Основные семьи языков юго восточной азии. Языки и письменность восточной азии. Информация о научных сотрудниках отдела представлена в справочнике

Языки Юго-Восточной Азии

Лингвистическая карта Юго-Восточной Азии очень пестра. В особенности это касается Индокитая. Почти в каждом его районе мы находим представителей разных языковых семей и групп. Рядом с языками многомиллионных наций бытуют языки, число говорящих на которых исчисляется немногими сотнями человек.

Распространение некоторых языков и их групп очень прерывисто и мозаично. Однако при более углубленном рассмотрении в языковой картине Юго-Восточной Азии обнаруживается гораздо больше черт единства и общности, чем различий. Почти все распространенные здесь языки относятся к трем большим семьям - малайско-полинезийской, мон-кхмерской и китайско-тибетской. Существуют теории, связывающие все эти три семьи в единый тихоокеанский языковый ствол. Такие взгляды высказывались еще в прошлом веке Дж. Логаном, а позднее А. Конради, К. Вульфом и другими. Действительно, есть определенные связи между этими тремя семьями. Как мы увидим ниже, иногда можно наметить даже переходные звенья от одной семьи к другой. Частично эта межсемейная общность может восходить к предполагаемой эпохе первобытной языковой непрерывности; кроме того, необходимо помнить о тысячелетиях контактов и взаимных влияний всех трех семей на рассматриваемой территории.

Из упомянутых семей лишь о мон-кхмерской можно с достаточной уверенностью сказать, что формирование ее происходило в пределах Индокитая и в соседних с ним областях материка Азии. И по сей день мон-кхмерские языки распространены лишь в Индокитае и отчасти на смежных территориях - в Ассаме, на Никобарских островах, на юго-западе Китая (в Юньнани).

Малайско-полинезийские языки представлены в Юго-Восточной Азии одной из четырех своих ветвей, а именно индонезийскими языками. В Индонезии и на Филиппинах они распространены почти исключительно, а в Индокитае лишь на юге; вне Юго-Восточной Азии ими пользуются на Тайване и на Мадагаскаре. Однако Юго-Восточная Азия вряд ли захватывалась областью их первоначального формирования, которая скорее всего была ограничена юго-восточным побережьем Китая. В Западном Ириане часть населения говорит на языках другой ветви этой же семьи - меланезийской.

Китайско-тибетские языки формировались в пределах Восточной Азии и сравнительно поздно проникли на территорию Индокитая.

Кроме того, в некоторых районах Юго-Восточной Азии часть населения говорит на индоевропейских и дравидских языках, в основном распространенных в Индостане, которые проникли в Юго-Восточную Азию еще в античную эпоху, и в наше время органически входят в языковую картину этой части эйкумены. Особенно важно отметить, что они очень сильно воздействовали на крупнейшие коренные языки Юго-Восточной Азии, существенно обогатив их лексику, повлияв на топонимику, фразеологию и даже грамматику. В этом отношении наблюдается известный параллелизм между большинством языковых групп Юго-Восточной Азии - в каждой из них есть языки народов древней культуры, испытавшие индийское (а также китайское) воздействие, и близкие к ним языки горных племен, более архаичные и такого воздействия не испытавшие. Такое соотношение наблюдается между языком индуизированных монов (талаин) и языками горных монов, языком чамов и языками горных индонезийцев, языком кхмеров и языками горных кхмеров, языками кхонтаи и горных таи, бирманцев и близких к ним чинов, у подвергшихся китайскому влиянию вьетов и не испытавших такого влияния мыонгов. То же самое можно проследить и в Индонезии.

Наконец, нужно упомянуть и папуасские языки. В основном они распространены на Новой Гвинее, прежде всего в связанном политически и исторически с Индонезией Западном Ириане. Структурно близкие к ним языки сохранились и в тех районах Индонезии, где индонезийские языки преобладают - на островах Тернате и Тидоре, на севере Хальмахеры, во внутренних районах острова Тимор. Очевидно, в глубокой древности, в эпоху неолита, эти языки были гораздо шире распространены в Индонезии и предшествовали здесь индонезийским, а возможно, и мон-кхмерским языкам на части территории Индокитая. В структурном отношении с папуасскими языками могут быть сближены языки аборигенов Андаманских островов.

Среди китайско-тибетских языков Юго-Восточной Азии можно выделить такие ветви, как тайскую (в китайской литературе называемую чжуантун- ской); тибето-бирманскую, мяо-яоскую, собственно китайскую и вьет-мыонг- скую. Однако вопрос о включении в эту семью тайских, мяо-яоских и особенно вьет-мыонгских языков дискуссионен.

Наиболее характерно для китайско-тибетских языков то, что вся их лексика, за исключением заимствованных из индоевропейских языков слов, составлена корнеслогами. Каждый корень, каждый минимальный носитель смыслового и грамматического значения представляет собой один слог. В процессе словообразования и словоизменения эти корнеслоги соединяются; при этом важно отметить, что словообразование в подавляющем большинстве случаев идет по пути образования биномов, т. е. парных сочетаний кор- неслогов. Однако обычно каждый слог при этом полностью сохраняет свое звучание и не испытывает никакой фонематической деформации.

Число возможных слогов во всех китайско-тибетских языках строго ограниченно, хотя набор фонем в них достаточно богат. Дело в том, что звуки разных групп могут занимать в слоге лишь определенное место. Большинство согласных звуков находится в начале слога, за ними следует простой или сложный гласный, а в конце слога может быть снова согласный звук, но далеко не любой. Кроме того, сочетания соседних согласных и гласных звуков возможны не любые, а лишь строго определенные.

При разборе китайско-тибетских слогов эти три позиционных класса фонем принято называть соответственно инициалью, тональю и финалью. Они наличествуют в большинстве языков данной группы, хотя в некоторых могут отсутствовать финали.

Чаще всего инициалями и финалями служат простые согласные звуки. Сочетания согласных встречаются в ограниченном числе в инициалях и практически не встречаются в финалях. При этом всем языкам данной семьи свойственна тенденция к стяжению сочетаний согласных в простые звуки: так, архаичному thlam (три) в языке каолан тайской группы соответствует sam в языках тхай, кхонтаи, лао. Однако и построенный по всем правилам слог еще не есть корнеслог - он сам по себе не имеет смысла. Обязательным элементом корнеслога является тон. Один и тот же слог при разных тонах будет представлять собой разные односложные слова.

Внутренние отношения корнеслогов в биноме подобны синтаксическим отношениям в словосочетании - это отношение определяемого и определения, глагола и дополнения, обстоятельства и глагола и т. д. Так, атрибутивная связь очевидна во вьетских биномах хе lu’a (повозка + огненная) - поезд, nha may (дом + машины) - завод. Глагольно-объективная связь присутствует в биномах со т?Л (иметь + лицо) - присутствовать, tra loi (возвращать + слова) - отвечать. Зачастую особо употребительные корнеслоги - компоненты биномов теряют свое вещественное значение и превращаются в некоторое подобие аффиксов. Однако связь таких аффиксов с исходными значущими словами остается очень четкой, и подобную аффиксацию можно назвать зачаточной, в отличие от развитой аффиксации, присущей, например, индоевропейским языкам. Примером подобного аффикса может служить вьетский формант прилагательных dang с самостоятельным значением «достойный». От глаголав khen (хвалить), kinh (уважать) он образует прилагательные dang khen (похвальный), dang kinh (почтенный).

Тибето-бирманские языки складывались на севере Восточной Азии, в контактной зоне между китайско-тибетскими и алтайскими языками. Влияние алтайских языков сказалось на их синтаксисе: сказуемое замыкает фразу, определение предшествует определяемому, а дополнение глаголу. Оно прослеживается и в их словарном составе; так, бирманское mrang (лошадь) сопоставимо с монгольским morin (тигэп) с тем же значением.

Тибето-бирманские языки Юго-Восточной Азии распадаются на четыре группы: бирманскую, куда входят бирманский язык, несколько языков нага и множество чинских языков; качинскую группу с качинским языком; группу ицзу с языками акха, уни и др.; наконец, каренскую группу, языки которой стоят несколько особняком, сближаясь по синтаксическому строю скорее с тайскими, чем с тибето-бирманскими языками.

Вопрос о членении китайской ветви сложен. Китайский язык, распространенный в Юго-Восточной Азии, распадается на несколько диалектов. При этом если диалект сафанг, бытующий на северо-западе Вьетнама, близок к юньнаньскому диалекту и таким образом входит в ту же северную диалектную группу, что и общекитайский язык путунхуа, то гораздо больше распространены южные диалекты - гуандунский (юэ), фуцзяньский (минь), хакка (кэцзя). В Таиланде, Малайе и Индонезии эти диалекты в какой-то мере проникаются лексикой языков коренного населения, испытывают их фонетическое воздействие; говоры индонезийских китайцев вряд ли могут быть полностью отождествлены с речью китайцев тех районов Китая, откуда шло переселение в Индонезию.

Сейчас, когда в Китае приняло колоссальный размах распространение общекитайской нормы - путунхуа, не только вытесняющего местные диалекты, но предварительно и видоизменяющего их, это расхождение становится особенно сильным, ибо за пределы территории Китая влияние путунхуа не распространяется в такой степени. Кроме того, в пограничных с Китаем районах Вьетнама имеется ряд народностей, не являющихся китайцами, а исторически родственных скорее народам группы ицзу (куйтяу) или народам группы яо (санзю). В основе их языков лежат китайские диалекты - южные (гуандунские) для санзю и санти, северные (гуйчжоуские) для куйтяу. В этих языках имеется и свой специфический субстрат, ицзу или яоский, и дальнейшее их развитие идет не под китайским, а под вьетским влиянием.

Если формирование тибето-бирманской и китайской ветвей шло на северной половине Восточной Азии, то формирование ветвей мяо-яоской, тайской и вьет-мыонгской происходило в центре и особенно на юге этой территории, откуда они и проникали в Индокитай. Поэтому в их истории и в типологической характеристике много общего, и их можно вместе назвать южными китайско-тибетскими языками. Наиболее заметной общей чертой в типологии этих языков, отличающей их от китайских и тибето-бирманских (кроме ка- ренских) является постпозитивность определения, часто абсолютная, иногда же (у мяо-яо) допускающая исключение, особенно для местоименных определений. Так, в упоминавшемся языке каолан тайской группы конструкция «дом моего отца» последовательно постпозитивна: «anlan hon са кои», т. е. «дом - показатель принадлежности-отец-я». На языке же мео (мяо) Вьетнама в диалекте черных мео эта последовательность нарушается, и мы имеем «cei ku9i»; в диалекте мео-ман Вьетнама, близком к мабу-мяо Китая- «cai va ра» (буквально «дом - я - отец»). Соответственно и глагольное управление обычно предложное, но в некоторых диалектах мяо и яо бывает и послеложным: в языке ман Вьетнама на диалекте ман тьен «под деревом» звучит «Ьаі dyan», где bai - предлог; в диалекте же ман лан тьен мы имеем «gyan кЧоі», где k’toi-послелог.

Общим моментом в истории формирования трех «южных» ветвей китай- ско-тибетской семьи является их отношение с аустрическими по Шмидту, т. е. мон-кхмерскими (аустроазиатскими) и малайско-полинезийскими (ауст- ронезийскими) языками. Формирование южных китайско-тибетских языков происходило скорее всего в условиях первобытной языковой непрерывности, в которых, очевидно, находились зафиксированные древнекитайскими хрониками разных эпох племена саньмяо, юэ и др. Хотя этнонимически с первымд ассоциируются народы мяо-яо, а со вторыми-тайские народы и вьеты (в этнониме «вьет» наиболее точно сохранилось древнее звучание этнонима «юэ»), следует помнить, что и толкование этнонимов древнекитайских хроник, и вообще любое деление, относящееся к эпохе языковой непрерывности, очень условно. По существу речь идет о преемственности между всей совокупностью древних племен Южного Китая и современными южными китайско-тибетскими языками в целом. Позднее, в последние века до нашей эры, особенно важную роль играли племена лоюэ, или лаквьеты (во вьетском произношении), которых мы можем рассматривать как носителей тайского и вьетского праязыков, выкристаллизовавшихся к этому времени из состояния первобытной непрерывности.

Именно эти исторические данные лучше всего согласуются с точкой зрения Масперо, теснее всего связывающего именно тайские и вьетнамские языки, тогда как Пжилусский, Одрикур и другие ученые разделяют их и сближают вьетский язык смон-кхмерскими. С мон-кхмерскими же языками неоднократно сближали языки мяо-яо.

Что же касается тайских языков, то Бенедикт сближает их с малайско- полинезийскими, причем связующим звеном ему служит группа кадаи, составленная из языков гелао (ветвь мяо-яо), хайнаньских ли, лати и лаква на севере Вьетнама (тайская ветвь). В более широких масштабах он делит все языки Юго-Восточной Азии на две семьи - сино-тибетскую, куда относятся северные китайско-тибетские языки нашей классификации, и протоаустри- ческую, куда вместе со всеми южными китайско-тибетскими языками входят и мон-кхмерские и аустронезийские (называемые им индонезийскими), причем мон-кхмерские более сближаются с вьетским, индонезийские же -с тайскими языками.

Построения, подобные схеме Бенедикта, отражая ряд реальных фактов, тем не менее не выдерживают развернутой критики. С исторической точки зрения трудно согласовать этническую близость предков вьетов и предков таи с мнением Одрикура об их языковом несходстве; нельзя игнорировать большую близость тайских языков с китайскими и каренскими, как это делает Бенедикт. Разные члены его группы кадаи слишком явно смыкаются или с таи или с мяо. Однако и те параллели, которые отмечают эти авторы, не надуманы: они реальны и очень ощутимы.

Мы видим, таким образом, очень сложное сплетение линий сходства между языками: эти линии всегда будут тянуться между языками разных семей, как бы их ни распределять по тем или иным схемам. Объяснение столь сложной картины кроется в совокупности разных явлений: во-первых, в реликтах тихоокеанского языкового ствола - восходящей к глубочайшей древности языковой непрерывности между предками всех трех семей Юго-Восточной Азии - китайско-тибетской, мон-кхмерской и малайско-полинезийской; во-вторых, в позднее возникших общих чертах языков более мелких -групп, дольше сохранявших эту непрерывность; в-третьих, в соседских влияниях; в-четвертых,- и это будет последним по счету, но не по важности,- в субстратных влияниях, оказываемых мон-кхмерскими и малайско-полинезийскими языками на ассимилирующие их южные китайско-тибетские языки, и в суперстратном влиянии китайско-тибетских языков на мон-кхмерские, если такой ассимиляции не происходит.

Типологически мон-кхмерские и малайско-полинезийские языки схожи, но отличаются от китайско-тибетских наличием развитой аффиксации. В качестве классического примера малайско-полинезийского языка можно рассмотреть современный индонезийский язык (бахаса индонесиа).

Если в китайско-тибетских языках основной деталью, кирпичом, из которого слагается здание речи, служит корнеслог, то в индонезийском языке роль его играет корневое слово. Это неизменяемая единица речи, как правило, не допускающая никакой флексии и способная выступать как отдельное самостоятельное слово. Теми же качествами обладает и корнеслог, но отличиє корневого слова в том, что чаще всего оно двусложно и не распадается в фонемном отношении на позиционные классы. Далее, если словообразование путем словосложения присуще и корнеслогам, то лишь корневое слово дает возможность словообразования путем аффиксации, причем аффиксы, отдельно взятые, корневыми словами уже не являются. Индонезийский язык знает все виды аффиксов - префиксы, суффиксы и даже инфиксы - частицы, вклинивающиеся в корневое слово. Так, префиксы те и per образуют глагол memperbesar (увеличивать) от слова besar (большой, великий). Суффикс ап образует слово kiriman (посылка) от глагола kirim (посылать). Инфикс ет образует прилагательное gemuruh (оглушительный) от слова guruh (гром).

Редупликация, т. е. повторение, употребляется прежде всего для образования множественного числа, например saudara-saudara- друзья, товарищи, от saudara-друг, брат (на письме это изображается saudara2). Но при mata (глаз) mata-mata дает новое слово - соглядатай.

Возможна и дефективная редупликация, когда повторяется лишь часть слова или только его первый согласный (с добавлением гласной е), например lelaki (мужской) от laki (мужчина). Интересный пример сочетания префиксации с дефективной редупликацией дает нам ma-sak-sakit («непрочный» на ил окском языке) от основы sakit (болезненный). Аналогично, но без дефективности образуется тагальское «очень хороший» (ma-buting- buting).

Те же способы используются и при различных случаях словоизменения, которое имеется, хотя используется в очень ограниченных масштабах. Наконец, надо отметить, что префиксация в общем преобладает над суффиксацией, а в области синтаксиса в малайско-полинезийских языках, как и в мон-кхмерских и в южных китайско-тибетских, характерна постпозитивность определения.

Внутреннее деление индонезийских языков затруднительно. Черты единства очень велики даже за пределами Индонезии - от Мадагаскара до Тайваня. Некоторые языки, например яванский, сохраняют сложную архаическую грамматику, другие же гораздо проще, например индонезийский или буги-макассарский и др. Следует отметить, что невозможно констатировать какое-либо закономерное различие между языками, на которых говорят так называемые протомалайцы и дейтеромалайцы. В этой связи вопрос о времени и путях распространения индонезийских языков в Индонезии очень сложен. Уверенный ответ можно дать лишь относительно событий более позднего времени - о появлении отдельных языков на тех или иных островах или островных группах. Языки индонезийской ветви малайско-полинезийской семьи настолько тесно связаны друг с другом системой постепенных переходов, что деление их на группы довольно условно - между ними трудно установить четкие границы. В целом индонезийские языки можно разделить на западные, восточные и северные. К западной группе, включающей все языки Суматры, Явы и Бали, примыкают и распространенные на материке индонезийские языки; связующим звеном здесь служит язык аче, в котором заметен мон-кхмерский субстрат. Языки восточной группы, распространенные на Малых Зондских островах, напротив, имеют некоторое сходство с меланезийскими. Еще яснее это сходство проявляется в языках северной группы, представленных в основном на Филиппинах. Языки народов Калимантана и Сулавеси совмещают черты всех трех или каких-либо двух указанных групп. Языки народов Калимантана изучены хуже других; языки центра и севера Сулавеси тяготеют к филиппинским, юго-востока- к восточноиндонезийским, а юго-запада (буги-макассарские) - к западноиндонезийским.

Западноиндонезийские языки можно разделить на материковую и островную подгруппы. К первой мы отнесем чамский язык и языки горных индонезийцев (эде, джарай, раглай и других), а ко вторым - языки островного мира Юго-Восточной Азии. Материковые языки могут рассматриваться как переход от малайско-полинезийских к мон-кхмерским. В. Шмидт рассматривал их даже как языки с аустроазиатской основой, но испытавшие сильное влияние малайско-полинезийских языков. Вернее, однако, было бы говорить о малайско-полинезийских языках, испытавших сильное влияние мон-кхмерского субстрата, особенно заметное в языках горных индонезийцев.

Для этих языков характерен переход двусложных корневых слов в односложные путем стяжения, как в чамском, или усечения, как в эде. Индонезийское tahun (год) имеет чамское соответствие thun, аческое kehim соответствует чамскому khim (улыбаться), яванское puluh (десять) - чамскому pluh; индонезийское bini (жена) - чамскому mnie; индонезийским djalan (путь), ratus (сто), langit (небо) соответствуют эдеские "lan, 4uh, "ngit.

В материковой подгруппе индонезийские слова подвергаются стяжению, в островной области в них увеличилось число открытых слогов, упростился согласный состав, устранились сочетания согласных. Это явление заметно в периферийных языках Восточной Индонезии и достигает максимума за пределами Юго-Восточной Азии, в Полинезии.

Как уже говорилось выше, малайско-полинезийский язык-основа сформировался, очевидно, на юго-востоке Китая. Начало его дробления, так же как и начало малайско-полинезийской экспансии, одни авторы, в частности Мильке, относят, по данным глоттохронологического анализа, к середине II тыс. до н. э., другие же - к еще более раннему времени. Это время совпадает с эпохой крупнейших хозяйственно-культурных изменений в Восточной Азии, с бурным ростом производительных сил и численности населения, что привело в движение весь круг населявших юг нынешнего Китая племен, вплоть до нового времени двигавшихся с тех пор непрерывно следующими один за другим миграционными потоками в Юго-Восточную Азию.

Собственно говоря, есть два основных возможных маршрута индонезийцев: один вдоль побережья Китая и Индокитая, где остались чамы, далее в Западную Индонезию и отсюда на восток и северо-восток, в Восточную Индонезию, на Филиппины, на Тайвань. Но расселение могло идти и в обратном порядке - через Тайвань на Филиппины, и уже отсюда в Индонезию и Индокитай.

Скорее всего, миграция с самого начала шла в обоих направлениях, однако в Восточной Индонезии преимущественное значение должно было иметь движение с запада на восток, ибо в пределах Индонезии глубина древности языковых традиций убывает с продвижением на восток архипелага, который, следовательно, подвергся индонезийской языковой ассимиляции позднее, чем запад.

Нам остается еще коснуться современного состояния индонезийских языков. Как в силу исторических обстоятельств, так и благодаря специфике фонетического состава, а именно отсутствию позиционных классов, их лексика оказалась гораздо легче проницаемой для инородных влияний, чем у мон-кхмерских и китайско-тибетских языков. Поэтому здесь имеется.гораздо больше, чем в последних, и в менее измененной форме не только индийских и китайских заимствований, но и множество проникших с исламом арабизмов, позднейших европейских заимствований (в языках Индонезии в основном голландских, в филиппинских языках - испанских).

В качестве примера мон-кхмерских языков можно описать кхмерский (камбоджийский). Основная единица речи кхмерского языка представляет собой нечто среднее между китайско-тибетским корнеслогом и индонезийским корневым словом. Исконно кхмерское корнеслово (здесь вообще не рассматриваются лексические и грамматические заимствования, многочисленные во всех национальных языках Юго-Восточной Азии) может быть разложено на позиционные классы: согласную инициаль из одного согласного или нескольких, сочетаемых по определенным принципам, гласную медиаль (ее нельзя назвать тональю по причинам необязательности такового различия) и финаль из одного согласного. Примерами кхмерских корнеслов могут служить Krup («весь», «полный»), cEh (глагол «знать»). Иногда в сложной инициали имеется беглый соединительный гласный звукэ (так, слово «зубы» возможно в » формах thmen и tamen, но и в этом случае фонематически слово остается односложным. Кхмерские гласные распадаются на два ряда. Гласные первого ряда могут образовывать самостоятельные слоги, а гласные второго ряда возможны лишь с согласной инициалью. Второй ряд характеризуется не только закрытостью, но и более низкой высотой звука. Так что здесь уже заложена возможность развития системы тональности, осуществившаяся в некоторых языках горных монов.

В кхмерском языке, как и в малайско-полинезийских, есть суффиксы, префиксы и инфиксы, зачастую представляющие даже не слог, а одну согласную. Все они имеют словообразующее значение. Так, префикс к - образует Миэ1 (изнеможение) от dual (падать). Инфикс - am - (варианты - amn-, - urn- , -umn-) образуют camnEh (знание) от cEh (знать), Kum- rup (пополнять) от Krup (полный). Однако возможности аффиксального словообразования в современном языке значительно сужены: от суффиксации остались лишь незначительные следы, а большинство префиксов и инфиксов потеряли продуктивность. Зато большое значение приобрели новые префиксы и суффиксы, часто называемые полуаффиксами, которые так же, как и «аффиксы» китайско-тибетских языков, восходят к значащим корнесловам и сохраняют их звуковой облик. Так, корнеслово neak, с вещественным значением «сын», служит префиксом для существительных, обозначающих занятия, например, neaknipon - писатель, neakdaa - гуляющий.

Словоизменение в кхмерском языке отсутствует. Такие категории, как виды глагола, образуются аналитически, при помощи служебных слов, к тому же факультативных.

Примерно те же черты присущи и другим мон-кхмерским языкам, в пределах Индокитая образующим несколько групп - монскую, горномон- скую с подгруппами северной (ва, палаун) и южной (ксакау, кхму), горнокхмерскую с подгруппами северной (ре, суи), центральной (банар, сэданги) ж южной (мнонги, ма) и, наконец, собственно кхмерскую, куда, очевидно, кроме кхмерского языка, должны быть отнесены языки куи, а также племенные языки пор, чон, самрэ, которые могут по существу рассматриваться как диалекты кхмерского. Впрочем, деление это очень условно, между этими группами имеются постепенные переходы. Следует особо отметить, что нет оснований противопоставлять монские языки кхмерским: при всем различии между классическим кхмерским и талаинским языками их связывает между собой непрерывная цепь постепенных переходов.

В то же время даже между близкими языками имеются подчас довольно существенные различия. Так, в кхмерском языке сейчас существует пятиричная система счета, т. е. 6, 7, 8 выражаются как 5 + 1, 5+2, 5 + 3 (pram- muy, pram-pil, pram-bei притиу - 1, ріг - 2, bei - 3, pram - 5), между тем в горнокхмерских языках система счета десятиричная, имеются специальные слова для обозначения всех чисел от 1 до 10.

К мон-кхмерским языкам следует отнести и языки семангов и сеноев. В их современном состоянии, однако, они настолько подверглись индонезийскому влиянию, что иногда так и классифицируются.

Некоторые мон-кхмерские языки обнаруживают больше сдвигов в сторону китайско-тибетской типологии, чем это присуще семье в целом. Так, б языке ламет (южная горномонская подгруппа) имеются два тона, носящих смысло-различительный характер, что скорее восходит к тайскому суперстрату.

Если в самом вьетском языке мон-кхмерский субстрат настолько силен, что ставится вопрос о включении этого языка в мон-кхмерскую семью, то проявленность мон-кхмерских черт еще более нарастает в языке мыонгов. Где следует провести разделительную грань между китайско-тибетскими и мон-кхмерскими языками - еще не совсем ясно. Да и в масштабах всей семьи в целом, как явствует из изложенного выше, можно проследить постеленное нарастание аустрических черт в китайско-тибетских языках: они выражены уже довольно ярко у мяо и яо, еще заметнее они в языках кадаи -

У лати и лаква. Кадаи в целом может рассматриваться как промежуточное звено между мяо-яо и таи; недаром Бенедикт включил сюда гелао (мяоский язык с тайским субстратом), и ли (тайский язык с мяоским субстратом). Затем идут тайские языки с их отчетливыми малайско-полинезийскими и еще более отчетливыми мон-кхмерскими связями; наконец, вьетский язык имеет уже словарный фонд совсем мон-кхмерского облика, особенно заметного в некоторых мыонгских говорах. Но и аустрическим языкам, как мы видели, не чужды такие специфически китайско-тибетские черты, как тональность, не говоря уже о биномах. Калькой тайского tavan - солнце (буквально «глаз неба») является вьетское mat-trai (mat - глаз, trai - небо); у горных монов солнце - mat-bri (глаз леса), у индонезийцев - mata^hari (глаз дня). В этих словах столь разных языков разных семей один корень - mat (глаз), очевидно, восходит к временам их древнейшей общности. Другие моменты сходства (например полное совпадение кхмерской и тайской системы аналитических средств выражения речевых соотношений при обычно полном несходстве этимологии соответствующих частиц), очевидно, объясняются многими веками параллельного развития в сходных условиях и тесном соседском контакте.

Следует помнить, что все перечисленные выше характеристики, в общем свойственные описываемым здесь семьям в целом в их современном виде, являются не извечными, а исторически развившимися категориями. Если даже и существовала в эпоху первобытной языковой непрывности общность типа тихоокеанского языкового ствола, то в это время не было еще ни корнесло- гов с их позиционными классами, ни тонов - то и другое возникло в процессе стяжения многосложных слов и фонетического упрощения односложных.

На примере эволюции радеского и чамского языков отчетливо видно, как происходило развитие мон-кхмерских языков от дисиллабичности к преобладающей моносиллабичности. В древнекитайском языке сохранились остатки флексии, в древневьетском и в других китайско-тибетских языках имелась некогда префиксация. Таким образом, хотя при первом знакомстве крупнейшие мон-кхмерские, китайско-тибетские и малайско-полинезийские языки кажутся резко различными, связь между ними намечается при исследовании многих промежуточных племенных языков и еще более усиливается при историческом анализе.

Надо думать, что китайско-тибетские языки первоначально были типологически похожи на современные индонезийские и пришли к своему нынешнему состоянию через стадию, аналогичную той, на которой сейчас находятся мон-кхмерские языки. Общая линия развития, таким образом, представляется единой для всех основных языков Юго-Восточной Азии.

Совершенно особое место среди языков Юго-Восточной Азии занимают папуасские языки. Основной район их современного распространения - Новая Гвинея. Однако в прошлом они, очевидно, были распространены гораздо шире, едва ли не по всей Индонезии, а может быть, и в Индокитае. Хотя папуасские языки очень разнообразны и по словарю, и по грамматике, однако у них есть некоторые общие типологические черты. Близкие к папуасским языки, распространенные за пределами Новой Гвинеи, можно разбить на две основные группы - тиморскую и северохальмахерскую. Они мало отличаются по грамматическим характеристикам, но хальмахерские языки имеют грамматическую категорию класса, иногда называемую родом. . Имена существительные относятся к тому или иному классу, и это отражается на оформлении согласующихся с ними членов предложения. В ти- морских языках банак, макасаи, ваймаха, кайруи и других категории класса нет.

Для папуасских языков характерны многосложные корни; несмотря на широкую распространенность слов-композитов о биномизации применительно к этим языкам говорить нельзя. В них есть развитая агглютинативная система словоизменения с элементами флексии. Почти единственной формой аффиксации является суффиксация; с этим связаны послесложное управление и препозиция определения.

Типология языков южной части Восточной Азии

Южная часть Восточной Азии населена народами, языки которых являются значительно более трудным объектом сравнительно-исторического исследования, чем языки ее северной части. Эти трудности порождены их весьма примечательными типологическими особенностями.

Все языки указанного ареала обладают ярко выраженной слогоморфемной структурой, т. е. их морфемы или минимальные значимые единицы по своим размерам обычно бывают равными слогу. В свою очередь, эти слоги характеризуются весьма жесткой структурой. В одних случаях она бывает довольно сложной, т. е. содержит стечения согласных в начале и в конце слога, в других - довольно простой и тогда состоит из слогов типа CV или CVC .

В большинстве этих языков слоги произносятся под особым музыкальным тоном, регистр которого зависит от свойств начального согласного: слоги с глухими начальными согласными реализуются в высоком регистре, слоги со звонкими начальными согласными - в низком. Долгое время считалось, что тоны тайских языков реализуются в трех регистрах - высоком, среднем, низком, однако исследования последних лет свидетельствуют о том, что и в этих языках в действительности реально различаются только два регистра - высокий и низкий [Ли Фангуй, 1962, 31–36]. Таким образом, упомянутое правило исключений не имеет.

Во всех языках южной части Восточной Азии отношения между словами в предложении выражаются с помощью порядка слов и служебных морфем, которые по большей части сохраняют свои знаменательные функции. Языки южной части Восточной Азии, обладающие столь важными общими структурными характеристиками, рассматриваются в современном языкознании как представители языкового типа, который С. Е. Яхонтов предлагает называть «синитическим» [Яхонтов, 19716, 268].

Правила порядка слов в языках южной части Восточной Азии были использованы в первой типологической классификации языков этого ареала, предложенной Т. Делякупри. Основанием для его классификации языков было место определения по отношению к определяемому и место дополнения по отношению к глаголу. В результате все языки Восточной Азии были разделены на два основных типа: северный, где определение стоит перед определяемым, а дополнение - перед глаголом, и южный, где определение стоит после определяемого, а объект - после глагола . Принципы, предложенные Т. Делякупри, оказали значительное влияние на последующие классификации языков южной части Восточной Азии.

Классификация языков В. Шмидта, считающаяся генеалогической, в действительности основывается на многих типологических критериях, среди которых порядок слов в предложении занимает видное место. В. Шмидт выделял в ареале Восточной Азии китайско-тибетские языки, к которым он причислял также и енисейские, считая их крайними северными языками этой группы, тайские языки, аустроазиатские и аустронезийские. Языки последней группы распространены прежде всего на островах Южных морей, и лишь незначительная их часть встречается на юго-востоке Азиатского континента.

Помимо рассмотренных выше синхронных типологических классификаций существует также одна диахроническая, предложенная С. Е. Яхонтовым в 1971 г. Сущность этой классификации состоит в следующем. С. Е. Яхонтов исходит из того, что развитие всех изолирующих слоговых языков Восточной Азии идет в одном и том же направлении. В зависимости от того, как далеко зашли в отдельных языках процессы эволюции грамматической структуры, языки этого ареала могут быть разделены на три эволюционных типа: архаичные, средние и поздние [Яхонтов, 1971, 269]. Примерами архаичных языков он считает кхмерский, классический тибетский, древнекитайский I тысячелетия до н. э. Примерами языков среднего типа являются тайские, вьетнамский, яо. Примерами поздних языков являются современный китайский, мяо, ицзу, бирманский [там же, 269–275].

В 60-е годы С. Е. Яхонтов провел лексико-статистическое исследование языков юга Восточной Азии. Лексико-статистический метод был создан для оценки времени разделения родственных языков на основании числа общих слов в списке М. Сводеша, названном именем создателя этого метода, который содержит основные, обычно незаимствуемые слова языка. Существуют два основных списка слов - большой, состоящий из двухсот, и малый, состоящий из ста слов. Списками пользуются в зависимости от количества наличного лингвистического материала и от того, какая точность оценки времени разделения языков интересует исследователя. Несмотря на то что лексикостатистический метод был предложен для исследования заведомо родственных языков, им фактически пользуются также и для оценки количества общей лексики в языках, родство которых не доказано.

Лексико-статистическое исследование основных языков юга Восточной Азии приводит к утверждению существования следующих групп языков, обладающих устойчивыми лексическими связями в пределах списка М. Сводеша: китайско-тибетская, тайская, аустроазиатская, аустронезийская.

По С. Е. Яхонтову, группа китайско-тибетских языков делится на две ветви: тибето-бирманскую и китайскую. Центром группировки тибето-бирманских языков он считает языки ицзу, вокруг которых группируются все остальные: бирманский, наси, тангутский, отстоящие друг от друга дальше, чем каждый из них от языков ицзу [Яхонтов, 1964, 3]. Китайский язык представляет собой самостоятельную группу китайско-тибетских языков и, в свою очередь, делится на значительное число весьма удаленных друг от друга диалектов, которые, точно так же как и родственные языки, могут быть предметом лексико-статистического анализа [там же, 5].

По подсчетам С. Е. Яхонтова, уже в IV тысячелетии до н. э. сино-тибетские языки были распространены от Непала и Ассама на юге до верхнего течения Хуанхэ на севере. К этому же времени относится обособление китайского языка. Столь раннее обособление китайского языка является причиной сравнительно слабых лексических связей с другими языками китайско- тибетской семьи [там же, 6].

Тайские языки образуют компактную группу с очевидными генетическими связями. Лексико-статистическое исследование сиамского языка Таиланда, языков юньнаньских тай и языка нунг показало их близкое родство. По подсчетам С. Е. Яхонтова, начало распада общекитайского языка относится к IV–VI вв. [там же, 7]. Широко распространено мнение, что тайские языки состоят в генетическом родстве с китайским. Лексико-статистический анализ материалов китайского и тайского языков не подтверждает этот взгляд. В обоих языках встречается значительное количество общей лексики, однако в пределах списка Сводеша совпадения незначительны. Отсюда С. Е. Яхонтов делает вывод, что общая лексика в этих языках представляет собой результат более или менее поздних заимствований. Исследование лексики тайского языка ли на Хайнане, который лишь сравнительно недавно вступил в контакты с китайским языком, показывает, что он почти не содержит слов китайского происхождения [там же, 86].

Группа аустроазиатских языков включает языки монкхмер, мунда, вьетнамский и языки мяо-яо. При этом вьетнамский язык обнаруживает значительное, а языки мяо-яо - несколько меньшее лексическое сходство с языкамц монкхмер. Сами по себе языки мяо и яо представляют собой достаточно компактную группу с очевидными генетическими связями [там же, 10].

Лексико-статистическое исследование более широкого круга языков южной части Восточной Азии с привлечением также индонезийского указывает на существование очень древних лексических связей между монкхмерскими, тайскими, индонезийскими языками. Эти группы составляют ветви аустроазиатской, или, как ее называет С. Е. Яхонтов, аустрической, семьи языков [там же, 9].

Таким образом, лексико-статистический анализ языков юга Восточной Азии приводит к заключению, что все языки этого ареала и части островного мира, примыкающего к нему, принадлежат двум основным группам языков: китайско-тибетской и аустроазиатской. Деление каждой из этих языковых групп началось очень давно. Все существующие в настоящее время языковые группы этого ареала представляют собой результат деления и взаимных контактов этих основных групп (карта 2).

Из книги История. Всеобщая история. 10 класс. Базовый и углублённый уровни автора Волобуев Олег Владимирович

§ 12. Страны Южной, Восточной и Центральной Азии в Средние века Общие черты цивилизаций Востока. Цивилизации Индии, Китая, стран Юго-Восточной Азии отличались как от европейского христианского мира, так и от мира ислама. Во всех странах Востока государство играло

Из книги 100 великих тайн Востока [с иллюстрациями] автора Непомнящий Николай Николаевич

В поисках забытых языков Малой Азии В XIX и XX в. весь мир охватило увлечение дешифровкой древних письменностей, служащих ключом к изучению забытых цивилизаций. Все научные изыскания на эту тему быстро обрастали легендами, вокруг них выстраивались фантастические теории –

Из книги Всемирная история. Том 1. Каменный век автора Бадак Александр Николаевич

Энеолит в южной части средней Азии и в Иране Итак, как было видно из предыдущих глав, в двух областях земного шара - в долине Нила и в Двуречье - уже в период энеолита возникли классовое общество и древнейшие государства.Вместе с тем, далеко не везде и не всегда появление

Из книги От тайны к знанию автора

Лабиринт языков Южной Азии На каком языке говорят в Китае? Ответ напрашивается сам собой: на китайском. Но он похож на ответ чеховского чиновника, ответившего на вопрос: «Какое правительство в Турции?» - словами: «Турецкое, Ваше превосходительство, турецкое!» На самом

Из книги Погибшие цивилизации автора Кондратов Александр Михайлович

В южной части великого океана В 1687 г. восточную часть Тихого океана посетил корабль английского пирата Эдуарда Дэвиса. Судно называлось «Удовольствие холостяка». Достигнув островов Галапагос, Дэвис круто повернул на юг и, пройдя около четырех тысяч километров,

Из книги История Дальнего Востока. Восточная и Юго-Восточная Азия автора Крофтс Альфред

ИМПЕРИАЛИЗМ В ОСТРОВНОЙ ЧАСТИ ЮГО-ВОСТОЧНОЙ АЗИИ Развитие островной Юго-Восточной Азии Европейский баланс сил, созданный на Венском конгрессе, предусматривал восстановление сильного Нидерландского королевства: в Европе Бельгия была присоединена к Голландии, и

Из книги История государства и права зарубежных стран. Часть2 автора Крашенинникова Нина Александровна

Из книги Всеобщая история с древнейших времён до конца XIX века. 10 класс. Базовый уровень автора Волобуев Олег Владимирович

§ 12. Страны Южной, Восточной и Центральной Азии в Средние века Общие черты цивилизаций ВостокаЦивилизации Индии, Китая, стран Юго-Восточной Азии отличались как от европейского христианского мира, так и от мира ислама. Во всех странах Востока государство играло

Из книги Всеобщая история. Новейшая история. 9 класс автора Шубин Александр Владленович

§ 27. Страны Южной и Восточной Азии Обретение независимости странами Южной АзииРост национального самосознания народов Индостана, изменения в странах Запада после Второй мировой войны – всё это делало сохранение колониального режима в Южной Азии немыслимым. Сразу же

автора

Из книги Этнокультурные регионы мира автора Лобжанидзе Александр Александрович

автора Крюков Михаил Васильевич

Генеалогические и ареальные связи языков Восточной Язык является одним из исключительно стабильных элементов культуры, хранящим слова и формы на протяжении многих столетий, а иногда и тысячелетий. Поэтому сравнительно-историческое и типологическое изучение

Из книги Древние китайцы: проблемы этногенеза автора Крюков Михаил Васильевич

Лингвистическая ситуация в северной части Восточной Азии Северная часть Восточной Азии отчетливо делится на два лингвистических ареала. Северо-восточную приполярную часть Евразиатского материка населяют народы, говорящие на палеоазиатских языках

Из книги Древние китайцы: проблемы этногенеза автора Крюков Михаил Васильевич

Генеалогия языков южной части Восточной Азии Сравнительно-исторические исследования языков юга Восточной Азии начались в конце 50-х годов XIX в. с попыток установить генетические связи китайского языка, однако лишь к концу прошлого века был накоплен достаточный

Из книги Древние китайцы: проблемы этногенеза автора Крюков Михаил Васильевич

Современное распределение языков юга Восточной Азии Языки сино-тибетской семьи занимают первое место в этом ареале как по размерам территории их распространения, так и по числу говорящих на них. Все генеалогические классификации сино-тибетских языков согласуются в

Из книги Древние китайцы: проблемы этногенеза автора Крюков Михаил Васильевич

Типология порядка значимых элементов в языках Восточной Азии Лапидарный стиль и стандартное содержание большинства надписей на гадательных костях предопределили также и ограниченный набор грамматических средств, с помощью которых они были написаны. Этот набор

Эти языки представлены в Восточной Азии, а именно в Юньнани, своей монской ветвью с двумя группами - ва-бэнлунской (языки кава, бэнлун) и буланской (язык булан). Все эти языки характеризуются тем, что тон как смыслоразличительный элемент в них почти отсутствует. Лишь в отдельных диалектах кава в сравнительно недавнее время очевидно под влиянием китайского или тайского языка появилось очень ограниченное число слов одинакового звукового состава, произношение которых под разными тонами придает им разный смысл. Слова и корни могут быть одно- и многосложными, развита система аффиксации, в синтаксисе дополнение следует за сказуемым, а определение за определяемым. В общем та же характеристика применима и к малайско-полинезийским языкам.

Малайско-полинезийская семья

На территории Восточной Азии эта семья представлена лишь небольшой группой своей индонезийской ветви и в очень ограниченном районе - это языки аборигенов о. Тайвань, кото

рые могут быть сведены в группу гаошаньских языков. Лишь язык ями, распространенный на о. Хунтоуюй восточнее Тайваня, стоит несколько особняком от прочих гаошаньских языков, более сближаясь с языками севера Филиппин.

Алтайская семья

Алтайская семья обладает четко выраженными специфическими чертами. Корневая лексика в этих языках в значительной, степени многосложна. Морфология носит преимущественно агглютинативный характер, причем употребляются почти исключительно суффиксы, каждый из которых имеет только одно определенное значение. Основу предложения составляет сказуемое - глагол (или прилагательное), которое находится всегда в конце предложения. Дополнение, прямое или управляемое послелогом, находится перед глаголом, определение предшествует определяемому. Однако местоименное определение может быть во многих языках заменено притяжательной именной конструкцией. Так, в монгольском языке вместо линий гэр "моя юрта’ можно сказать еэр минь "юрта моя’. Подобные притяжательные частицы, стоящие после слова, так же как и показатели лица глагола там, где они существуют, обычно восходят к усеченным личным местоимениям.

Союзов в языках алтайской семьи мало, их роль выполняют многочисленные деепричастные формы глаголов, которые служат сказуемыми придаточных предложений и имеют самые разнообразные функции: временные, причинные, условные и пр.

Наиболее характерной чертой фонетики алтайских языков в области согласных звуков является невозможность постановки р или сочетания согласных в инициальной позиции, а в системе гласных звуков - сингармонизм, т. е. такое явление, когда гласный корня определяет характер последующего гласного аффикса этого же слова.

Гласные каждого языка разбиваются на две группы, или ряда, по месту их образования в речевом аппарате: передний и задний ряд. Гласные разных рядов не могут сосуществовать в одном слове. Поэтому у суффиксов стабилен лишь состав согласных, а гласные меняются в зависимости от того, к какому слову суффикс присоединяется. Так, в монгольском языке суффикс творительного падежа существует в форме «гласная +. р». В словах хэдгэн "шмель 5 , ивхер товарищ’, моръд "лошади’ (при единственном числе моръ) творительный падеж будет соответственно хэдгэнээр, нвхвревр, моръдоор.

Деление алтайских языков скорее всего началось с выделения древнетунгусского праязыка - основы всех тунгусо-маньчжурских языков, в дальнейшем накладывавшихся в основном на палеоазиатский субстрат и под его воздействием разошедшихся с остальными языками своей семьи дальше, чем восходящие к общему тюрко-монгольскому праязыку тюркская и монгольская языковые ветви.

Монгольские языки в большей мере могут приниматься за определенный эталон алтайских языков, чем другие языки этой семьи. Им в наибольшей степени присущи агглютинативно-сингармонистический строй, жесткость синтаксиса с финальной позицией глагола и с определяющим синтаксическим значением его определительных (причастных) и деепричастных форм.

Дифференциация ныне существующих монгольских языков произошла сравнительно недавно, примерно в XIV-XVI вв.; до того существовали многочисленные племенные диалекты единого древнемонгольского языка, давшие начало самостоятельным языкам вследствие изолированного положения, в которое они попадали при расселении своих носителей.

Среди монгольских языков, помимо собственно монгольского, следует отметить такие языки, как бурятский, ойратский (и как вариант его - калмыцкий язык), дахурский, отличающийся большим удельным весом архаизмов и маньчжурских заимствований, монгорский с массой китайских заимствований, дунсянский, баоаньский языки, а также распространенный за пределами Восточной Азии, в Афганистане, могольский язык. Что касается собственно монгольского языка, то в его классической литературной форме он не является народным разговорным языком. Употребляющие его монголы, живущие в КНР, в быту пользуются различными сильно отличающимися от него диалектами. В МНР на смену ему пришел ответвившийся от него халха-монгольский язык, базирующийся на живой разговорной речи монголов халха.

Тюркские языки, распространенные на территории Восточной Азии, довольно близки один к другому по своему словарному составу и грамматическому строю. Основные различия между ними находятся в области фонетики. Однако история этих языков сложна, так как в силу своей близости эти языки легко скрещивались между собой и один язык, ассимилируя другой, сильно пронизывался элементами ассимилируемого языка.

В большинстве тюркских языков сейчас велик удельный вес включений из языков других групп - черт субстратного порядка или заимствований. Особенно можно отметить арабизмы, иранизмы и монголизмы. Тюрк- ская ветвь языков в целом распадается на две большие группы - западно- хуннскую и восточнохуннскую. Разделение это произошло еще в так называемую хуннскую эпоху, т. е. не позднее середины I тысячелетия н. э.

В восточнохуннской группе очевидно еще в конце этой же эпохи произошло выделение двух диалектных общностей - древнекиргизской (киргизско-кыпчакской) и уйгуро-огузской. На территории Восточной Азии прямым потомком первой из этих общностей является современный киргизский язык. Помимо приобретенных им в процессе своего развития специфических черт он отличается от большинства других тюркских языков своей лексикой, где велик удельный вес монголизмов при сравнительно небольшом числе иранизмов и арабизмов. Имевшие некогда широкое распространение языки уйгуро-огузской семьи ныне мертвы. Это восходящий к уйгуро-тукюэским диалектам древнеуйгурский язык - язык уйгурского народа в I тысячелетии н. э. В лексике его имелось большое количество субстратных древнеиранских элементов

По словарному фонду, фонетике и грамматике древнеуйгурский язык, сильно отличаясь от сменившего его среднеуйгурского, ближе всего стоит к другому мертвому языку уйгуро-огузской общности - древнеогузскому языку орхоно-енисейских тюрков. Сейчас в пределах Восточной Азии уйгуро-огузская общность представлена лишь тувинскими языками - тувинским и близким к нему кокчулутанским, а вне этой территории еще и якутским языком. Сюда же может быть отнесен и связанный с хакасскими диалектами сарыуйгурский (юйгу) язык, но в нем очень сильны киргизские и западнохуннские влияния, а в лексике велика примесь монголизмов и даже тибетизмов.

Западнохуннские языки Восточной Азии все относятся к карлукско- кыпчакской подгруппе. Эти языки в конце I тысячелетия н. э. дифференцировались на два еще более мелких подразделения - кыпчакское и карлукское. К последнему относится среднеуйгурский язык - язык уйгурского народа, в XI- XV вв. развившийся на базе древнеуйгурского путем постепенной потери восточнохуннских и приобретения западнохуннских черт. Сюда же относится ж новоуйгурский язык, возникший, однако, не непосредственно из среднеуйгурского, а путем ассимиляции его диалектами другой части карлукских языков, а именно карлукско-хорезмий- скими диалектами. От этих же диалектов происходит и узбекский язык, очень близкий к уйгурскому, в особенности в своей средневековой литературной форме.

Таким образом, новоуйгурский язык сложился в результате тройной ассимиляции: сперва, в позднеантичную и послеантичную эпоху, путем ассимиляции уйгуро-огузскими диалектами древневосточноиранских языков, распространенных на территории Синьцзяна, затем, в раннем средневековье, в так называемую караханидскую эпоху, - в результате ассимиляции сложившегося таким образом древнеуйгурского языка карлукскими диалектами и наконец в позднем средневековье - при ассимиляции среднеуйгурского языка карлукскохорезмийскими диалектами.

Сильно сближается с новоуйгурским языком восходящий к среднеуйгурскому саларский. Такое же происхождение имеет и хотонский язык, в котором сильны, однако, инородные влияния - киргизские и даже туркменские.

К кыпчакским языкам на территории Восточной Азии принадлежат казахский и татарский, восходящие соответственно к кыпчакско-ногай- ским и кыпчакско- булгарским диалектам.

Тунгусо-маньчжурская ветвь алтайской семьи языков распадается на 1ри группы: северную, или сибирскую, куда на описываемой территории относятся эвенкийский язык и очень близкий к нему орочонский, южную, или амурскую, группу с языком хэчжэ (нанайским) и западную группу, которую составляют маньчжурский язык с очень близким к нему сибин- ским. Последняя группа хотя и занимает промежуточное место между северной и южной, отличается в то же время от них обеих большим сближением с монгольскими языками. Сближение это проявляется и в фонетике, и в таких чертах грамматики, как отсутствие личных форм глагола. Если синтаксис эвенкийского языка допускает постановку глагола перед его дополнением, то в маньчжурском, как и в монгольском, это исключено.

Корейский и японский языки в большинстве опубликованных в специальной литературе лингвистических классификаций выступают как изолированные и не включаются в большие языковые семьи. Однако все большее число лингвистов склоняется к включению этих языков, в особенности корейского, в алтайскую семью. Что касается японского языка, то опять-таки большинство японских лингвистов признает родственные связи японского языка с корейским. Таким образом, наиболее соответствующим нашим знаниям представляется их включение в качестве особой корейско-японской ветви в алтайскую семью языков. Однако следует признать, что по лексическому составу оба эти языка отличаются друг от друга и от прочих алтайских языков сильнее, чем любые два прочих алтайских языка отличаются друг от друга. Тем не менее вся общая характеристика алтайских языков, данная выше, к ним применима. Исключение составляет отсутствие в корейском и японском языках притяжательных форм имени, которых, впрочем, нет также и в маньчжурском, и отсутствие в японском сингармонизма. В корейском сингармонизм отчасти сохраняется, но явно переживает период распада, хорошо прослеживаемый на протяжении последних столетий. Однако по древнейшим памятникам японского языка можно проследить, что и в нем был сингармонизм, сошедший на нет к концу I тысячелетия н. э.

Безусловно, в лексике японского и корейского языков имеется определенный общий пласт и некоторое количество слов, сопоставимых с другими алтайскими языками; однако ничто не дает оснований сближать японский и корейский языки с какой-либо другой ветвью алтайских языков теснее, чем с остальными ветвями, хотя такие попытки и делались в основном в направлении тунгусо-маньчжурских языков.

В японском языке - в его лексике и фонетике - отчетливо прослеживается также какой-то малайско-полинезийский субстрат. «Сформировавшись в какой-то части материка, протояпонский язык, очевидно, пришел на острова, когда здесь уже были в ходу, особенно в западной их части, языки народов южного происхождения. При этом японский язык наложился на эти языки как господствующий, ассимилировал их». 3

Грамматическое сходство между корейским и японским языками очень велико. В обоих языках имеется бессуффиксальная нулевая форма именительного падежа, именительный падеж с эмоциональным выражением и специальный суффикс этого падежа, тождественный в обоих языках (га). Суффиксы других падежей не совпадают, но в самом наборе падежей и их функциях сходство близко к тождеству. То же можно сказать про выделительные и уступительные частицы. В обоих языках к глаголам близки прилагательные, спрягающиеся почти по тому же образцу. Определительная форма прилагательных при этом этимологически восходит к аналогичной форме прошедшего времени глагола.

Японский и корейский глаголы отличаются особым богатством деепричастных форм, которые принимает сказуемое, заключающее придаточное предложение. Так, в японском языке от глагола сину умереть’ можно образовать деепричастные формы синэба "если умрет’, синдаттэ хотя и умер’, синдара "если бы умер’ и т. д.

Иранские языки

Широко распространенные некогда на северо-западе Восточной Азии, почти все они были ассимилированы языками тюркскими. Лишь небольшая часть их сохранилась здесь в виде языков горных таджиков. Следует отметить, что эти языки, так же как и афганский, принадлежат к восточноиранской группе и находятся лишь в очень отдаленном родстве с собственно таджикским языком, который вместе с персидским восходит к среднеперсидскому - дари и принадлежит к западноиранским языкам.

Распространенные среди горных таджиков ваханский и сарыкольскшг языки являются единственной группой индоевропейской семьи в Восточной Азии. Есть основания полагать, что такие группы горных таджиков, как канжутцы, говорят на буришском языке, который одни исследователи считают изолированным, другие сближают с иберийско-кавказскими и даже с баскским языками. Может быть, дальнейшее исследование этого района выявит здесь и какие-либо иные языки.

Айнский язьн

Занимает совершенно особое место среди языков Восточной Азии. Попытки связать его генетически с какими-либо другими языками оказались несостоятельными, - а связывался айнский язык и с японским, и с тунгусо-маньчжурскими, и с палеоазиатскими, индоевропейскими, малайско-полинезийскими, иберийско- кавказскими и даже с такими языками, как шумерский. По своему синтаксису в целом айнский похож на японский и алтайские языки; однако надо отметить, что такой же строй предложения присущ и дравидским и папуасским языкам. Может быть, именно изучение последних в аспекте айнских связей и имеет некоторые перспективы. Морфология айнского языка сложна и имеет в общем агглютинативный характер с чертами изменения окончаний слов в результате спряжения или склонения. Особенно сложна и богата видами система спряжения айнского глагола. В айнском языке много как суффиксов, так и префиксов. Своеобразна система счета, построенная на двадцатиричной основе. В лексике айнского языка, помимо японских и нивхских заимствований, отчетливо выделяется очень значительный малайско-полинезийский, преимущественно индонезийский, пласт. Кроме того, есть и более поздние, маньчжурские и иные заимствования.

Европейцы, познакомившиеся с китайским языком, были поражены тем, что слова китайского языка не имеют ии префиксов, ни суффиксов. Односложные слова китайского языка представлялись им как обнаженные корни, не поддающиеся морфологическому анализу. Поэтому в первой морфологической классификации языков братьев Шлегелей китайский язык и сходные с ним по грамматической структуре языки Восточной Азии были названы аморфными.

В. Гумбольдт указал, что аморфность слова никак не связана с отсутствием грамматики в таких языках. Поэтому языки, подобные китайскому, он назвал изолирующими: каждый корень изолирован от другого, а грамматические связи между ними в таких языках выражаются с помощью порядка слов и интонации.

Грамматические отношения между словами китайского языка образуются с помощью порядка слов и служебных слов. Основные правила порядка слов сводятся к следующему: определение всегда стоит перед определяемым, подлежащее - перед сказуемым, прямое дополнение - после глагола. Например: гао - «высокий», шань -«гора». В зависимости от их последовательности эти два слова могут группироваться в две различные грамматические единицы: гао шань -«высокие горы» и шань гао -«горы высоки».

Отсутствие внешних признаков принадлежности к грамматической категории способствует развитию грамматической конверсии слов одной грамматической категории в другую под влиянием грамматического окружения.

Порядок слов в предложении, служебные слова составляют главные опоры при грамматическом анализе предложения изолирующего языка. В некоторых изолирующих языках, например в тайском, порядок слов в предложении может быть изменен с помощью грамматических или просодических средств. Так, в китайском языке прямое дополнение стоит обычно после переходного глагола, однако с помощью предлога ба или при паузе оно может быть поставлено перед глаголом. Однако во вьетнамском и китайском языках такое изменение порядка слов невозможно. Грамматика изолирующих языков дает возможность для выражения любого содержания, а сами изолирующие языки способны служить эффективным средством общения.

Следует иметь в виду, что в действительности не существует языков, грамматическая структура которых полностью соответствовала бы определению «изолирующие языки» в существующих морфологических классификациях.

В китайском языке имеются сложные слова, построенные по определенным словообразовательным моделям, а также слова, состоящие из знаменательных морфем в сочетании со словообразующими и формообразующими суффиксами. Однако сочетание знаменательных морфем с суффиксами и префиксами не образует того устойчивого единства, которое отличает сочетание основы и аффикса в индоевропейских языках. Для передачи одного и того же значения слово может выступать в одних случаях со словообразовательным или формообразовательным суффиксом, в других - без них. Так, например, определительные отношения в современном китайском языке образуются с помощью суффикса - ды. Однако наличие этого суффикса в составе определительного словосочетания зависит от его количественной характеристики, т. е. от числа слогов, составляющих его. Можно говорить, что имеются языки, которые в большей или меньшей степени соответствуют этому определению. К ним в первую очередь относятся вьетнамский и древнекитайский. С. Е. Яхонтов показал, что ближе всего к этому определению стоит язык китайской классической поэзии VII-X вв.

Огромные размеры Азии не позволяют охватить её сразу, поэтому мы будем путешествовать по ней медленно, двигаясь с юго-востока сначала на север, а потом опять на юг, постепенно приближаясь к концу нашего пути - к Европе.

Юго-Восточная Азия и острова

В географии под термином «Юго-Восточная Азия» обычно понимается сравнительно небольшая часть этого континента, включающая полуострова Индокитай, Малакка и близлежащие острова. Но нам будет удобнее, если мы слегка расширим эти условные границы, включив на севере - Китай, на востоке - все острова Океании (даже и те, которые расположены ближе к Америке, чем к Азии или Австралии); и наконец, на западе нам понадобится остров Мадагаскар (который для географа - почти что часть Африки). Я думаю, географы нас простят за это несколько вольное обращение со странами и морями - что поделаешь, интересы лингвистики и географии не всегда в точности совпадают.

Итак, на всём этом обширном пространстве выделяются четыре крупнейшие семьи языков. Называются они так:

- китайско-тибетская;

- тайская;

- австроазиатская;

- австронезийская .

Мы рассмотрим все эти семьи по очереди. Главным языком китайско-тибетской семьи является, конечно, китайский ; остальные языки этой семьи относятся к тибето-бирманской группе, в которой, в свою очередь, крупнейший язык - бирманский . Между тем, по некоторым гипотезам, китайский не родствен остальным языкам своей семьи; во всяком случае, его родство с ними доказать оказывается труднее, чем родство всех остальных языков между собой.

Китайцев на земле уже больше миллиарда, а живут они не только в Китае, но и по всей Юго-Восточной Азии (например, в Сингапуре китайского населения - больше семидесяти процентов). Интересно, что в этих странах, среди чужих народов и языков, китайцы, как правило, живут довольно замкнуто, не смешиваются с коренными жителями и всегда говорят на своём языке. Много китайцев переселяется и в крупные города Европы и Америки, где они создали целые китайские кварталы, со своими магазинами, ресторанами, банками и т. д.; о размерах таких китайских поселений говорит их английское название China town , то есть просто-напросто «китайский город».

Поскольку Китай - большая страна, то китайский язык оказывается очень неоднородным. Вообще говоря, так бывает не всегда с большими языками на больших территориях (одно из исключений - как раз русский язык), но чаще бывает именно так: мы знаем это на примере американского и австралийского английского, примером может служить и арабский, о котором речь пойдёт ниже.

Поэтому, в сущности, китайских языков много: диалекты китайского можно было бы смело считать разными языками, потому что представители разных диалектов часто просто не понимают друг друга. В частности, очень значительны различия между «северными» и «южными» (точнее, юго-восточными) китайскими диалектами - житель Пекина или Харбина (город Харбин, как известно, находится на севере Китая), житель Шанхая (это центр Китая) и житель Кантона (юг Китая) вряд ли поймут друг друга. Но при этом жители всех этих районов Китая осознают себя принадлежащими к единому народу и называют себя хань .

Китайцы - не только самый большой народ в мире, но и народ, обладающий одной из самых древних письменных историй. Государства на территории современного Китая (со своими правителями, воинами, крепостями и первыми образцами письмён-рисунков!) существуют по крайней мере со второго тысячелетия до н. э.; той же эпохой датируются и первые памятники древнекитайского языка (к слову сказать, это были гадательные надписи). Таким образом, из живых языков китайский язык оказывается, пожалуй, языком с самой давней историей (ведь первые образцы китайского письма древнее, например, хеттских клинописных табличек - но от хеттского языка давно уже на земле не осталось и следа).

Конечно, древнекитайский язык сильно отличается от современного китайского. Тем не менее оба они являются по своему строю изолирующими, так же как и подавляющее большинство языков этого региона: ведь изолирующими являются не только другие языки этой семьи (то есть тибето-бирманские), но и все тайские и австронезийские, причём это типичные представители изолирующих языков: там нет или почти нет грамматических показателей, короткие односложные слова; кроме того, все языки этой семьи, а также тайские и многие австроазиатские являются тоновыми (а о том, что такое тоны, написано в четвёртой главе книги, в разделе об ударении). Итак, и современный, и древний китайский - оба можно считать изолирующими, однако в современном языке, в отличие от древнего, всё же есть некоторые некорневые морфемы - например, суффиксы, обозначающие вид или время глагола. Таких морфем в нём, конечно, ничтожное число по сравнению с привычными нам с вами неизолирующими языками, но если сравнивать его с древнекитайским, он будет выглядеть как язык, далеко ушедший оттого состояния, в котором по-настоящему должен был бы находиться «правильный» изолирующий язык. В этом смысле тайские и такие австроазиатские языки, как, скажем, вьетнамский, по своему строю более близки к древнекитайскому, современный же китайский можно сравнить с таким территориально далёким (а типологически - близким) языком, как язык йоруба.

Тибето-бирманские языки сосредоточены, как подсказывает и их название, главным образом в горах Тибета и на прилегающих к ним территориях: это юго-восточная и южная часть Китая (некоторые районы Тибета были захвачены Китаем совсем недавно, в середине XX века), Мьянма (бывшая Бирма), горный Непал и северо-восточная Индия и другие страны. Самые крупные языки среди них - бирманский и тибетский (на разных диалектах которого говорят жители Тибетского района Китая, шерпы Непала и другие народы). По своему строю эти языки ближе всего к изолирующему типу, но, как и современный китайский (и даже, может быть, в большей степени), это языки с «нестрогой» изоляцией, с элементами аналитизма и агглютинации.

Тайская семья объединяет языки, на которых говорят в Южном Китае, Лаосе и Таиланде; главные языки этой группы - лаосский и тайский , типичные изолирующие языки.

Австроазиатская (от латинского корня австр− «юг») семья объединяет такие языки, как вьетнамский и его ближайший родственник, мыонгский, кхмерский (в Камбодже) и другие, менее известные и значительные языки Юго-Восточной Азии. Обычно это тоновые изолирующие языки, находившиеся под сильным влиянием китайского, но не родственные ему. На территории Индии распространены языки группы мунда - это особая, западная ветвь австроазиатской семьи; языки мунда (может быть, под влиянием соседних дравидийских и индоарийских языков, о которых мы расскажем чуть позже) оказались единственными настоящими неизолирующими среди своих австроазиатских родственников; впрочем, справедливости ради надо сказать, что и расположены они уже не в Юго-Восточной Азии - этом бесспорном «царстве изолирующих языков». Самый крупный из языков группы мунда - язык сантали , на котором говорит больше пяти миллионов человек. Кроме того, на Никобарских островах в Индийском океане, принадлежащих Индии (а если вы посмотрите на карту, вы увидите, что эти острова всё-таки расположены ближе к Юго-Восточной Азии), говорят на особом никобарском языке, который тоже включается в эту семью, но образует отдельную группу.

Австронезийская семья (то есть «южно-островная»: к латинскому корню австр− прибавлен греческий корень −нес− , что значит «остров»: этот же корень имеется, например, и в греческом названии Пелопоннес) - это большое объединение языков, распространённых главным образом на островах Тихого и Индийского океанов, между Азией и Австралией. Так получилось, что говорящие на этих языках почти все живут на больших или маленьких островах: это разбросанные по всему Тихому океану острова Полинезии (буквально «многочисленные острова»), Меланезии («чёрные острова») и Микронезии («мелкие острова»), это Филиппинские и Зондские острова между Индийским и Тихим океаном и, наконец, это остров Мадагаскар у самых берегов Африки, который тоже в своё время заселили выходцы из Индонезии. Живут говорящие на особых австронезийских языках и на острове Тайвань, основное население которого сейчас составляют китайцы.