это татуировка, у моего папы был на груди наколот танк, потому что он танкист, но зачем колоть цифры?

Помню, что еще она рассказывала о том, как их освобождали наши танкисты и как ей повезло дожить до этого дня. Про сам лагерь и о том, что в нем происходило, она не рассказывала мне ничего, наверное, жалела мою детскую голову.

Об Освенциме я узнал уже позднее. Узнал и понял, почему моя соседка не могла смотреть на трубы нашей котельной.

Мой отец во время войны тоже оказался на оккупированной территории. Досталось им от немцев, ох, как досталось. А когда наши погнали немчуру, то те, понимая, что подросшие мальчишки - завтрашние солдаты, решили их расстрелять. Собрали всех и повели в лог, а тут наш самолетик - увидел скопление людей и дал рядом очередь. Немцы на землю, а пацаны - врассыпную. Моему папе повезло, он убежал, с простреленной рукой, но убежал. Не всем тогда повезло.

В Германию мой отец входил танкистом. Их танковая бригада отличилась под Берлином на Зееловских высотах. Я видел фотографии этих ребят. Молодежь, а вся грудь в орденах, несколько человек - . Многие, как и мой папа, были призваны в действующую армию с оккупированных земель, и многим было за что мстить немцам. Поэтому, может, и воевали так отчаянно храбро.

Шли по Европе, освобождали узников концлагерей и били врага, добивая беспощадно. «Мы рвались в саму Германию, мы мечтали, как размажем ее траками гусениц наших танков. У нас была особая часть, даже форма одежды была черная. Мы еще смеялись, как бы нас с эсэсовцами не спутали».

Сразу по окончании войны бригада моего отца была размещена в одном из маленьких немецких городков. Вернее, в руинах, что от него остались. Сами кое-как расположились в подвалах зданий, а вот помещения для столовой не было. И командир бригады, молодой полковник, распорядился сбивать столы из щитов и ставить временную столовую прямо на площади городка.

«И вот наш первый мирный обед. Полевые кухни, повара, все, как обычно, но солдаты сидят не на земле или на танке, а, как положено, за столами. Только начали обедать, и вдруг из всех этих руин, подвалов, щелей, как тараканы, начали выползать немецкие дети. Кто-то стоит, а кто-то уже и стоять от голода не может. Стоят и смотрят на нас, как собаки. И не знаю, как это получилось, но я своей простреленной рукой взял хлеб и сунул в карман, смотрю тихонько, а все наши ребята, не поднимая глаз друга на друга, делают то же самое».

А потом они кормили немецких детей, отдавали все, что только можно было каким-то образом утаить от обеда, сами еще вчерашние дети, которых совсем недавно, не дрогнув, насиловали, сжигали, расстреливали отцы этих немецких детей на захваченной ими нашей земле.

Командир бригады, Герой Советского Союза, по национальности еврей, родителей которого, как и всех других евреев маленького белорусского городка, каратели живыми закопали в землю, имел полное право, как моральное, так и военное, залпами отогнать немецких «выродков» от своих танкистов. Они объедали его солдат, понижали их боеспособность, многие из этих детей были еще и больны и могли распространить заразу среди личного состава.

Но полковник, вместо того чтобы стрелять, приказал увеличить норму расхода продуктов. И немецких детей по приказу еврея кормили вместе с его солдатами.

Думаешь, что это за явление такое - Русский Солдат? Откуда такое милосердие? Почему не мстили? Кажется, это выше любых сил - узнать, что всю твою родню живьем закопали, возможно, отцы этих же детей, видеть концлагеря с множеством тел замученных людей. И вместо того чтобы «оторваться» на детях и женах врага, они, напротив, спасали их, кормили, лечили.

С описываемых событий прошло несколько лет, и мой папа, окончив военное училище в пятидесятые годы, вновь проходил военную службу в Германии, но уже офицером. Как-то на улице одного города его окликнул молодой немец. Он подбежал к моему отцу, схватил его за руку и спросил:

Вы не узнаете меня? Да, конечно, сейчас во мне трудно узнать того голодного оборванного мальчишку. Но я вас запомнил, как вы тогда кормили нас среди руин. Поверьте, мы никогда этого не забудем.

Вот так мы приобретали друзей на Западе, силой оружия и всепобеждающей силой христианской любви.

Живы. Выдержим. Победим.

ПРАВДА О ВОЙНЕ

Надо отметить, что далеко не на всех произвело убедительное впечатление выступление В. М. Молотова в первый день войны, а заключительная фраза у некоторых бойцов вызвала иронию. Когда мы, врачи, спрашивали у них, как дела на фронте, а жили мы только этим, часто слышали ответ: «Драпаем. Победа за нами… то есть у немцев!»

Не могу сказать, что и выступление И. В. Сталина на всех подействовало положительно, хотя на большинство от него повеяло теплом. Но в темноте большой очереди за водой в подвале дома, где жили Яковлевы, я услышал однажды: «Вот! Братьями, сестрами стали! Забыл, как за опоздания в тюрьму сажал. Пискнула крыса, когда хвост прижали!» Народ при этом безмолвствовал. Приблизительно подобные высказывания я слышал неоднократно.

Подъему патриотизма способствовали еще два фактора. Во-первых, это зверства фашистов на нашей территории. Сообщения газет, что в Катыни под Смоленском немцы расстреляли десятки тысяч плененных нами поляков, а не мы во время отступления, как уверяли немцы, воспринимались без злобы. Все могло быть. «Не могли же мы их оставить немцам», - рассуждали некоторые. Но вот убийство наших людей население простить не могло.

В феврале 1942 года моя старшая операционная медсестра А. П. Павлова получила с освобожденных берегов Селигера письмо, где рассказывалось, как после взрыва ручной фанаты в штабной избе немцев они повесили почти всех мужчин, в том числе и брата Павловой. Повесили его на березе у родной избы, и висел он почти два месяца на глазах у жены и троих детей. Настроение от этого известия у всего госпиталя стало грозным для немцев: Павлову любили и персонал, и раненые бойцы… Я добился, чтобы во всех палатах прочли подлинник письма, а пожелтевшее от слез лицо Павловой было в перевязочной у всех перед глазами…

Второе, что обрадовало всех, это примирение с церковью. Православная церковь проявила в своих сборах на войну истинный патриотизм, и он был оценен. На патриарха и духовенство посыпались правительственные награды. На эти средства создавались авиаэскадрильи и танковые дивизии с названиями «Александр Невский» и «Дмитрий Донской». Показывали фильм, где священник с председателем райисполкома, партизаном, уничтожает зверствующих фашистов. Фильм заканчивался тем, что старый звонарь поднимается на колокольню и бьет в набат, перед этим широко перекрестясь. Прямо звучало: «Осени себя крестным знамением, русский народ!» У раненых зрителей, да и у персонала блестели слезы на глазах, когда зажигался свет.

Наоборот, огромные деньги, внесенные председателем колхоза, кажется, Ферапонтом Головатым, вызывали злобные улыбки. «Ишь как наворовался на голодных колхозниках», - говорили раненые из крестьян.

Громадное возмущение у населения вызвала и деятельность пятой колонны, то есть внутренних врагов. Я сам убедился, как их было много: немецким самолетам сигнализировали из окон даже разноцветными ракетами. В ноябре 1941 года в госпитале Нейрохирургического института сигнализировали из окна азбукой Морзе. Дежурный врач Мальм, совершенно спившийся и деклассированный человек, сказал, что сигнализация шла из окна операционной, где дежурила моя жена. Начальник госпиталя Бондарчук на утренней пятиминутке сказал, что он за Кудрину ручается, а дня через два сигнальщика взяли, и навсегда исчез сам Мальм.

Мой учитель игры на скрипке Александров Ю. А., коммунист, хотя и скрыто религиозный, чахоточный человек, работал начальником пожарной охраны Дома Красной Армии на углу Литейного и Кировской. Он гнался за ракетчиком, явно работником Дома Красной Армии, но не смог рассмотреть его в темноте и не догнал, но ракетницу тот бросил под ноги Александрову.

Быт в институте постепенно налаживался. Стало лучше работать центральное отопление, электрический свет стал почти постоянным, появилась вода в водопроводе. Мы ходили в кино. Такие фильмы, как «Два бойца», «Жила-была девочка» и другие, смотрели с нескрываемым чувством.

На «Два бойца» санитарка смогла взять билеты в кинотеатр «Октябрь» на сеанс позже, чем мы рассчитывали. Придя на следующий сеанс, мы узнали, что снаряд попал во двор этого кинотеатра, куда выпускали посетителей предыдущего сеанса, и многие были убиты и ранены.

Лето 1942 года прошло через сердца обывателей очень грустно. Окружение и разгром наших войск под Харьковом, сильно пополнившие количество наших пленных в Германии, навели большое на всех уныние. Новое наступление немцев до Волги, до Сталинграда, очень тяжело всеми переживалось. Смертность населения, особенно усиленная в весенние месяцы, несмотря на некоторое улучшение питания, как результат дистрофии, а также гибель людей от авиабомб и артиллерийских обстрелов ощутили все.

У жены украли в середине мая мою и ее продовольственные карточки, отчего мы снова очень сильно голодали. А надо было готовиться к зиме.

Мы не только обработали и засадили огороды в Рыбацком и Мурзинке, но получили изрядную полосу земли в саду у Зимнего дворца, который был отдан нашему госпиталю. Это была превосходная земля. Другие ленинградцы обрабатывали другие сады, скверы, Марсово поле. Мы посадили даже десятка два глазков от картофеля с прилегающим кусочком шелухи, а также капусту, брюкву, морковь, лук-сеянец и особенно много турнепса. Сажали везде, где только был клочок земли.

Жена же, боясь недостатка белковой пищи, собирала с овощей слизняков и мариновала их в двух больших банках. Впрочем, они не пригодились, и весной 1943 года их выбросили.

Наступившая зима 1942/43 года была мягкой. Транспорт больше не останавливался, все деревянные дома на окраинах Ленинграда, в том числе и дома в Мурзинке, снесли на топливо и запаслись им на зиму. В помещениях был электрический свет. Вскоре ученым дали особые литерные пайки. Мне как кандидату наук дали литерный паек группы Б. В него ежемесячно входили 2 кг сахара, 2 кг крупы, 2 кг мяса, 2 кг муки, 0,5 кг масла и 10 пачек папирос «Беломорканал». Это было роскошно, и это нас спасло.

Обмороки у меня прекратились. Я даже легко всю ночь дежурил с женой, охраняя огород у Зимнего дворца по очереди, три раза за лето. Впрочем, несмотря на охрану, все до одного кочана капусты украли.

Большое значение имело искусство. Мы начали больше читать, чаще бывать в кино, смотреть кинопередачи в госпитале, ходить на концерты самодеятельности и приезжавших к нам артистов. Однажды мы с женой были на концерте приехавших в Ленинград Д. Ойстраха и Л. Оборина. Когда Д. Ойстрах играл, а Л. Оборин аккомпанировал, в зале было холодновато. Внезапно голос тихо сказал: «Воздушная тревога, воздушная тревога! Желающие могут спуститься в бомбоубежище!» В переполненном зале никто не двинулся, Ойстрах благодарно и понимающе улыбнулся нам всем одними глазами и продолжал играть, ни на мгновение не споткнувшись. Хотя в ноги толкало от взрывов и доносились их звуки и тявканье зениток, музыка поглотила все. С тех пор эти два музыканта стали моими самыми большими любимцами и боевыми друзьями без знакомства.

К осени 1942 года Ленинград сильно опустел, что тоже облегчало его снабжение. К моменту начала блокады в городе, переполненном беженцами, выдавалось до 7 миллионов карточек. Весной 1942 года их выдали только 900 тысяч.

Эвакуировались многие, в том числе и часть 2-го Медицинского института. Остальные вузы уехали все. Но все же считают, что Ленинград смогли покинуть по Дороге жизни около двух миллионов. Таким образом, около четырех миллионов умерло (По официальным данным в блокадном Ленинграде умерло около 600 тысяч человек, по другим - около 1 миллиона. - ред.) цифра, значительно превышающая официальную. Далеко не все мертвецы попали на кладбище. Громадный ров между Саратовской колонией и лесом, идущим к Колтушам и Всеволожской, принял в себя сотни тысяч мертвецов и сровнялся с землей. Сейчас там пригородный огород, и следов не осталось. Но шуршащая ботва и веселые голоса убирающих урожай - не меньшее счастье для погибших, чем траурная музыка Пискаревского кладбища.

Немного о детях. Их судьба была ужасна. По детским карточкам почти ничего не давали. Мне как-то особенно живо вспоминаются два случая.

В самую суровую часть зимы 1941/42 года я брел из Бехтеревки на улицу Пестеля в свой госпиталь. Опухшие ноги почти не шли, голова кружилась, каждый осторожный шаг преследовал одну цель: продвинуться вперед и не упасть при этом. На Староневском я захотел зайти в булочную, чтобы отоварить две наши карточки и хоть немного согреться. Мороз пробирал до костей. Я стал в очередь и заметил, что около прилавка стоит мальчишка лет семи-восьми. Он наклонился и весь как бы сжался. Вдруг он выхватил кусок хлеба у только что получившей его женщины, упал, сжавшись в ко-1 мок спиной кверху, как ежик, и начал жадно рвать хлеб зубами. Женщина, утратившая хлеб, дико завопила: наверное, ее дома ждала с нетерпением голодная семья. Очередь смешалась. Многие бросились бить и топтать мальчишку, который продолжал есть, ватник и шапка защищали его. «Мужчина! Хоть бы вы помогли», - крикнул мне кто-то, очевидно, потому, что я был единственным мужчиной в булочной. Меня закачало, сильно закружилась голова. «Звери вы, звери», - прохрипел я и, шатаясь, вышел на мороз. Я не мог спасти ребенка. Достаточно было легкого толчка, и меня, безусловно, приняли бы разъяренные люди за сообщника, и я упал бы.

Да, я обыватель. Я не кинулся спасать этого мальчишку. «Не обернуться в оборотня, зверя», - писала в эти дни наша любимая Ольга Берггольц. Дивная женщина! Она многим помогала перенести блокаду и сохраняла в нас необходимую человечность.

Я от имени их пошлю за рубеж телеграмму:

«Живы. Выдержим. Победим».

Но неготовность разделить участь избиваемого ребенка навсегда осталась у меня зарубкой на совести…

Второй случай произошел позже. Мы получили только что, но уже во второй раз, литерный паек и вдвоем с женой несли его по Литейному, направляясь домой. Сугробы были и во вторую блокадную зиму достаточно высоки. Почти напротив дома Н. А. Некрасова, откуда он любовался парадным подъездом, цепляясь за погруженную в снег решетку, шел ребенок лет четырех-пяти. Он с трудом передвигал ноги, огромные глаза на иссохшем старческом лице с ужасом вглядывались в окружающий мир. Ноги его заплетались. Тамара вытащила большой, двойной, кусок сахара и протянула ему. Он сначала не понял и весь сжался, а потом вдруг рывком схватил этот сахар, прижал к груди и замер от страха, что все случившееся или сон, или неправда… Мы пошли дальше. Ну, что же большее могли сделать еле бредущие обыватели?

ПРОРЫВ БЛОКАДЫ

Все ленинградцы ежедневно говорили о прорыве блокады, о предстоящей победе, мирной жизни и восстановлении страны, втором фронте, то есть об активном включении в войну союзников. На союзников, впрочем, мало надеялись. «План уже начерчился, но рузвельтатов никаких»,- шутили ленинградцы. Вспоминали и индейскую мудрость: «У меня три друга: первый - мой друг, второй - друг моего друга и третий - враг моего врага». Все считали, что третья степень дружбы только и объединяет нас с нашими союзниками. (Так, кстати, и оказалось: второй фронт появился только тогда, когда ясно стало, что мы сможем освободить одни всю Европу.)

Редко кто говорил о других исходах. Были люди, которые считали, что Ленинград после войны должен стать свободным городом. Но все сразу же обрывали таких, вспоминая и «Окно в Европу», и «Медного всадника», и историческое значение для России выхода к Балтийскому морю. Но о прорыве блокады говорили ежедневно и всюду: за работой, на дежурствах на крышах, когда «лопатами отбивались от самолетов», гася зажигалки, за скудной едой, укладываясь в холодную постель и во время немудрого в те времена самообслуживания. Ждали, надеялись. Долго и упорно. Говорили то о Федюнинском и его усах, то о Кулике, то о Мерецкове.

В призывных комиссиях на фронт брали почти всех. Меня откомандировали туда из госпиталя. Помню, что только двубезрукому я дал освобождение, удивившись замечательным протезам, скрывавшим его недостаток. «Вы не бойтесь, берите с язвой желудка, туберкулезных. Ведь всем им придется быть на фронте не больше недели. Если не убьют, то ранят, и они попадут в госпиталь», - говорил нам военком Дзержинского района.

И действительно, война шла большой кровью. При попытках пробиться на связь с Большой землей под Красным Бором остались груды тел, особенно вдоль насыпей. «Невский пятачок» и Синявинские болота не сходили с языка. Ленинградцы бились неистово. Каждый знал, что за его спиной его же семья умирает с голоду. Но все попытки прорыва блокады не вели к успеху, наполнялись только наши госпитали искалеченными и умирающими.

С ужасом мы узнали о гибели целой армии и предательстве Власова. Этому поневоле пришлось поверить. Ведь, когда читали нам о Павлове и других расстрелянных генералах Западного фронта, никто не верил, что они предатели и «враги народа», как нас в этом убеждали. Вспоминали, что это же говорилось о Якире, Тухачевском, Уборевиче, даже о Блюхере.

Летняя кампания 1942 года началась, как я писал, крайне неудачно и удручающе, но уже осенью стали много говорить об упорстве наших под Сталинградом. Бои затянулись, подходила зима, а в ней мы надеялись на свои русские силы и русскую выносливость. Радостные вести о контрнаступлении под Сталинградом, окружении Паулюса с его 6-й армией, неудачи Манштейна в попытках прорвать это окружение давали ленинградцам новую надежду в канун Нового, 1943 года.

Я встречал Новый год с женой вдвоем, вернувшись часам к 11 в каморку, где мы жили при госпитале, из обхода по эвакогоспиталям. Была рюмка разведенного спирта, два ломтика сала, кусок хлеба грамм 200 и горячий чай с кусочком сахара! Целое пиршество!

События не заставили себя ждать. Раненых почти всех выписали: кого комиссовали, кого отправили в батальоны выздоравливающих, кого увезли на Большую землю. Но недолго бродили мы по опустевшему госпиталю после суматохи его разгрузки. Потоком пошли свежие раненые прямо с позиций, грязные, перевязанные часто индивидуальным пакетом поверх шинели, кровоточащие. Мы были и медсанбатом, и полевым, и фронтовым госпиталем. Одни стали на сортировку, другие - к операционным столам для бессменного оперирования. Некогда было поесть, да и не до еды стало.

Не первый раз шли к нам такие потоки, но этот был слишком мучителен и утомителен. Все время требовалось тяжелейшее сочетание физической работы с умственной, нравственных человеческих переживаний с четкостью сухой работы хирурга.

На третьи сутки мужчины уже не выдерживали. Им давали по 100 грамм разведенного спирта и посылали часа на три спать, хотя приемный покой завален был ранеными, нуждающимися в срочнейших операциях. Иначе они начинали плохо, полусонно оперировать. Молодцы женщины! Они не только во много раз лучше мужчин переносили тяготы блокады, гораздо реже погибали от дистрофии, но и работали, не жалуясь на усталость и четко выполняя свои обязанности.

В нашей операционной операции шли на трех столах: за каждым - врач и сестра, на все три стола - еще одна сестра, заменяющая операционную. Кадровые операционные и перевязочные сестры все до одной ассистировали на операциях. Привычка работать по много ночей подряд в Бехтеревке, больнице им. 25-го Октября и на «скорой помощи» меня выручила. Я выдержал это испытание, с гордостью могу сказать, как женщины.

Ночью 18 января нам привезли раненую женщину. В этот день убило ее мужа, а она была тяжело ранена в мозг, в левую височную долю. Осколок с обломками костей внедрился в глубину, полностью парализовав ей обе правые конечности и лишив ее возможности говорить, но при сохранении понимания чужой речи. Женщины-бойцы попадали к нам, но не часто. Я ее взял на свой стол, уложил на правый, парализованный бок, обезболил кожу и очень удачно удалил металлический осколок и внедрившиеся в мозг осколки кости. «Милая моя, - сказал я, кончая операцию и готовясь к следующей, - все будет хорошо. Осколок я достал, и речь к вам вернется, а паралич целиком пройдет. Вы полностью выздоровеете!»

Вдруг моя раненая сверху лежащей свободной рукой стала манить меня к себе. Я знал, что она не скоро еще начнет говорить, и думал, что она мне что-нибудь шепнет, хотя это казалось невероятным. И вдруг раненая своей здоровой голой, но крепкой рукой бойца охватила мне шею, прижала мое лицо к своим губам и крепко поцеловала. Я не выдержал. Я не спал четвертые сутки, почти не ел и только изредка, держа папироску корнцангом, курил. Все помутилось в моей голове, и, как одержимый, я выскочил в коридор, чтобы хоть на одну минуту прийти в себя. Ведь есть же страшная несправедливость в том, что женщин - продолжательниц рода и смягчающих нравы начала в человечестве, тоже убивают. И вот в этот момент заговорил, извещая о прорыве блокады и соединении Ленинградского фронта с Волховским, наш громкоговоритель.

Была глубокая ночь, но что тут началось! Я стоял окровавленный после операции, совершенно обалдевший от пережитого и услышанного, а ко мне бежали сестры, санитарки, бойцы… Кто с рукой на «аэроплане», то есть на отводящей согнутую руку шине, кто на костылях, кто еще кровоточа через недавно наложенную повязку. И вот начались бесконечные поцелуи. Целовали меня все, несмотря на мой устрашающий от пролитой крови вид. А я стоял, пропустил минут 15 из драгоценного времени для оперирования других нуждавшихся раненых, выдерживая эти бесчисленные объятия и поцелуи.

Рассказ о Великой Отечественной войне фронтовика

1 год назад в этот день началась война, разделившая историю не только нашей страны, а и всего мира на до и после . Рассказывает участник Великой Отечественной войны Марк Павлович Иванихин, председатель Совета ветеранов войны, труда, Вооруженных сил и правоохранительных органов Восточного административного округа.

— – это день, когда наша жизнь переломилась пополам. Было хорошее, светлое воскресенье, и вдруг объявили о войне, о первых бомбежках. Все поняли, что придется очень многое выдержать, 280 дивизий пошли на нашу страну. У меня семья военная, отец был подполковником. За ним сразу пришла машина, он взял свой «тревожный» чемодан (это чемодан, в котором всегда наготове было самое необходимое), и мы вместе поехали в училище, я как курсант, а отец как преподаватель.

Сразу все изменилось, всем стало понятно, что эта война будет надолго. Тревожные новости погрузили в другую жизнь, говорили о том, что немцы постоянно продвигаются вперед. Этот день был ясный, солнечный, а под вечер уже началась мобилизация.

Такими остались мои воспоминания, мальчишки 18-ти лет. Отцу было 43 года, он работал старшим преподавателем в первом Московском Артиллерийском училище имени Красина, где учился и я. Это было первое училище, которое выпустило в войну офицеров, воевавших на «Катюшах». Я всю войну воевал на «Катюшах».

— Молодые неопытные ребята шли под пули. Это была верная смерть?

— Мы все-таки многое умели. Еще в школе нам всем нужно было сдать норматив на значок ГТО (готов к труду и обороне). Тренировались почти как в армии: нужно было пробежать, проползти, проплыть, а также учили перевязывать раны, накладывать шины при переломах и так далее. Хоть , мы немного были готовы защищать свою Родину.

Я воевал на фронте с 6 октября 1941 по апрель 1945 г. Участвовал в сражениях за Сталинград, и от Курской Дуги через Украину и Польшу дошел до Берлина.

Война – это ужасное испытание. Это постоянная смерть, которая рядом с тобой и угрожает тебе. У ног рвутся снаряды, на тебя идут вражеские танки, сверху к тебе прицеливаются стаи немецких самолетов, артиллерия стреляет. Кажется, что земля превращается в маленькое место, где тебе некуда деться.

Я был командиром, у меня находилось 60 человек в подчинении. За всех этих людей надо отвечать. И, несмотря на самолеты и танки, которые ищут твоей смерти, нужно держать и себя в руках, и держать в руках солдат, сержантов и офицеров. Это выполнить сложно.

Не могу забыть концлагерь Майданек. Мы освободили этот лагерь смерти, увидели изможденных людей: кожа и кости. А особенно помнятся детишки с разрезанными руками, у них все время брали кровь. Мы увидели мешки с человеческими скальпами. Увидели камеры пыток и опытов. Что таить, это вызвало ненависть к противнику.

Еще помню, зашли в отвоеванную деревню, увидели церковь, а в ней немцы устроили конюшню. У меня солдаты были из всех городов советского союза, даже из Сибири, у многих погибли отцы на войне. И эти ребята говорили: «Дойдем до Германии, семьи фрицев перебьем, и дома их сожжем». И вот вошли мы в первый немецкий город, бойцы ворвались в дом немецкого летчика, увидели фрау и четверо маленьких детей. Вы думаете, кто-то их тронул? Никто из солдат ничего плохого им не сделал. Русский человек отходчив.

Все немецкие города, которые мы проходили, остались целы, за исключением Берлина, в котором было сильное сопротивление.

У меня четыре ордена. Орден Александра Невского, который получил за Берлин; орден Отечественной войны I-ой степени, два ордена Отечественной войны II степени. Также медаль за боевые заслуги, медаль за победу над Германией, за оборону Москвы, за оборону Сталинграда, за освобождение Варшавы и за взятие Берлина. Это основные медали, а всего их порядка пятидесяти. Все мы, пережившие военные годы, хотим одного - мира. И чтобы ценен был тот народ, который одержал победу.

Фото Юлии Маковейчук

22 июня 1941 г. гитлеровская Германия напала на Советский Союз. В 3 часа 30 минут утра, когда немецко-фашистские войска получили условный сигнал "Дортмунд", по советским пограничным заставам и укреплениям был внезапно нанесен артиллерийский удар, а через несколько минут вражеские полчища вторглись в пределы СССР. Крупные силы германской авиации обрушили тысячи тонн смертоносного груза на советские аэродромы, мосты, склады, железные дороги, военно-морские базы, линии и узлы связи, на спящие города. В приграничных районах страны забушевал гигантский огненный смерч. Для советского народа началась жестокая и неимоверно тяжкая Великая Отечественная война.

В 12 часов дня Молотов выступил по радио с официальным обращением к гражданам СССР, сообщив о нападении Германии на СССР и объявив о начале отечественной войны. Думаю, все слышали и знают текст этого обращения к советскому народу:

Граждане и гражданки Советского Союза!

Советское правительство и его глава тов. Сталин поручили мне сделать следующее заявление:

Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбежке со своих самолетов наши города — Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие, причем убито и ранено более двухсот человек. Налеты вражеских самолетов и артиллерийский обстрел были совершены также с румынской и финляндской территории.

Это неслыханное нападение на нашу страну является беспримерным в истории цивилизованных народов вероломством. Нападение на нашу страну произведено, несмотря на то, что между СССР и Германией заключен договор о ненападении, и Советское правительство со всей добросовестностью выполняло все условия этого договора. Нападение на нашу страну совершено, несмотря на то, что за все время действия этого договора германское правительство ни разу не могло предъявить ни одной претензии к СССР по выполнению договора. Вся ответственность за это разбойничье нападение на Советский Союз целиком и полностью падает на германских фашистских правителей.

"Сегодня, в 4 часа утра..." - именно этот час считается началом Великой Отечественной Войны. Однако Великая Отечественная война началась на 47 минут раньше, и не в Бресте или на реке Прут, а в Севастополе.

Война началась для Севастополя в 3 часа 13 минут 22 июня 1941 года с налета немецкой авиации. На город полетели первые бомбы, в акваторию бухты были сброшены мины.

Первая мина упала прямо в акваторию Севастопольской бухты - для того, чтобы препятствовать выходу в море кораблям Черноморского флота. Упала она почти на том самом месте, где в Крымскую войну при обороне Севастополя затапливали старые деревянные корабли для того, чтобы помешать войти в бухту англо-французской эскадре. Там же стоит памятник, который так и называется - "Памятник затопленным кораблям" (именно он на картинке). Именно здесь началась Великая Отечественная Война.

Вторая мина тоже была брошена с этой целью, но в акваторию не попала, а упала на ул. Подгорную и принесла первые жертвы (около 20 человек убитыми и ранеными). Это были первые жертвы Великой Отечественной Войны.

Мины спускались на парашютах и при падении на землю взрывались, несколько их упало в море. Военными специалистами было высказано предположение, что противник сбрасывает обычные якорные мины. Вечером 22 июня в результате подводного взрыва погиб буксир СП-12, через два дня - 25-тонный плавучий кран, затем - эсминец «Быстрый». Оказалось, что германские войска применили новый вид оружия - неконтактные донные магнитные мины, которые взрывались под воздействием массы проходивших над ними судов. Ставя электромагнитные мины на фарватерах, германское командование рассчитывало закупорить главную базу Черноморского флота, а затем уничтожить корабли ударами бомбардировочной авиации.

Однако в результате успешной работы войск ПВО, задача по блокированию севастопольских бухт минами с целью уничтожения в дальнейшем флота бомбардировочной авиацией, немцами выполнена не была. В течение длительного времени самолеты противника пытались заминировать бухту, главный фарватер.

Средство борьбы с неконтактными минами нашли катерники Дивизии охраны водного района. На большой скорости катера проходили над местами, где было отмечено падение мин, и сбрасывали глубинные бомбы, от взрыва которых мины детонировали и взрывались. Но этот метод не являлся абсолютно надежным и таил в себе огромный риск.

Для быстрейшего решения сложной проблемы штаб Черноморского флота создал в начале июля группу военных инженеров. Им оказали большую помощь научные сотрудники Ленинградского физико-технического института Е.Е.Лысенко, Ю.С.Лазуркин, А.Р.Регель, П.Г.Степанов и лаборант К.К.Щербо. Вскоре был создан первый электромагнитный трал.

9 августа 1941 года в Севастополь прибыли ученые-физики, впоследствии академики, А.П.Александров и И.В.Курчатов. Наступили дни напряженной работы (после отъезда А.П.Александрова руководство осуществлял Игорь Васильевич Курчатов). В маленьком домике на берегу бухты Голландия И.В.Курчатову и его группе удалось в уникально короткие сроки разработать систему размагничивания. Ученые вместе со специалистами Черноморского флота, тщательно и всесторонне изучив принципиальные основы нового оружия, теоретически обосновали метод противоминной защиты кораблей путем их размагничивания. Основанная на их исследованиях специальная противоминная обработка боевых судов перед выходом их в море дала положительные результаты. Обработанным таким методом надводным и подводным кораблям флота не страшны были магнитные мины врага.

Участники работ по размагничиванию кораблей.В первом ряду - А.Р. Регель, Ю.С. Лазуркин, В.Д. Панченко. Во втором ряду - П.Г. Степанов, Д.М. Гительмахер. В третьем - И.В. Курчатов. 1941 год.

Подрыв подводной мины, произведенный специальным тралом, разработанным группой И.В. Курчатова.

Физический принцип, в общем, довольно простой - датчик мины реагирует на магнитное поле корабля, всё равно что стрелка компаса. Идея, положенная в основу работ по защите кораблей от неконтактных мин, состояла в размагничивании кораблей. Предполагалось, что это можно сделать путём компенсации магнитного поля корабля с помощью закреплённых на нём специальных обмоток, через которые пропускался постоянный ток. При этом магнитное поле корабля может быть скомпенсировано магнитным полем тока в такой степени, что прохождение корабля над миной не будет вызывать срабатывания взрывателя, имеющего ограниченную чувствительность.

Первые работы по размагничиванию кораблей велись ещё до войны, но в Севастополе работали с более крупными минами новой конструкции. Постановлением Совнаркома СССР от 10 апреля 1942 года за создание эффективных методов размагничивания кораблей и практическое их осуществление А.П.Александрову, И.В.Курчатову и еще шести участникам работ была присуждена Сталинская премия первой степени. 4 октября 1944 года И.В.Курчатов был награжден орденом Трудового Красного Знамени за решение этой же проблемы. Командование Черноморского флота представило Курчатова к награждению медалью «За оборону Севастополя». Так что можно сказать, что и размагничивание кораблей с целью их защиты от мин тоже стало активно развиваться после этой работы Александрова и Курчатова в 1941 году в Севастополе.

На суше к Севастополю враг вышел только в октябре 41 года. Уже в середине сентября немецкие и румынские войска начали подготовку к вторжению на полуостров. До середины октября нашим войскам удавалось удерживать противника на подступах к Крыму. Однако, 22 октября немцы вышли к последнему, ишуньскому рубежу обороны крымских перешейков и, захватив их, 28 октября прорвались на степные просторы полуострова, развивая наступление в направлении Севастополя и Керчи.

29 октября 1941 г. в Севастополе было введено осадное положение. 30 октября 1941 г. началась вторая героическая оборона Севастополя, которая продолжалась 250 дней - до 4 июля 1942 г. С первых боев до последних дней обороны защитники города проявляли самоотверженность, беспримерную стойкость и героизм. 4 ноября для объединения всех сил Главной базы Черноморского флота был создан Севастопольский оборонительный район (СОР). Общее руководство Главной базой Черноморского флота и ее обороной осуществлял Военный Совет Черноморского флота. Как и в первую оборону Севастополя, командовали обороной советские моряки - преемники Нахимова, Корнилова, Истомина.

А. А. Дейнека, "Оборона Севастополя" (1942)

Город выдержал два штурма (первый - попытка немецких войск с ходу захватить город в течение 30 октября — 21 ноября 1941 года, второй - 17-30 декабря). Последний, летний штурм начался начался 7 июня. К последнему, июньскому, штурму обе стороны готовились с напряжением всех сил: севастопольцы - с мужеством отчаяния, немцы - с небывалым остервенением. Их группировка была усилена до 200 тысяч человек. Под Севастополь завозилось новейшее вооружение, в том числе, крупнейшая пушка Второй Мировой войны "Дора", которую обслуживала целая дивизия во главе с генералом. Один снаряд ее весил 7 тонн - его было видно в полете. Но только через 3 недели, с 30 июня, начались уличные бои. В тот же день был получен приказ Ставки об оставлении Севастополя. Однако организованное сопротивление прекратилось 3 июля. Отдельные очаги сопротивлялись и до 12 июня. Последние защитники Севастополя сражались на Херсонесском полуострове, на легендарной 35й батарее (сейчас здесь уникальный музейный комплекс , посвященный героическим защитникам Севастополя - рекомендую посетить всем, такого нигде больше не увидите).

Если оборона Севастополя длилась 250 дней, то освобождение заняло всего неделю. 5 мая в результате мощнейшего наступления были прорваны немецкие укрепления у Мекензиевых гор, а 7 мая штурмом взята Сапун-гора. Через 58 часов, к концу дня 9 мая 1944 года, город был освобожден. Севастополь. 8 мая 1965 года Севастополю было присвоено звание Города-героя (в числе первых 7ми: Ленинграда, Одессы,Сталинграда, Киева, Брестской крепости и Москвы).

Мемориальная стена в честь героической обороны Севастополя и Аллея городов-героев Севастополь (Республика Крым) (фото моё). Два отраженных солдатом штыка символизируют два отраженных штурма.

Сегодня, 22 июня 2015 года в 3 часа 13 минут у Мемориала героической обороны Севастополя 1941-1942 годов состоится Всероссийская акция «Свеча памяти» .

22 июня 1941 года немецкая армия вторглась на территорию СССР, и началась Великая Отечественная война, в которой погибли около 27 миллионов советских граждан. Это трагическая дата - свята для каждого из нас, сегодня, в День Памяти и Скорби мы вспоминаем и чтим подвиг погибших в Великой Отечественной Войне.

Тот самый длинный день в году
С его безоблачной погодой
Нам выдал общую беду
На всех, на все четыре года.
Она такой вдавила следэкскурсия по Рейхстагу