Похороны жертв февральской революции на марсовом поле. "Это были не похороны, а народное торжество!". Фото запретил публиковать правообладатель
75 лет тому назад, 30 сентября 1943 года, закончился первый этап сражения.
В сорок третьем предстояло пробиться к Днепру и захватить за ним плацдармы.Исследования последних лет убеждают, что о битве за Днепр молодые россияне знают меньше, чем о битвах под Москвой, на Волге, Курской дуге, об операции «Багратион» по освобождению Белоруссии… Этому есть объяснение: из-за огромного пространственного размаха единая по замыслу битва за Днепр представляла собой ряд параллельных фронтовых операций и в общей сложности длилась с августа по декабрь 1943 года.
После Курской битвы стратегическая инициатива на советско-германском фронте окончательно перешла к советскому командованию. Красная Армия превосходила врага в численности личного состава, артиллерии и менее значительно в танках и самолётах. Но до победы было ещё далеко. Удерживая часть левобережной Украины, гитлеровцы заранее начали создавать в своём тылу стратегический оборонительный рубеж под названием «Восточный вал» («Ostwall»). Он брал начало в устье реки Нарвы, впадающий в Финский залив Балтийского моря, и по линии Пскова, Витебска, Орши, реки Сож выходил к среднему течению Днепра – мощному естественному препятствию для наступающих войск. На юге, у Запорожья, «Восточный вал» отклонялся от Днепра на восток и пролегал по руслу реки Молочной (в верхнем течении – Токмак), впадающей в Азовское море. Создав на этом протяжённом рубеже многополосные укрепления, немцы надеялись удержать войска Красной Армии за Днепром и придать войне позиционный характер.
Первыми плацдарм южнее Киева захватили передовые отряды 3-й гвардейской танковой армии
К битве за Днепр, освобождению расположенных на его берегах городов, захвату стратегических плацдармов за рекой советское Верховное Главнокомандование привлекло войска пяти фронтов: Центрального (командующий генерал армии К.К. Рокоссовский), Воронежского (командующий генерал армии Н.Ф. Ватутин), Степного (командующий генерал армии И.С. Конев), Юго-Западного (командующий генерал армии Р.Я. Малиновский) и Южного (командующий Ф.И. Толбухин, получивший звание генерала армии в динамике операции, 21 сентября).
Распоряжением Ставки ВГК войска Центрального и Воронежского фронтов основные усилия сосредоточили на киевском, Степного – на полтавско-кременчугском, Юго-Западного – на днепропетровском и запорожском направлениях. Войскам Южного фронта предстояло прорвать оборону противника на реке Молочной, выйти к низовьям Днепра и Крыму.
Осознавая всю сложность битвы за Днепр, важность овладения плацдармами в украинском Правобережье, Ставка ВГК 9 сентября 1943 года разослала в войска директиву о том, что особо отличившиеся при форсировании Днепра будут представляться к высшим правительственным наградам. Директиву довели до каждого командира и бойца.
Важное значение для действий Красной Армии на юго-западном направлении, прорыва к Днепру в целом имела отдельная, не входящая в битву за Днепр операция, проведённая войсками Западного (командующий генерал-полковник В.Д. Соколовский) и левого крыла Калининского (командующий генерал-полковник А.И. Ерёменко) фронтов с 7 августа по 2 октября 1943 года. В результате Смоленско-Рославльской операции был освобождён первый крупный город на Днепре – Смоленск.
В сорок первом после взятия немцами Смоленска Геббельс писал: «Смоленск – это взломанная дверь. Германская армия открыла себе путь в глубь России. Исход войны предрешён». Теперь, в сентябре сорок третьего, корреспондент «Красной звезды» Василий Ильенков озаглавил репортаж из освобождённого Смоленска словами «Ворота на Запад!» Хотя находящийся ниже по течению Днепра Могилёв б
5 апреля 1917 года (23 марта по старому стилю) состоялись похороны жертв Февральской революции на Марсовом поле в Петрограде (Санкт-Петербурге).
Организатором похорон стал Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов, который постановил назначить похороны жертв Февральской революции на 23 марта (10 марта по старому стилю). Этот день объявлялся "днем воспоминания о жертвах Революции и всенародным праздником Великой Русской Революции на все времена".
Похороны 5 апреля были не только петроградским, но и общероссийским событием. В Кронштадте в этот день состоялась панихида по жертвам революции. В траурном шествии здесь участвовало до 50 тысяч человек. В других городах России прошла новая волна "Праздников Свободы". В Москве некоторые предприятия не работали, на заводах и в конторах проходили митинги; в некоторых учреждениях были совершены панихиды. В Киеве, Одессе, Самаре, Риге, Симбирске состоялись манифестации, посвященные памяти "борцов за свободу". Нередко центрами этих манифестаций становились места захоронений жертв революций 1905 и 1917 годов.
Позже к жертвам Февральской революции прибавились захоронения участников Октябрьской революции и гражданской войны, начало этому положили торжественные похороны В. Володарского в июне 1918 года.
В 1918-1940 годах Марсово поле называлось площадью Жертв Революции.
В 1919 году на Марсовом поле был открыт памятник борцам революции, созданный по проекту архитектора Льва Руднева. Автором надписей на памятнике стал первый советский нарком просвещения Анатолий Луначарский.
Материал подготовлен на основе информации РИА Новости и открытых источников
23 марта состоялись общегосударственные похороны жертв старого режима - борцов за революцию . Официальное название празднества было: «День воспоминания о жертвах Революции и всенародный праздник Великой Русской Революции на все времена».
Регистрационное справочное Бюро Всероссийского союза городов сообщало о 1443 жертвах революции (в том числе полицейские, выступавшие на стороне царизма, - 11 убитых и 50 раненых). Среди них: воинских чинов 869 (из них 70 убитых), рабочих 237 (убитых 22); учащихся высших учебных заведений 25 (убитых 5); других граждан 251 (из них детей 20; убитых 60, в том числе 5 детей).
Хоронить погибших в Петербурге решили на Марсовом поле . При царе там проводили парады, к тому же там были казармы гвардейского Павловского полка, солдаты которого первыми перешли на сторону революции.
По замыслу, все желающие (а это была практически половина двухмиллионного города) должны были пройти мимо братских могил на Марсовом поле. Перед похоронами было множество опасений, что это невозможно, что трудно будет сохранить порядок, что будут провокации, получится очередная Ходынка и т. п.
Член Исполкома Петроградского Совета Николай Суханов так описывал проблемы подготовки к похоронам:
«Боялись, конечно, провокации и Ходынки. Черная сотня как-никак еще существовала. Воспользоваться стечением всего революционного Петербурга, устроить провокационную панику, массовую давку, стрельбу и сыграть на этом во время смятения еще неустойчивых умов - это могло быть очень соблазнительно для потерпевших темных сил, куда-то исчезнувших с открытого горизонта…
С другой стороны, «лучшие военные авторитеты» утверждали категорически, что миллионную массу пропустить в течение дня через один и тот же пункт совершенно невозможно. Говорили, что это окончательно и бесповоротно доказано и теорией, и практикой массовых передвижений войск. Между тем в похоронах должен был принять участие весь петербургский пролетариат, весь гарнизон, и собиралась на похороны также вся обывательская и интеллигентская масса, горевшая первым энтузиазмом…
Обеспечить порядок приходилось в полном смысле самому населению, и приходилось положиться на его сознательность и самодисциплину. Молодая милиция и громоздкий, разбухший, совершенно неопытный в этих делах гарнизон сами по себе ничего не могли сделать. Зато, если бы все сошло хорошо, это был бы блестящий экзамен и новая огромная победа петербургской демократии».
Но все опасения были напрасны. В «Известиях Петроградского Совета Рабочих и Солдатских Депутатов» от 25 марта похороны описывались следующим образом:
«С раннего утра рабочее население Петербурга вышло на улицы и выстроилось по заранее выработанному плану. Стройными колоннами двинулось шествие со всех окраин города на Марсово поле, где было вырыто 4 больших могилы. Колонна за колонной проходили мимо могил районы, склоняя свои знамена. Лозунги знамен: «Вечная память погибшим борцам!», «Да здравствует демократическая республика!», «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», «Да здравствует европейская революция!» и т. д.
В 2 часа дня показался грандиозный Выборгский район с наибольшим количеством жертв. Процессия этого района растянулась на 5 верст. Нарвский район мог быть пропущен к могилам только в 4 часа. В этой процессии шли в полном своем составе рабочие Путиловского завода в количестве 30 тыс. человек; здесь же следовали полуроты Измайловского и Петербургского гвардейских полков, гвардии 3-го стрелкового полка, 176 пехотного запасного полка, Петербургского и Царскосельского гарнизонов. На могилах произносились речи политического характера. После похорон в различных местах города произошли митинги».
В 9:30 утра, т. е. за полчаса до назначенного срока, у Марсова поля со стороны Садовой улицы показалась Василеостровская процессия. Во главе ее шел оркестр Финляндского и Кексгольмского полков. За ними колыхалось огромное знамя, и солдаты несли на руках 4 красных гроба, украшенных цветами. <…>
Василеостровский район отнял два с половиной часа. <…>
Петроградский район.
Начинается вынос тел из Петропавловской больницы. Взоры прикованы к больничным воротам. Появляется первый гроб - все обнажают головы. На красной стенке гроба отчетливо виднеется крупная черная надпись: «Павшим борцам». <…> Второй, третий… 8 красных, как кровь, гробов.
Процессия трогается в путь. Оркестры играют, «Марсельезу», колышутся знамена. В час дня процессия приблизилась к братской могиле…
Выборгский район.
Район должен был двинуться от здания Военно-Медицинской академии в 10 час. утра. Сотни знамен стеклись к этому часу на Нижегородскую улицу. Во главе процессии, вслед за пятьюдесятью одним красным гробом, вынесенным из церкви академии под стройные звуки похоронного марша, поместилась боевая рота Московского полка, а вслед за ней оркестр Р. С.-Д. Р. П., составленный из кронштадтских матросов, членов нашей партии… Выстраиваются стройные колонны… Много старых, знакомых товарищей; некоторые из них вернулись только что из ссылки, с поселения, с каторги… <…>
В 4 ч. дня к Марсову полю подошла процессия Нарвского района с оркестром Измайловского и Петроградского полков. Эта процессия принесла 29 гробов в братскую могилу.
Путиловский завод представил особенно внушительную картину… рабочие этого завода в количестве до 30 000 человек стройно прошли перед братской могилой.
Невский район.
В 5:15 раздались новые выстрелы из Петропавловской крепости - это пришел Невский район. В этой процессии было 40 гробов.
Совершенно случайно Невский район оказался самым большим, благодаря тому, что в него влились прибывшие рабочие Колпинского завода в количестве до 40 тысяч человек.
Последней на Марсово поле прибыла манифестация Московского района.
День уже склонялся к вечеру, и солнце бросало последние отблески на 45 красных гробов, принесенных из Обуховской больницы.
Хвост этого района прошел мимо братской могилы в одиннадцатом часу вечера. Так как было уже совсем темно, то специально было проведено пять прожекторов, которые освещали все поле. Кроме того, процессия шла с факелами и освещала путь.
Глубоко за полночь кончились шествия мимо братской могилы.
По приблизительному подсчету, мимо братских могил на Марсовом поле прошло не менее 800 000 человек».
В Москве в некоторых учреждениях и на вокзалах железных дорог были совершены панихиды по жертвам революции, похороны которых происходили в Петербурге. На фабриках и заводах целый день проходили митинги. Подобные же мероприятия проходили по всей России, в особенности в крупных городах - Одессе, Киеве, Симбирске (Ульяновске) и других. Всюду в день похорон проходили грандиозные манифестации солдат, железнодорожных служащих, рабочих и граждан всех сословий.
Революционер Владимир Войтинский вспоминал:
«23 марта рабочие и солдаты Петрограда хоронили своих товарищей, павших в дни Февральской революции. Это были не просто торжественные похороны - это была манифестация, равной которой еще не бывало в России, это был смотр сил победившей революции. В моих воспоминаниях о 1917 годе, где так мало светлых страниц, я должен отметить этот ничем не омраченный день единения демократии.
С утра до вечера со всех окраин двигались к центру города и на Марсово поле несметные толпы с красными знаменами. Шли стройными рядами, как бегущие одна за другой волны в море. Помню, на Знаменской площади я поднялся на ступени памятника Александру III - отсюда колонны манифестантов казались бесконечными. Заводские знамена с портретами Маркса, Энгельса, Лассаля, с изображениями братски обнявшихся рабочего и солдата, с вышитыми золотом по алому бархату призывами пролетариев всех стран к объединению. Иные знамена были украшены золочеными кистями, и в этой расточительности было что-то бесконечно трогательное, наивное, праздничное.
За заводами шли полки, за солдатами - снова рабочие, мужчины и женщины, старые, молодые, подростки. Порой над толпой раздавалось пение - проходил рабочий хор, сотни голосов согласными, дружными звуками рабочего гимна провожали в братскую могилу плывшие над головами манифестантов покрытые цветами и зеленью фобы жертв революции. Порядок был изумительный - это должны были признать самые непримиримые враги Советов.
Буржуазно-интеллигентская публика в манифестации почти не участвовала. Но на улицах был в этот день «весь» Петроград, колонны солдат и рабочих проходили мимо шпалер толпившейся на тротуарах публики - и на стороне манифестантов в этот день было всеобщее сочувствие, и оно придавало особую торжественность, внушительность этому смотру сил Петроградского совета…»
«Бродил по улицам, смотрел на единственное в мире и в истории зрелище, на веселых и подобревших людей, кишащих на нечищеных улицах без надзора. Необычайное сознание того, что все можно, грозное, захватывающее дух и страшно веселое. Может случиться очень многое, минута для страны, для государства, для всяких «собственностей» - опасная, но все побеждается тем сознанием, что произошло чудо и, следовательно, будут еще чудеса. Никогда никто из нас не мог думать, что будет свидетелем таких простых чудес, совершающихся ежедневно.
Ничего не страшно, боятся здесь только кухарки. Казалось бы, можно всего бояться, но ничего страшного нет, необыкновенно величественна вольность, военные автомобили с красными флагами, солдатские шинели с красными бантами, Зимний дворец с красным флагом на крыше. Выгорели дотла Литовский замок и Окружной суд, бросается в глаза вся красота их фасадов, вылизанных огнем, вся мерзость, безобразившая их внутри, выгорела. Ходишь по городу как во сне. Дума вся занесена снегом, перед ней извозчики, солдаты, автомобиль с военным шофером провез какую-то старуху с костылями (полагаю, Вырубову - в крепость). Вчера я забрел к Мережковским, которые приняли меня очень хорошо и ласково, так что я почувствовал себя человеком (а не парием, как привык чувствовать себя на фронте). Обедал у них, они мне рассказали многое, так что картина переворота для меня более или менее ясна: нечто сверхъестественное, восхитительное. <…>
Вся Литейная и весь Невский запружены народом, матросы играют марш Шопена. Гробы красные, в ту минуту, когда их опускают в могилу на Марсовом поле, производится салют с крепости (путем нажатия электрической кнопки).
Сейчас пойду на улицу - смотреть, как расходятся»
Максим Горький так описал свои впечатления от этого дня:
«Силой, которая всю жизнь крепко держала и держит меня на земле, была и есть моя вера в разум человека. До сего дня русская революция в моих глазах является цепью ярких и радостных явлений разумности. Особенно мощным явлением спокойной разумности был день 23-го марта, день похорон на Марсовом поле.
В этом парадном шествии сотен тысяч людей впервые и почти осязательно чувствовалось - да, русский народ совершил революцию, он воскрес из мертвых и ныне приобщается к великому делу мира - строению новых и все более свободных форм жизни!
Огромное счастие дожить до такого дня!
И всей душой я желал бы русскому народу вот так же спокойно и мощно идти все дальше, все вперед и выше, до великого праздника всемирной свободы, всечеловеческого равенства, братства!»
Не плачьте над трупами павших борцов,
Погибших с оружьем в руках,
Не пойте над ними надгробных стихов,
Слезой не скверните их прах!
Не нужно ни гимнов, ни слез мертвецам,
Отдайте им лучший почет:
Шагайте без страха по мертвым телам,
Несите их знамя вперед!
С врагом их, под знаменем тех же идей,
Ведите их бой до конца!
Нет почести лучшей, нет тризны святей
Для тени достойной борца!
Сразу за стихотворением была размещена статья Льва Каменева с многозначительным заголовком «Не последние»:
«Обнажая головы перед гробами павших борцов за свободу, вспоминая с горькой мукой тех, кто погиб, не дождавшись дней победы, - одним обязаны мы перед светлыми тенями положивших жизнь свою за други своя: правдой.
Горька и сурова эта правда.
При глухом молчании большинства, запуганного и обессиленного царизмом, в течение столетия шли на муки и смерть лучшие люди России. Мощный взрыв народного негодования не остановил руки тех, кто вешал декабристов, кто поставил под расстрел петрашевцев, кто взвел на эшафот Желябова, Перовскую, Ульянова, кто исстрелял десятки и сотни рабочих, солдат, матросов и крестьян в 1906-7 гг. И когда у позорного столба стоял на площади Петербурга великий русский демократ и революционер Чернышевский, - лишь одна женская рука бросила к подножью его эшафота букет красных цветов.
Сегодня не то. Миллионная масса пришла к свинцовым гробам погибших борцов, чтобы почтить их жертву за свободу. Миллионы людей в России провозгласят славу тем, кто своей борьбой завоевал свободу. Но погибшим не надо почета, и всякая благодарность ниже их подвига. Другое сказали бы, другое потребовали бы погибшие за столетие борьбы борцы.
«Борьба не кончена, - сказали бы они.- Мы не последние жертвы, которые принесет человечество в своем движении к истинной свободе и истинному равенству. Не последние жертвы мы и в России, где закрепление плодов революции и их расширение потребуют еще и еще новых жертв. Не дайте же повториться истории! Плотным кольцом окружите тех, кто пойдет по нашему пути, и, когда придет час новых битв, будьте с ними! Не почета после кровавой битвы, а поддержки во время ее требуем мы от тех, кто сейчас пришел к нашей могиле. Пусть никогда больше не повторится позорная для свободного народа картина гибели его передовых борцов при равнодушном молчании граждан! Пусть радость достигнутых побед не заслонит перед вами вашей обязанности стать на защиту революционных приобретений народа!»
Нет ныне в России власти выше власти восставшего народа. Да не иссякнет его революционная страсть! Да не ослабнет его революционный энтузиазм! Да пребудет миллионная масса, собравшаяся вокруг гробов павших, армией революции и, разойдясь после похорон, да не превратится она в обывательскую массу, за которую гибнут передовые борцы!
Не последние жертвы на пути к всенародному счастью хороним мы сегодня. Но тем меньше будет их впереди, чем крепче сплотимся мы вокруг поднятых ими красных знамен революции.
Стойте стойко вокруг этих знамен, всей своей массой защищайте их, будьте той же миллионной массой, когда придется в тяжкие дни борьбы отстаивать их от враждебных сил, какой вы сейчас явились на светлый праздник свободы, - вот завет павших».
Многие фронтовые воинские части 23 марта прислали в Петербург свои делегации. Некоторые из них выступали на фабриках и заводах в поддержку большевистских лозунгов, в особенности по части отношения к войне.
«Известия Петроградского Совета» 23 марта опубликовали «Основную программу Совета Солдатских Депутатов» , составленную 109 дивизией и несколькими частями действующей армии. В ней выдвигались требования немедленного заключения мира и контроля над операционной частью со стороны солдатских исполнительных комитетов. Составители программы заявляли, что готовы поддерживать Совет всеми возможными средствами.
Прошедший в Кронштадте 23 марта митинг принял резолюцию, требующую окончательного уничтожения капиталистического строя и установления диктатуры пролетариата.
Солдаты, служащие в военных управлениях и канцеляриях Петербургского гарнизона, объявили о создании Соединенного Комитета, настроенного враждебно к Петроградскому Совету.
Среди солдатских групп также выделяется «Родина и Народная Армия», обратившаяся ко всей армии с призывом поддержать такие требования:
«1) довести войну до полного обеспечения завоеванной народом и армией свободы;
2) освободить разрушенные и угнетенные Польшу, Украину, Сербию, Армению, Румынию, Бельгию и Эльзас-Лотарингию;
3) предоставить освобожденным от германского ига народам право на полное самоопределение».
На прошедшей в Москве 23 марта конференции Партии народных социалистов была принята резолюция, утверждающая, что войну нужно вести до тех пор, пока не будет уничтожена опасность, угрожающая российской свободе со стороны Германии. Настаивать на мире во что бы то ни стало нельзя - необходимо, чтобы немцы отказались от аннексий, политической гегемонии и обогащения за счет других государств. Временное Правительство должно только объявить, что наши военные действия не несут никаких завоевательных целей.
«Конференция выражает готовность энергично поддерживать Временное правительство в осуществлении обнародованной нм программы и вместе с тем считает пагубным для успеха революции и для защиты страпы попытки каких-бы то ни было организаций присвоить себе функции правительственной власти».
Свой взгляд на цели войны 23 марта высказал репортерам газет министр иностранных дел Временного правительства Милюков :
«Освобождение славянских народностей, населявших Австро-Венгрию, объединение итальянских, румынских земель, образование чешско-славянского и сербско-хорватского государства, слияние украинских земель Австро-Венгрии с Россией - таковы задачи будущего мирного конгресса.
Если мы, русские, претендуем на обладание Константинополем и проливами, то этим мы ничуть не посягаем на национальные права Турции, и никто нам не в праве бросить упрек в захватных тенденциях. Обладание Царьградом всегда считалось исконной национальной задачей России. Нейтрализация проливов, была бы безусловно вредной для наших национальных интересов».
Приведу здесь отрывки из дневника А. Н. Бенуа о том, как вообще появилась эта идея захоронения жертв Февральской революции на Марсовом поле. Когда-то эти отрывки были выложены у меня на Фрагментах, но не грех и заново выложить, тем более об этом .
Понедельник, 6/19 марта<...>И снова тревога, так как, по слухам, хоронить "жертв революции" собираются на площади Зимнего дворца, где со временем предполагается соорудить грандиозный памятник. Ввиду этого памятника так и захлопотали господа архитекторы. Тут является и опасность, как бы стотысячная толпа, которую привлечет погребальное шествие, под влиянием каких-либо шалых демагогов не ринулась бы на самый дворец и заодно на Эрмитаж! Экстренно мной вызванный Горький согласился сам съездить в Совет Рабочих Депутатов урезонивать "товарищей". Он предложит им площадь Казанского собора, которая была ознаменована столько <раз> революционными выступлениями и среди которой когда-то уже стоял памятник в виде обелиска. Нечто подобное можно было бы соорудить и теперь... <...>
<...>И на сей раз, появившись среди нас, он вещал, однако говорил определенно вещи к делу не относящиеся. Так, например, возмущаясь тем, что "жертв" собираются хоронить "среди города", он нашел, что это "нечистоплотно"! Мы его попросили съездить в С.Р.Д. (на обещанном автомобиле Гржебина) и снова попытаться уговорить "гробокопателей" (как их называет Яремич) поискать другого места, нежели подножие Александровской колонны. Однако час спустя он уже оттуда вернулся ни с чем и очень смущенный: ему даже вообще не удалось "добиться слова"! Вообще, считается, что будет трудно добиться перерешения вопроса, по которому высказалось единогласно (о кошмар коллективных решений!) тысяча четыреста голосов!<...>
<...>Вечером заседание - вторичное entrée <выступление (фр.)> "архитектурных клоунов": Женьки Шретера, Рудницкого и их сподвижников - все из-за злополучной затеи с погребением "жертв". Они вцеплись в этих покойничков, как голодные в мешки с мукой, и готовы перегрызть горло тем, кто у них отнял бы добычу. С нашей стороны особенно горячился Коля Лансере. Шретер потерял, наконец, всякое самообладание и вылетел из собрания, грозясь, что он откажется совсем от работы (над памятником) и тем самым натравит на нас всех уже подряженных на рытье могил рабочих! По уходе их у Фомина возник очередной "гениальный" план, как отвести беду, но пока он это держит в секрете.<...>
<...>Нашу комиссию застал в приподнятом настроении, вызванном той победой, которую удалось одержать Фомину в собрании Р. и С. Депутатов (состоявшемся в Михайловском театре). В сотрудничестве с передавшимся на нашу сторону Рудневым наш архитектурный fa presto <скорый на руку человек; букв.: делай быстро (ит.)> смастерил огромные картины - проекты фантастических памятников "жертвам", однако не на площади Зимнего дворца, а на Марсовом поле, и это произвело такое впечатление, что наконец "товарищи" сдались и решили, что погребение состоится там. Таким образом, стратажем, который втайне Фомин готовил, удался вполне! И как раз тут же явился Шагал, встревоженный возложенным на него поручением расписать знамена, которые должны фигурировать в погребальном шествии. Я убеждал его (и других) не впутываться в это дело, ибо и времени недостаточно (похороны назначены на 16-е), да и вообще такая задача не по силам "комнатным" художникам. Однако Добуж<инский> и Нарбут тут же размечтались о каком-то "море красных флагов"<...>
УДК 94(470)"1917.03.23
А. А. Смирнова
Национальные похороны жертв Февральской революции и деятели русской культуры
Описаны история организации похорон жертв Февральской революции и участие в них деятелей русской культуры и искусства. На основе использования недавно опубликованных документов Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов и материалов его печатного органа «Известия Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов», а также малоизвестных мемуаров деятелей русской культуры и искусства выявлены контакты видных представителей художественной интеллигенции с возникшей в дни Февральской революции новой организацией рабочих и солдат -Петроградским Советом. Показано активное участие деятелей русской культуры и искусства в организации похорон жертв революции 23 марта 1917 г. на Марсовом поле и в разработке и сооружении памятника жертвам революции.
Ключевые слова: Февральская революция, деятели русской культуры и искусства, похороны жертв Февральской революции, Марсово поле
Alla A. Smirnova
National funeral of February Revolution sacrifices and representatives of Russian culture
The history of the organization the national funeral of the February Revolution sacrifices and the activity of the representatives of the Russian culture and art are described. Using the publication of documents of the Petrograd Soviet the workers and soldiers, materials of its organ «Information of the Petrograd Soviet workers and Soldiers» and memoirs of representatives of the Russian culture, the contact of the prominent representatives of artistic intellectuals with new organization of the workers and the soldiers - Petrograd Soviet are shown. The active participation of the representatives of Russian culture in the organization of Revolution"s sacrifices funeral on Mars Field and in elaboration and construction of the Memorial of the Revolution sacrifices are also underlined.
Keywords: February Revolution 1917, representatives of Russian culture and art, National funeral of February Revolution 1917 sacrifices, Mars Field
23 марта 1917 г. в Петрограде состоялась грандиозная манифестация рабочих и солдат, которая была объявлена ее организаторами как «национальные похороны жертв революции»1. «В этом парадном шествии сотен тысяч людей впервые и почти осознанно чувствовалось - да, русский народ совершил революцию, он воскрес из мертвых и ныне приобщается к великому делу мира - строению новых и все более свободных форм жизни!» -писал М. Горький2.
В организации «национальных похорон жертв революции» активное участие приняли деятели русской культуры и искусства, что нашло отражение и в отечественной исторической литературе3. Обращение к опубликованным теперь материалам Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов и его печатного органа «Известий» позволяют более полно выявлять контакты деятелей русской культуры с возникшей в дни Февральской революции новой организацией рабочих и солдат, показать их активную роль в развернутой кампании по подготовке похорон жертв революции в Петрограде.
4 марта 1917 г. известный русский художник и историк искусства А. Н. Бенуа записал в своем дневнике: «Очень выдающийся в моей личной жизни
день. Я покинул свою „хату с краю" и „пущен в коловорот"! Вытащил меня Гржебин, Добужинский, Петров-Водкин и больше всего сам Горький»4. В этот день по инициативе Горького на его квартире собрались деятели культуры и искусства с тем, чтобы определить свое отношение к новой революционной власти. «Пришли все званые, но пришли и незваные, пришли и такие, которых никто не знал в лицо, -писал в связи с этим собранием А. Н. Бенуа. - Всего набралось свыше сорока человек, и небольшая гостиная Алексея Максимовича оказалась набитой до отказа. Председателем, после того как я наотрез отказался, выбрали Рериха»5. На этом собрании была создана так называемая «Комиссия Горького», в которую первоначально вошли А. Н. Бенуа, М. Горький, М. В. Добужинский, К. С. Петров-Водкин, Н. К. Рерих, И. А. Фомин, Ф. И. Шаляпин и др. На следующий день эта комиссия встретилась с членами Исполнительного комитета Петроградского Совета. В целях установления постоянной связи с деятелями культуры Исполком Совета ввел в свой состав двух представителей «Комиссии Горького»6. Один из них - член Общества архитекторов-художников Л. В. Руднев стал заведовать в Исполкоме Совета декоративной частью рабочих празднеств в Петрограде7.
5 марта 1917 г. Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов впервые на своем общем собрании рассмотрел вопрос «О похоронах жертв революции и увековечении их памяти». В результате трехчасового обсуждения, материалы которого в протоколе этого заседания отражены лишь частично, была принята следующая резолюция: «Назначить днем праздника великого освобождения народа 10 марта. Похороны должны быть всенародные, общегражданские. Увековечить память жертв революции созданием памятника на Дворцовой площади. Праздник освобождения народа и похороны жертв революции должны быть совершены всем населением при участии всех частей Петроградского гарнизона, в полном составе при знаменах и музыке. Установить празднование этого дня в календарном порядке»8. По свидетельству участников общего собрания депутатов Петроградского Совета 5 марта, принятию этой резолюции предшествовало бурное обсуждение. Как отмечал в своей записной книжке депутат от 176-го запасного полка Ф. П. Матвеев, «одна часть Совета (в том числе и я) высказывает свое предложение, чтобы жертвы революции были похоронены на Дворцовой площади, так как там не раз проливалась кровь народа за идею освобождения. Кроме того, эта историческая площадь плацдарм встречи двух миров - аристократии и демократии, находится более в центре, чем Марсово поле (как мне помнится, за эту мысль выступала В. Засулич). Другая часть Совета высказывалась за похороны на Марсовом поле...»9. Принимавший активное участие в этом заседании Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов член Московского Совета рабочих депутатов Л. М. Пумпянский, комментируя прозвучавшие предложения о захоронении жертв революции на Марсовом поле, в Казанском соборе, в Таврическом саду, Дворцовой площади, Знаменской площади и даже в Летнем саду, говорил: «Для солдат павших самое правильное место Марсово поле, рабочие желают Дворцовую площадь, где они пережили 9 января 1905 г. Я думаю, что исторически и символически вернее поставить памятник на том же месте или около того места, где сидела гидра дома Романовых»10. «Громадным большинством» депутатов Петроградского Совета памятником жертвам войны была избрана Дворцовая площадь11.
В опубликованном на следующий день 6 марта 1917 г. постановлении Петроградского Совета о похоронах жертв революции указывалось: «1. Произвести 10 марта (пятница) торжественные похороны товарищей, павших за свободу и определить день 10 марта - первый день весны - днем воспоминания о жертвах Революции и всенародным праздником Великой революции на все времена. 2. Местом братской могилы борцов за свободу
определить Дворцовую площадь.»12. На это постановление в тот же день последовало обращение в Петроградский Совет видных деятелей искусства и культуры - А. М. Бенуа, И. А. Фомина, Н. Е. Лансере, М. В. Добужинского, И. Я. Билибина, Г. И. Нарбута, К. С. Петрова-Водкина, А. Н. Тихонова, М. Горького. Выступая от имени «Комиссии по делам искусств», они авторитетно заявляли, что «намеченное для погребения жертв великой борьбы за свободу место на Дворцовой площади едва ли избрано удачно, так как эта площадь с художественной точки зрения является вполне законченным архитектурным целым, не допускающим загромождения новыми памятниками». Со своей стороны, они предлагали для захоронения жертв Февральской революции «избрать Казанскую площадь, являющуюся местом многократных выступлений в пользу освобождения, или Марсово поле, где раздались первые выстрелы, возвестившие начало Великой революции»13.
Предложение видных деятелей искусства и культуры о переносе места захоронения жертв революции с Дворцовой площади вынудило руководство Петроградского Совета и его Комиссию по организации похорон жертв революции вернуться к обсуждению этого вопроса, чтобы срочно найти его окончательное решение. 7 марта 1917 г. Исполком Петроградского Совета, заслушав доклад комиссии по организации похорон жертв революции принял ее предложение о необходимости отложить назначенные на 10 марта похороны жертв революции, а также признал: «возможным, чтобы М. Горький выступил на общем собрании с предложением перенести место похорон с Дворцовой площади на другое место»14.
Вечером 7 марта М. Горький выступил на заседании рабочей секции Петроградского Совета, на котором председатель Исполкома Совета Н. С. Чхеидзе под бурные овации назвал «его человеком, вышедшим из рабочей среды» и показавшим, «какая мощь и сила заключаются в пролетариате»15. Выступивший со свойственной ему прямотой Горький сказал, обращаясь к рабочим депутатам: «Вы решили похоронить жертвы революции на Дворцовой площади. Неправильное решение. Почему в этой земле нужно закапывать свои жертвы? Потому что в Зимнем дворце <будет> Учредительное собрание? Комиссия архитекторов <признала Зимний дворец> непригодным для этой цели. Похороны - на Марсовом поле, на том месте, где раздались первые выстрелы Великой русской революции. Крупнейшие русские художники создали художественный комитет. В ходе агитации перед Учредительным собранием Комитет устроил бы ряд национальных праздников, открыл бы концерты. Делегировать <туда> двух-трех депутатов. Первый раз <такое> большое дело, приятно <осознавать>, как культурен русский пролетариат. Ни одна революция
не шла рядом с искусством. Вами же создается искусство»16. В поддержку мнения пролетарского писателя за пересмотр вопроса о месте захоронения жертв революции высказался один из рабочих депутатов, заявивший, что «великий подъем требует фундамент, а не кучу развалин»17. Выступивший затем с докладом от имени Комиссии по организации похорон жертв революции ее представитель отметил, что решение этого «сложного и важного вопроса» не может быть достигнуто в такие короткие сроки. Сославшись, с одной стороны, на поступившее мнение Комиссии архитекторов, заявившей о том, что идея воздвигнуть памятник на Дворцовой площади как архитектурное решение неприемлемо, он одновременно ознакомил собравшихся депутатов с уже представленными проектами памятников на Дворцовой площади. При этом докладчик заявил, что Комиссия по организации похорон жертв революции «согласилась с мнением архитекторов и художников, закончивших свои работы» и одобрила их план места похорон и устройства братской могилы18.
Выслушав самые различные мнения и предложения, рабочая секция Петроградского Совета постановила отложить похороны жертв революции, а Комиссии по организации похорон - продолжить свою работу19.
Полученные Комиссией по организации похорон полномочия, а также многочисленные резолюции от председателей художественного и архитектурного мира с мотивированными предложениями пересмотреть первоначальное решение о захоронении жертв революции на Дворцовой площади вынудило Комиссию провести общественное обсуждение этого вопроса. И на совместном собрании с представителями архитекторов и художников «Комиссия постановила предложить Совету рабочих и солдатских депутатов назначить место похорон на Марсовом поле»20.
10 марта 1917 г. Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов вернулся вновь к рассмотрению вопроса о похоронах жертв революции. Член Исполкома Совета Н. Д. Соколов, обращаясь к депутатам от имени Исполкома с просьбой пересмотреть прежнее решение, призвал принять во внимание прежде всего мнение специалистов. «Вопрос подлежал разрешению художниками, - сказал он. - Все самые крупные авторитеты - художественные критики, комиссия профессионалов под председательством Горького, Бенуа, Рерих, Билибин и т. д. <высказались против того>, если братская могила <будет> на Дворцовой площади. В пересмотр прежнего решения <предложено выбрать Марсово поле. Памятник должен быть> перед окнами Учредительного собрания. Зимний дворец не годится для Учредительного собрания... Художники просят на Марсовом поле, в ряду памятников
великого дела народной свободы»21. Докладчик от Комиссии по организации похорон жертв революции, объясняя почему комиссия была вынуждена пересмотреть вопрос о месте захоронения, указал на главный фактор: «Поступает масса материалов от всех художественных и архитектурных обществ. Все общества и отдельные силы за то, чтобы похороны только на Марсовом поле.»22. Выступивший далее архитектор И. А Фомин, подтверждая, что «художники собирались в разных кругах и, не сговариваясь, неоднократно выносили одно и тоже решение по поводу перенесения места похорон жертв на Марсово поле», в первую очередь подчеркнул, что «главным поводом к этому решению послужило то, что события, ныне совершившиеся, настолько важны, настолько грандиозны, что и памятник этим событиям на месте похорон жертв должен быть грандиозным памятником и не должен заслоняться другими памятниками, рядом стоящими. Поэтому Дворцовая площадь, на которой уже стоит большой памятник - колонна, была признана неудобной. Мы выбрали ту площадь, которая совершенно свободна, грандиозную площадь Марсова поля, которая уже давно как художественными, так и общественными кругами еще в дни первой Думы назначалась для грандиозного здания русского парламента»23.
В результате общее собрание Петроградского Совета 10 марта 1917 г. по предложению Исполкома Совета приняло решение о переносе похорон на Марсово поле и поручило Комиссии по согласованию с Исполкомом Совета назначить окончательный срок проведения похорон24.
Постановление Петроградского Совета об устройстве похорон жертв революции на Марсовом поле Комиссия Горького расценила как свое большое достижение. А. Н. Бенуа записал в своем дневнике 10 марта 1917 г.: «Нашу Комиссию застал в приподнятом настроении, вызванном той победой, которую удалось одержать Фомину в собрании Р<абочих> и С<олдатских> Депутатов, состоявшемся в Михайловском театре. В сотрудничестве с передавшимся на нашу сторону Рудневым наш архитектурный маэстро смастерил огромные картины - проекты фантастических памятников „жертвам", однако не на площади Зимнего дворца, а на Марсовом поле, и это произвело такое впечатление, что, наконец, „товарищи" сдались и решили, что погребение состоится. И как раз тут же явился Шагал, встревоженный возложенным на него поручениям расписать знамена, которые должны фигурировать в погребальном шествии. Я убеждал его (и других) не впутываться в это дело, ибо и времени недостаточно (похороны назначены на 16-е), да и вообще такая задача не по силам „комнатным" художникам. Однако Добужинский и Нарбут тут же размечтались о каком-то „море красных флагов"»25.
15 марта 1917 г. Исполком Петроградского Совета постановил перенести похороны жертв революции на Марсовом поле на 23 марта «ввиду недостаточной разработки плана похоронной процессии»26. На следующий день в «Известиях» было напечатано сообщение от Комиссии по организации похорон: «Предполагавшиеся 17 марта похороны жертв революции вследствие сложности намеченного плана отложены. Подробный проект разрабатывается и будет в ближайшее время опубликован. О дне похорон будет сообщено особо»27. 21 марта «Известия», сообщив о том, что «национальные похороны жертв революции» назначены на 23 марта, напечатали на первой странице «Церемониал похорон жертв революции», в котором был подробно изложен план следования районных колонн к месту захоронения - Марсову полю. В «Церемониале», в частности, указывалось, что «в отношении декорации процессий, устройства флагов от отдельных заводов предоставляется полная инициатива районным и другим организациям»28.
С раннего утра 23 марта сотни тысяч жителей Петрограда вышли на улицы и со всех окраин города организованные в колонны направились к Марсову полю. «Среди колышущейся массы выделяются организованные отряды рабочей гвардии с ружьями на плечах. Сереют шинели солдат, наших бравых товарищей, так много сделавших для освобождения исстрадавшейся родины. Они идут как целым отрядом, так и вперемежку с рабочей толпой... Революционная интеллигенция, давно связавшая свою судьбу с делом народа, также послала сюда своих лучших представителей. Особенно много заметно студентов»29. Известная художница А. П. Остроумова-Лебедева вспоминала: «Весь город вышел на улицы проводить погибших борцов за свободу, произошли грандиозные демонстрации. Много часов мы пробыли на улицах! Я все время рисовала среди толпы, движущейся бесконечным потоком. Сделала семь подкрашенных рисунков»30.
Начавшееся с утра 23 марта со всех концов Петрограда шествие к Марсовому полю закончилось далеко за полночь. О масштабах и характере этой грандиозной манифестации можно судить по отчетам и репортажам петроградской печати, а также по сохранившимся кинофотодокументам31. «На Марсовом поле было вырыто четыре больших и глубоких могил. По краям, вдоль могил, развевались революционные траурные штандарты. При входе на Марсово поле реяло громадное красное знамя. Московский район доходит до Марсова поля только к 8 час. вечера. В это время все поле представляет собой необыкновенную, незабываемую картину. Все оно освещено рефлекторами и громадными факелами. В лучах рефлекторов реяли траурные знамена, высились колонны домов,
одетые в красное, деревья Летнего сада имели волшебный вид.»32. По сведениям Петроградской печати, мимо братских могил в этот день прошло до одного миллиона человек. Во время митинга на Марсовом поле присутствовали члены Временного правительства и депутаты Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, видные деятели революционного движения, командующий Петроградским военным округом генерал Л. Г. Корнилов, известные деятели культуры и искусства. Это впечатляющее шествие привлекло пристальное внимание и тех, кто в нем непосредственно не участвовал. По воспоминаниям сына известного писателя Леонида Андреева, в выставочных помещениях «Мира искусства», окна которых выходили на Марсово поле, «было много народу, и залы были переполнены шуршанием шагов и сдержанным шумом негромких разговоров. У одного из окон на низеньком табурете сидел художник в потертой юнкерской шинели и с невероятной быстротой набрасывал вид манифестации: возвышавшуюся среди поля многоярусную трибуну, черневшую народом, - здесь находились члены Совета Рабочих и Солдатских Депутатов и Государственной думы - и мимо, сплошною широкою лентою проходивших манифестантов. Красные флаги вздувались парусами в сером воздухе, и казалось, что ветер движет эту черную изгибающуюся реку. Невдалеке стоял Горький. Не отрываясь, он смотрел в окно, большой, чуть-чуть сутулый. Отец хотел было подойти к нему, но остановившись на полдороге, круто повернул и отправился в соседнюю залу»33.
В апреле 1917 г. от имени Временного правительства было опубликовано постановление «воздвигнуть в Петрограде на средства государства памятник всем героям-борцам за свободу России, павшим жертвою в этой борьбе»34. Основное условие выработанной Обществом архитекто-ров-художников по поручению Исполкома Петроградского Совета программы конкурса состояло в том, чтобы убранство могил жертв революции, похороненных на Марсовом поле, носило «простой характер, без каких-либо монументальных сооружений»35. Однако при проведении конкурса его участники не были ограничены этим условием. 18 мая 1917 г. из одиннадцати проектов лучшим был признан проект Л. В. Руднева «Готовые камни»36. Сооружение памятника началось уже в 1917 г. Работы шли очень медленно. Это вызвало беспокойство Исполкома Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, который в июне 1919 г. принял специальное решение закончить памятник ко второй годовщине Октября. Непосредственное реализация этого решения было возложено на комиссию во главе с архитектором Л. А. Ильиным37. 7 ноября 1919 г. состоялось торжественное открытие мемориала, созданного по
проекту архитектора Л. В. Руднева, одного из тех, кто приложил немало усилий, чтобы похороны жертв Февральской революции состоялись именно на Марсовом поле.
Вполне естественно, что с открытием памятника встал вопрос о новом оформлении Марсова поля. Архитектор И. А. Фомин, в то время руководивший архитектурной мастерской «Бюро по урегулированию плана Петрограда», предложил изменить территорию вокруг памятника. А. Н. Бенуа поддержал идею создать на крупнейшей площади города сад. Художественный совет архитектурной мастерской просил М. В. Добужинского, А. П. Остроумову-Лебедеву и самого А. Н. Бенуа подготовить проект эскизов площади вокруг памятника. Свой эскиз представил и И. А. Фомин, он был признан лучшим38.
1 мая 1920 г. в день массового субботника на Марсово поле пришли шестнадцать тысяч человек. Они прокладывали аллеи и разбивали площадки по чертежам И. А. Фомина. В тот день на площади было высажено шестьдесят тысяч деревьев и кустов39. Созданная тогда планировка Марсово поля сохраняется до сих пор.
Подводя итог, можно с полным основанием утверждать, что деятели культуры были не только инициаторами выбора Марсова поля местом захоронения жертв Февральской революции, но и в дальнейшем стали авторами монументального памятника революционной эпохи 1917 г.
Примечания
2 Горький М. Несвоевременные мысли: заметки о революции и культуре. М., 1990. С. 80.
3 См., например: Знаменский О. Н. Интеллигенция накануне Великого Октября. М., 1988. С. 182-183; Шварц
B. С. Архитектурный ансамбль Марсова поля. Л., 1989.
C. 159-180; Колоницкий Б. И. Символы власти и борьба за власть. СПб., 2001. С. 44-45; Измозик В. С. День революционной скорби // История Петербурга. 2002. № 2 (6). С. 56-64; и др.
4 Бенуа А. Н. Дневник, 1916-1918 гг. М., 2010. С. 136-137.
5 Там же. С. 138.
6 Знаменский О. Н. Указ. соч. С. 180-181.
7 Лапшин В. П. Художественная жизнь Москвы и Петрограда в 1917 г. М.: Совет. худож., 1983. С. 120.
8 Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов в 1917 г.: протоколы, стеногр. и отчеты, резолюции, постановления общ. собраний, собраний секций, заседаний исполкома и фракций, 27 февр. 25 окт. 1917 г.: в 5 т. / АН СССР, Ин-т рос. истории СССР, Ленингр. отд-ние; Центр. гос. арх. Окт. революции и соц. строительства Ленинграда; под общ. ред. П. В. Волобуева. Л.: Наука, 1991. Т. 1: 27 февраля -31 марта 1917 г. / отв. ред. В. И. Старцев, Ю. С. Токарев; сост. Б. Д. Гальперина. С. 146.
9 Матвеев Ф. П. Из записной книжки депутата 176 пехотного полка: Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов, март-май 1917 г. / Ленингр. ин-т истории ВКП (б). М.; Л.: Парт. изд-во, 1932. С. 19-20.
10 Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов в 1917 г. Т. 1. С. 144.
13 Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов в 1917 г. Т. 1. С. 158.
14 Там же. С. 177.
15 Там же. С. 180.
16 Там же. С. 180-181.
17 Там же. С. 181.
18 Там же. С. 181-182.
19 Там же. С. 182.
21 Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов в 1917 г. Т. 1. С. 230.
23 Там же. С. 243.
24 Там же. С. 252.
25 Бенуа А. Н. Дневник, 1916-1918 гг. С. 170.
26 Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов в 1917 г. Т. 1. С. 336.
30 Остроумова-Лебедева А. П. Автобиографические записки. М., 1974. Т. 3. С. 16. По авторитетному мнению А. Н. Бенуа, А. П. Остроумова-Лебедева «создала под свежим впечатлением и, пользуясь набросками, сделанными по пути следования погребального шествия, целую серию очень удачных и очень выразительных акварелей, в которых главным пятном были жуткие, несомые на руках ярко-красные гробы» (Бенуа А. Н. Мой дневник, 1916-1917-1918 / пер. с фр., нем., англ., ит. и лат. Ц. Г. Арза-каняна; подгот. текста Н. И. Александровой, Т. В. Есиной; коммент. Н. И. Александровой, А. В. Ревякина (под общ. ред.); вступ. ст. Дж. Э. Боулта, Н. Д. Лобанова-Ростовского. М.: Рус. путь, 2003. С. 184.
31 Измозик В. С. Указ. соч.; Чертилина М. А. Похороны жертв Февральской революции в Петрограде 23 марта 1917 г. в фотодокументах РГАКФД // Отеч. арх. 2011. № 1. С. 45-51.
33 Андреев В. Л. Детство. М., 1963. С. 177-178.
36 Лапшин В. П. Художественная жизнь Москвы и Петрограда в 1917 г. М., 1983. С. 118.
37 Шварц В. С. Указ. соч. С. 174-175.
38 Лисовский В. Г. И. А. Фомин. Л., 1979. С. 114-115.
39 Шварц В. С. Указ. соч. С. 179.
