Санкт-Петербургский государственный университет

Медицинский факультет

Реферат по дисциплине «История медицины» по теме

МУЖЕСТВО И ОТВАГА МЕДИКОВ ВО ВРЕМЯ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ

студентка 1 курса 101 гр. Суровегина О.В.

Содержание

Вступление

Глава 1. Медицина в годы Великой Отечественной войны

1.1. Проблемы, возникшие перед медициной в начале войны

1.2. Задачи здравоохранения в годы ВОВ

1.3. Помощь науки

Глава 2. У войны не женское лицо

Глава 3. История в лицах

Заключение

Список литературы

Вступление

На протяжении пяти тысяч лет письменной истории человечества только 292 года прошли на Земле без войн; остальные 47 веков сохранили память о 16 тысячах больших и малых войн, которые унесли более 4 млрд. жизней. Среди них самой кровопролитной была Вторая мировая война (1939-1945). Для Советского Союза это была Великая Отечественная война 1941-1945 гг., 65-летие со дня окончания которой мы отмечаем в этом году.

Это был тот период, когда служение долгу выходит за пределы науки и своей профессии и совершается во имя Родины, во имя народа. В это тяжелое время медицинские работники проявляли подлинный героизм и преданность своему отечеству, их подвиги в военные годы неповторимы.

Достаточно сказать, что на фронте и в тылу трудились свыше двухсот тысяч врачей и полумиллионная армия средних медицинских работников, показавших чудеса храбрости, небывалой душевной стойкости и гуманизма. Военные медики вернули в ряды защитников Родины миллионы солдат и офицеров. Они оказывали медицинскую помощь на поле боя, под огнем противника, а если этого требовала обстановка - сами становились воинами и увлекали за собой других.Защищая свою землю от фашистских захватчиков, советский народ, по неполным подсчётам, потерял на полях сражений в ходе военных действий более 27 млн. жизней. Миллионы людей остались инвалидами. Но среди тех, кто с победой вернулся домой, многие остались живы, благодаря самоотверженной работе военных и гражданских медиков.

Известный полководец, маршал Советского Союза Иван Христофорович Баграмян, после завершения войны, писал: «То, что сделано советской военной медициной в годы минувшей войны, по всей справедливости может быть названо подвигом. Для нас, ветеранов Великой Отечественной войны, образ военного медика останется олицетворением высокого гуманизма, мужества и самоотверженности».

Глава 1. Медицина в годы Великой Отечественной войны.

1.1. Проблемы, возникшие перед медициной в начале войны.

С первых дней войны медицинская служба испытывала серьезные трудности, ощущался резкий дефицит в средствах, не хватало кадров. Значительная часть мобилизационных материальных и людских ресурсов здравоохранения, составлявшая 39,9% от всего количества врачей и 35,8% от численности больничных коек, находилась в западных областях Советского Союза и уже в первые дни войны была захвачена наступающими частями противника. Большие потери несла медицинская служба непосредственно на поле боя. Более 80% всех ее санитарных потерь приходилось на рядовой и сержантский состав, то есть на передовое звено, действовавшее на линии фронта. Во время войны погибли или пропали без вести более 85 тыс. медиков. Из них 5 тыс. врачей, 9 тыс. средних медицинских работников, 23 тыс. санитарных инструкторов, 48 тыс. санитаров и санитаров-носильщиков. В связи с этим были проведены досрочные выпуски двух последних курсов военно-медицинских академий и медицинских факультетов, организована ускоренная подготовка фельдшеров и младших военфельдшеров. В результате ко второму году войны армия была укомплектована врачами на 91%, фельдшерами на 97.9%, фармацевтами на 89.5%.

Рис.1. Старшина медицинской службы Лисенко В.Ф. перевязывает раненого, 1944 г.

Основной «кузницей кадров» для военно-медицинской службы являлась Военно-медицинская академия имени С.М. Кирова (ВМедА). Военные врачи, проходившие в ней усовершенствование, и слушатели, получившие в период обучения специальные военно-медицинские знания, составляли костяк руководящего и лечебного состава медицинской службы Красной армии. В ее стенах были подготовлены и направлены на фронт 1829 военных врачей. При этом в 1941 г. в академии было произведено 2 досрочных выпуска. Выпускники академии проявили подлинный героизм, выполняя на войне свой патриотический и профессиональный долг. 532 воспитанника и работника академии погибли в боях за Родину. Значительный вклад в победу внесли также представители других медицинских учебных заведений, в том числе 1-го Московского медицинского института имени И.М. Сеченова: 2632 питомца института обслуживали войска действующей армии и тыл страны.

1.2. Задачи здравоохранения в годы ВОВ.

Рис.2. Военфельдшер комсомолка Масличенко О. оказывает помощь раненным бойцам, 1942 г.

В годы войны главными задачами здравоохранения стали:

1.Помощь раненым и больным войнам;

2.Медицинское обслуживание тружеников тыла;

3.Охрана здоровья детей;

4.Широкие противоэпидемические мероприятия.

Борьба за жизнь раненого начиналась сразу после ранения, непосредственно на поле боя. Весь медицинский персонал ясно осознавал, что главной причиной гибели раненых на поле боя, помимо несовместимых с жизнью травм, являются шок и кровопотеря. При решении этой проблемы важнейшим условием успеха были сроки и качество оказания первой медицинской помощи, первой врачебной и квалифицированной медицинской помощи.

Особое внимание уделялось требованию выноса раненых с оружием, что восстанавливало не только человеческий, но и военно-технический потенциал Красной армии. Так, в приказе народного комиссара обороны «О порядке представления к правительственной награде военных санитаров и носильщиков за хорошую боевую работу», подписанном 23 августа 1941 г. лично И.В. Сталиным, предписывалось представлять к награждению санитаров и санитаров-носильщиков за вынос раненых с поля боя с их оружием: за вынос 15 человек представляли к медали «За боевые заслуги» или «За отвагу», 25 человек – к ордену Красной Звезды, 40 человек – к ордену Красного Знамени, 80 человек – к ордену Ленина.

В стране была создана широкая сеть эвакуационных госпиталей (однопрофильных и многопрофильных), оформилась система этапного лечения раненых и больных с эвакуацией по назначению. В теоретическом обосновании этой системы основополагающее значение имели труды Н.И. Пирогова, В.А. Оппеля, Б.К. Леонардова. Система этапного лечения с эвакуацией по назначению была налажена уже в начале войны и в зависимости от стратегической обстановки постоянно видоизменялась и совершенствовалась. Основные элементы системы включали в себя четкое и последовательное оказание раненым и больным медицинской помощи, начиная с первой медицинской на поле боя и заканчивая исчерпывающей специализированной в госпитальных базах фронта и тыла страны.

Эвакуация раненых из госпитальных баз фронта в тыловые госпитали страны осуществлялась в подавляющем большинстве случаев военно-санитарными поездами. Объем железнодорожных перевозок из фронтового района в тыл страны составил более 5 млн. человек.

Совершенствовалась организация специализированной медицинской помощи (раненым в голову, шею и позвоночник, в грудь и живот, бедро и крупные суставы). Во время войны жизненно важное значение имело создание бесперебойной системы заготовки и доставки донорской крови. Единое руководство гражданской и военной службами крови обеспечило более высокий процент выздоровлений раненых. К 1944 г. в стране насчитывались 5,5 млн. доноров. Всего за период войны было использовано около 1 700 тонн консервированной крови. Более 20 тысяч советских граждан были награждены знаком «Почетный донор СССР». Совместная работа военных и гражданских органов здравоохранения по профилактике инфекционных заболеваний, их активное взаимодействие на фронте и в тылу по предотвращению массового развития эпидемий, опасных и неотъемлемых ранее спутников любой войны, полностью себя оправдали и позволили создать строжайшую систему противоэпидемических мероприятий, которая включала:

• создание противоэпидемических барьеров между фронтом и тылом;
• систематическое наблюдение, с целью своевременного выявления инфекционных больных и их немедленной изоляции;
• регулирование санитарной обработки войск;
• применение эффективных вакцин и другие меры.

Большой объем работы был проделан главным эпидемиологом и инфекционистом Красной армии И.Д. Иониным.

Усилия гигиенистов способствовали устранению опасности авитаминозов, резкому сокращению алиментарных заболеваний в воинских частях, сохранению эпидемического благополучия войск и гражданского населения. В первую очередь, вследствие целенаправленной профилактики, заболеваемость кишечными инфекциями и брюшным тифом была незначительной и не имела тенденции к росту. Так, если в 1941 г. было проведено 14 млн. прививок против брюшного тифа, то в 1943 г. – 26 млн. Для сохранения благоприятной санитарно-эпидемической обстановки большое значение имели разработанные отечественными учеными вакцины: поливакцина, построенная на принципе ассоциированных депо вакцин с использованием полных микробных антигенов; вакцины против туляремии; сыпнотифозная вакцина. Были разработаны и успешно применены прививки против столбняка с помощью столбнячного анатоксина. Научная разработка вопросов противоэпидемической защиты войск и населения успешно продолжалась в течение всей войны. Военно-медицинской службе пришлось создавать действенную систему банно-прачечного и дезинфекционного обслуживания.

Стройная система противоэпидемических мероприятий, санитарно – гигиеническое обеспечение Красной Армии привели к небывалому в истории войн результату – в период Великой Отечественной войны в советских войсках не было эпидемий. Малоизвестными остаются вопросы, связанные с медицинским обслуживанием военнопленных и репатриантов. Именно здесь со всей яркостью проявились гуманизм и человеколюбие отечественной медицины. В соответствии с утвержденным Советом Народных Комиссаров СССР 1 июля 1941 года Положением о военнопленных, раненые и больные из их числа направлялись в ближайшие лечебные учреждения независимо от их ведомственной принадлежности. Им оказывалась медицинская помощь на одинаковых с военнослужащими Красной армии основаниях. Питание военнопленных в госпиталях проводилось по нормам госпитального пайка. В то же время в немецких концентрационных лагерях советские военнопленные были практически лишены медицинской помощи.

Особое внимание в военные годы уделялось детям, многие из которых потеряли родителей. Для них создавались дома ребенка и ясли на дому, устраивались молочные кухни. Указом Президиума Верховного Совета СССР в июле 1944 г. Были учреждены почетное звание «Мать-героиня», орден «Материнская слава» и «Медаль материнства».

1.3 Помощь науки.

Успехи, достигнутые в лечении раненых и больных, возвращении их в строй и к труду,
по своему значению и объёму равны выигрышу крупнейших стратегических сражений.
Г.К. Жуков. Воспоминания и размышления.

Трудно переоценить подвиг советских медиков в эти тяжелейшие годы.

В действующей армии в качестве главных специалистов работали 4 академика АН СССР, 60 академиков и членов-корреспондентов АМН СССР, 20 лауреатов Ленинской и Государственной Премий, 275 профессоров, 305 докторов и 1199 кандидатов медицинских наук. Сформировались важные особенности советской медицины - единство гражданской и военной медицины, научное руководство медицинской службой фронта тыла, непрерывность оказания медицинской помощи раненым и больным.

В процессе работы учёные-медики выработали единые принципы лечения ран, единое понимание «раневого процесса», унифицировали специализированное лечение. Главными специалистами, хирургами фронтов, армий, госпиталей, медсанбатов были осуществлены миллионы хирургических операций; разработаны методы лечения огнестрельных переломов, первичной обработки ран, наложения гипсовых повязок.

Главный хирург Советской Армии Н.Н.Бурденко был крупнейшим организатором хирургической помощи раненым.

Широко известный отечественный военно-полевой хирург, ученый, профессор Николай Николаевич Еланский внес неоценимый вклад в развитие, как военно-полевой хирургии, так и хирургической науки в целом. Его имя стоит в ряду наиболее выдающихся деятелей отечественной медицины. Начиная с 1939 года, с боевых действий в районе Халхин-Гола, Н.Н. Еланский на фронте в должности хирурга-консультанта. Понимая, что боевые поражения личного состава войск, происходящие в качественно новых условиях, не могут идти ни в какое сравнение с травмой мирного времени, Н.Н. Еланский решительно возражал против механического переноса представлений о такой травме в практику военно-полевой хирургии.

Кроме того, неоспоримым вкладом Н.Н. Еланского в организацию хирургической помощи явилась разработка им вопросов хирургической сортировки и эвакуации. Получила окончательное решение одна из важнейших проблем военно-полевой хирургии - отказ от ушивания обработанной огнестрельной раны в боевой обстановке. Реализация этих предложений ученого позволила достигнуть высоких показателей деятельности медицинской службы армии. Резко уменьшилось число хирургических осложнений. Опыт лечебно-эвакуационного обеспечения прошедших боевых операций был обобщен в ряде работ Н.Н. Еланского. Наиболее важной из них является вышедшая уже в начале Великой отечественной войны "Военно-полевая хирургия". В последующие периоды войны по мере изменения тактики боевых действий, а, следовательно, форм и методов медицинского обеспечения войск неоднократно возникала необходимость пересмотра некоторых положений учебника. В результате его четырежды переиздавали, а 5-е издание, вышедшее уже после войны, было, - удостоено Государственной премии СССР. Учебник был переведен на многие иностранные языки. Научная разработка ученым таких актуальнейших проблем военной патологии, как, борьба с шоком, лечение огнестрельных ранений груди, конечностей, черепно-мозговых ранений, способствовала значительному улучшению качества оказания медицинской помощи, скорейшему выздоровлению и возвращению в строй раненых.

Метод пересадки трансплантата кожи и метод пересадки роговицы глаза, разработанные В.П.Филатовым, получили широкое применение в военных госпиталях.

На фронте и в тылу широкое распространение получил метод местного обезболивания, разработанный А.В.Вишневским - он применялся в 85-90% случаев.

В организации военно-полевой терапии и оказания неотложной помощи главная заслуга принадлежит учёным-терапевтам М.С.Вовси, А.Л.Мясникову, П.И.Егорову и др.

Наука об антибиотиках начала развиваться после открытия в 1929 году английским учёным А. Флемингом антимикробного действия плесневого грибка Penicillinum. Активное вещество, образуемое этим грибком. А, Флеминг назвал пенициллином. В СССР первый пенициллин был получен З.В. Ермольевой и Г.И. Бадезиноив 1942 году. Разработка методов биологического синтеза пенициллина в массовых масштабах, его выделения и очистки, выяснение химической природы, изготовление лекарственных препаратов создали условия для медицинского применения антибиотиков. В годы войны пенициллин применялся для лечения осложнённых инфицированных ран и спас жизни многим советским воинам.

Учёным-эпидемиологом Т.Е.Болдыревым было обеспечено эпидемиологическое благополучие фронта, а Г.А.Митеревым - тыла страны.

В.Н.Шамов был одним из создателей системы службы крови в действующей армии. В годы войны впервые были организованы передвижные станции переливания крови на всех фронтах.

На базе эвакогоспиталей, полевых подвижных госпиталей и других военно-медицинских учреждений выполнены тысячи научных работ, диссертаций. В целях дальнейшего развития медицинской науки Совет Народных Комиссаров СССР 30 июня 1944 г. принял постановление «Об учреждении Академии медицинских наук СССР» в Москве. Открытие Академии состоялось 20 декабря 1944г. В состав академии вошло 22 научно-исследовательских института и 5 самостоятельных лабораторий. Всего в системе академии было 6717 сотрудников, из них 158 докторов и 349 кандидатов медицинских наук. Уже после войны, с 1949 по 1956 год в СССР вышел 35-томный труд «Опыт советской медицины в Великой Отечественной войне 1941 - 1945 г.г.»

Так же на помощь медицине пришли многие ученые-химики, которые создавали лекарственные препараты, необходимые для лечения раненых. Так, полимер винилбутилового спирта, полученный М. Ф. Шостаковским, - густая вязкая жидкость - оказался хорошим средством для заживления ран, он использовался в госпиталях под названием - «бальзам Шостаковского».

Учёные Ленинграда разработали и изготовили более 60 новых лечебных препаратов, в 1944 году освоили метод переливания плазмы, создали новые растворы для консервации крови.

Академик А. В. Палладий синтезировал средства для остановки кровотечения.

Учеными Московского университета был синтезирован фермент тромбон - препарат для свертывания крови.

Кроме ученых-химиков, которые внесли неоценимый вклад в победу над гитлеровской Германией, были и простые воины-химики: инженеры и рабочие, преподаватели и студенты. Памяти химиков-фронтовиков посвятил свое стихотворение старший преподаватель Днепропетровского химико-технологического института, бывший фронтовик З.И.Барсуков.

«Кто про химика сказал: «Мало воевал»,

Кто сказал: «Он маловато крови проливал?»

Я в свидетели зову химиков-друзей, -

Тех, кто смело бил врага до последних дней,

Тех, кто с армией родной пел в одном строю,

Тех, кто грудью защитил Родину мою.

Сколько пройдено дорог, фронтовых путей…

Сколько полегло на них молодых парней…

Не померкнет никогда память о войне,

Слава химикам живым, павшим – честь вдвойне».

Глава 2. У войны не женское лицо.

Рис.3. Боец морской пехоты Н.П.Кудряков прощается с врачом госпиталя И. А. Харченко, 1942 г.

Я только раз была в рукопашной

Раз наяву. И тысячу раз во сне.

Кто говорит, что на войне не страшно,

Тот ничего не знает о войне .

Ю.В. Друнина

Горячая любовь к своему отечеству рождает у советских людей решимость идти на подвиги, беззаветным трудом на любом посту укреплять могущество Советского государства, умножать его богатства, защищать завоевания социализма от всяких врагов/всемерно защищать мирную жизнь.

Во всей этой борьбе велика роль советских женщин, в том числе женщин-медиков.

В годы довоенных пятилеток миллионы женщин Советского Союза вместе со всем советским народом обеспечивали своим трудом превращение нашей Родины в могучую индустриально-колхозную державу.

Во время Великой Отечественной войны, в период величайшего напряжения всех материальных и духовных сил народа, когда мужская часть населения ушла на фронт, места мужчин повсюду - и на производстве, и на колхозных полях - заняли женщины. С честью справились они с работой в тылу на всех постах.

В то же время беспримерную доблесть, храбрость и мужество проявляли советские женщины на фронте. В ореоле славы имена Зои Космодемьянской, Лизы Чайкиной и многих тысяч других. Санитарные дружинницы, санитарки, сестры, врачи, партизанки, зенитчицы, прославленные пилоты, разведчицы, снайперы, связисты - все они на различных участках фронта показали бесстрашие и героизм наравне с мужчинами.

Советские женщины принимали и принимают сейчас самое активное участие в общей борьбе за мир во всем мире, за разоружение, за запрещение оружия массового уничтожения.

Почетна и благородна роль советских обществ Красного Креста и Красного Полумесяца.

Союз обществ Красного Креста и Красного Полумесяца выполняет огромную и напряженную работу, является одним из важнейших звеньев в деле укрепления обороноспособности социалистического государства. Союз обществ Красного Креста и Красного Полумесяца в военное и мирное время стоит на страже народного здравоохранения, являясь могучим резервом и помощником органов советского здравоохранения. Особенно широко была развернута работа в организациях советских обществ Красного Креста и Красного Полумесяца в годы Великой Отечественной войны. Сотни тысяч медицинских сестер и санитарных дружинниц обучались без отрыва от производства в школах, на курсах, в санитарных дружинах Красного Креста и Красного Полумесяца. Здесь они получили первоначальное обучение по оказанию первой медицинской помощи раненым и больным, по уходу за ними, по проведению оздоровительных мероприятий.

Самоотверженно, под огнем противника, отважные патриотки оказывали первую медицинскую помощь раненым и выносили их с поля боя. Заботливым уходом и большим вниманием окружали они в полевых госпиталях и госпиталях тыла тяжело раненых. На фронте и в тылу санитарки, сестры, санитарные дружинницы, активистки Красного Креста являлись донорами, отдавая свою кровь раненым.

В годы мирного строительства общества Красного Креста и Красного Полумесяца продолжают готовить медицинских сестер, санитарных дружинниц, значкистов ГСО, организуют санитарные посты на предприятиях, в колхозах, в учреждениях.

В 1955 г. членов обществ Красного Креста и Красного Полумесяца насчитывалось больше 19 миллионов. В настоящее время санитарный актив Обществ оказывает действенную помощь органам здравоохранения в деле улучшения медицинского и санитарно-профилактического обслуживания населения.

Санитары, санитарные инструкторы, медицинские сестры, врачи - все они самоотверженно выполняли свой долг на полях Великой Отечественной войны, у постели раненого, в операционной, во фронтовых и в далеких от фронта тыловых госпиталях. Тысячи и десятки тысяч медицинских работников получили ордена и медали, лучшим из лучших присвоено высокое звание Героя Советского Союза.

Большинство из награжденных были активными членами общества Красного Креста.

Известны имена двенадцати женщин-медиков, получивших звание Героя Советского Союза. Вот эти славные имена: санитарный инструктор Гноровская Валерия Осиповна; гвардии старший сержант медицинской службы Кащеева Вера Сергеевна; старшина медицинской службы Константинова Ксения Семеновна; гвардии старший сержант Кравец Людмила Степановна; санитарный инструктор - гвардии старший сержант Маресева Зинаида Ивановна; главный старшина медицинской службы Петрова Галина Константиновна; лейтенант медицинской службы Пушина Фаина Андреевна; санитарный инструктор старший сержант Самсонова Зинаида Александровна; партизанка Троян Надежда Викторовна; санитарный инструктор Цуканова Мария Никитична; санитарный инструктор - гвардии старший сержант Шкарлетова Мария Савельевна; старшина медицинской службы Щербаченко Мария Захаровна.

Крупнейший ученый нашей страны, главный хирург Советской Армии Н. Н. Бурденко, участвовавший в качестве санитара в русско-японской войне 1904-1905 гг. и награжденный тогда солдатским георгиевским крестом, указывал в дни Великой Отечественной войны, что «за плечами воина с санитарной сумкой, склонившегося над раненым товарищем, стоит вся наша советская страна».

Оценивая высокие моральные качества санитаров и санитарок, работавших под градом пуль и мин во имя спасения своих товарищей, он говорил, что наши славные санитары проявляют чудеса храбрости и самоотверженности, что бойцы-санитары ежеминутно рискуют своей жизнью, но свой долг выполняют героически, причем примеров такого героизма - тысячи.

Подвиг русских женщин навсегда останется на страницах истории, сохраним же память о нем в своих сердцах, память о женщинах, принесших нашей Родине свободу.

Глава 3. История в лицах.

В этой главе я расскажу о людях, которые во время Великой Отечественной войны и после нее занимали высшие посты в сфере здравоохранения. Они не только принимали участие в помощи раненым непосредственно на поле боя, но и обеспечивали развитие медицины в целом.

Главным хирургом Красной Армии был академик АН СССР Николай Нилович Бурденко (1876-1946 гг.). Его помощниками и заместителями были С.С. Гирголав, В.В. Гориневская, В.С. Левит, В.Н. Шамов, С.С.Юдин. Главным хирургом ВМФ был Юстин Юлианович Джанелидзе Мирон Семенович Вовси (1897-1960 гг.); в 1952 – 1953 гг. он был репрессирован по «делу врачей» (прекращенному в 1953 г.). Главным терапевтом ВМФ был Александр Леонидович Мясников (1899-1965 гг.).

Руководил медицинским обеспечением Красной Армии на протяжении всей войны начальник Главного военно-санитарного управления Ефим Иванович Смирнов (1904-1989 гг.), впоследствии министр здравоохранения СССР (1947-1953 гг.). (1883-1950 гг.). Главным терапевтом Красной армии в годы войны был (и Советской армии – в послевоенное время) – академик

Николай Нилович Бурденко (1876-1946 гг.) , хирург, один из основоположников нейрохирургии в СССР, академик АН СССР (1939), первый президент АМН СССР (с 1944), генерал-полковник медицинской службы (1944), Герой Социалистического Труда (1943). Накануне войны участвовал в разработке научно-организационных основ военно-полевой хирургии, в годы войны главный хирург Красной Армии. Под руководством Бурденко на фронтах внедрены единые принципы лечения огнестрельных ранений, что способствовало успехам советской военной медицины в спасении жизни, восстановлении здоровья и боеспособности раненых.

Юстин Юлианович Джанелидзе (1883-1950 гг.) ,хирург, академик АМН СССР (1944), Герой Социалистического Труда (1945), генерал-лейтенант медицинской службы (1943). С 1939 г. Главный хирург ВМФ и с 1943 г. Начальник кафедры госпитальной хирургии Военно-морской медицинской академии. Разрабатывал проблемы хирургического лечения и лечебно-эвакуационного обеспечения раненых на флоте, в точности, при повреждениях опорно-двигательного аппарата (одна из операций носит его имя) и ожогах.

Мирон Семенович Вовси (1897-1960 гг.) , терапевт, генерал-майор медицинской службы (1943). В 1941-1950 главный терапевт Советской Армии. Внес большой вклад в развитие военно-полевой терапии. Участвовал в разработке системы терапевтических мероприятий в действующей армии. Труды, посвященные особенностям течения внутренних заболеваний в условиях военного времени, в точности, у раненых.

Александр Леонидович Мясников (1899-1965 гг.) , терапевт, академик АМН СССР (1948). С 1942 главный терапевт ВМФ, заведующий кафедрой Военно-морской медицинской академии (1940-1948), находился в блокадном Ленинграде; неоднократно в действующие флотилии. Под руководством Мясникова была создана система терапевтической службы флота.

Ефим Иванович Смирнов (1904-1989 гг.) , учёный в области здравоохранения, генерал-полковник медицинской службы (1943). Работы по организации и тактике военно-медицинской службы, эпидемиологии, истории военной медицины. В годы войны начальник Главного военно-санитарного управления Красной Армии. Развил учение об этапном лечении с эвакуацией по назначению и внедрил в практику систему лечения эвакуационных мероприятий, которые способствовали возвращению в строй большинства раненых и больных. Разработанная под руководством Смирнова система противоэпидемического обеспечения войск обусловила эпидемическое благополучие действующей армии. Главный редактор научного труда «Опыт советской медицины в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» в 35 томах.

Заключение

Медицинские работники внесли бесценный вклад в победу. На фронте и в тылу, днём и ночью, в неимоверно тяжёлых условиях военных лет они спасали жизни миллионов воинов. В строй возвратились 72.3% раненых и 90.6% больных. Если эти проценты представить в абсолютных цифрах, то число раненых и больных, возвращенных в строй медицинской службой за все годы войны, составит около 17 млн. человек. Если сопоставить эту цифру с численностью наших войск в годы войны (около 6 млн. 700 тыс. человек в январе 1945 г.), то становится очевидным, что победа была одержана в значительной степени солдатами и офицерами, возвращенными в строй медицинской службой. При этом особенно следует подчеркнуть, что, начиная с 1 января 1943 г. Из каждой сотни пораженных в боях 85 человек возвращались в строй из медицинских учреждений полкового, армейского и фронтового районов и только 15 человек - из госпиталей тыла страны. «Армии и отдельные соединения,- писал маршал К.К.Рокоссовский,- пополнялись в основном солдатами и офицерами, вернувшимися после излечения из фронтовых, армейских госпиталей и из медсанбатов. Поистине наши медики были тружениками-героями. Они делали всё, чтобы скорее поставить раненых на ноги, дать им возможность снова вернуться в строй».

Гайдар. Б. В. Роль медиков в Великой Отечественной войне. - URL: http://gov.cap.ru/hierarhy.asp?page=./12/21752/45765/54200/101401 . Дата обращения: 27.02.2010 г.

Государственные архивы РФ, хранящие фотодокументы о Великой Отечественной войне 1941 – 1945 гг. Военная медицина. - URL: http://victory.rusarchives.ru/index.php?p=32&sec_id=33 . Дата обращения: 21.04.2010 г.

В сорок первом году окончил среднюю школу в Харькове с золотым аттестатом и в июне 1941 года был принят на учебу в Харьковское военно-медицинское училище — ХВМУ. Отличников принимали без экзаменов. На мой выбор — связать судьбу с армией — повлиял пример старшего брата. Мой старший брат Илья к тому времени окончил артучилище и командовал батареей. Вскоре после начала войны на базе училища создали курсантский полк, и мы были выведены на линию обороны, на дальние подступы к Харькову. В боях мы не участвовали, просто немец до наших рубежей не дошел.

Уже в начале сентября училище в полном составе, а это примерно 1500 курсантов, было эвакуировано в город Ашхабад. Разместили нас в казармах, и начались занятия. Практику мы проходили в ашхабадских госпиталях и больницах.

Основной нажим в учебном процессе делали на ВПХ — военно-полевую хирургию. Первичную обработку ран, наложение шин, десмургию (наложение повязок) и так называемые малые хирургические операции мы знали в достаточном объеме.

Проведение реанимационных мероприятий мы знали приблизительно, тогда и понятия такого — реанимация — не существовало. Конечно, такие вещи, как экзамен по латыни, не воспринимался нами серьезно в такой тяжелый для страны момент, когда немцы стояли у ворот Москвы, но такова была специфика нашей профессии.

Много учебных часов выделялось на полевые занятия — разворачивание батальонных медпунктов, эвакуация раненых. Ну и, конечно, шагистика: строевая подготовка забрала у нас много нервов и времени. Дело-то в жаркой Туркмении было. Никто не хотел под палящим безжалостным солнцем на плацу маршировать. Кормили нас неплохо. Часто давали на обед верблюжье мясо.

Стрелять мы неплохо научились из всех видов стрелкового оружия, раз пять были занятия по бросанию гранат. Из нас не готовили командиров пехотных взводов, но я думаю, что мы в плане стрелковой и тактической подготовки мало чем уступали выпускникам ускоренных пехотных курсов младших лейтенантов. Еще раз хочу заметить, что нас готовили к строго определенной задаче — спасать жизни раненых на поле боя.

Летчик-штурмовик ГСС Емельяненко, тоже когда-то учился в консерватории, а легендарный командир батальона майор Рапопорт, будущий академик-генетик, до войны в микроскоп глядел в лаборатории, а не в прицел снайперской винтовки.

Но тут речь идет о курсантах военно-медицинских училищ или о военфельдшерах. А от дипломированного врача, или даже от зауряд-врача никто не требовал знаний по тактике стрелковой роты в бою. В июне 1942 года нас выпустили из училища, присвоили звание лейтенантов м/с.

Вся война в плавнях. Ноги у солдат распухали, и после нескольких дней в воде они уже не могли ходить по суше.

Разбил свой МП на каком-то островке, посреди воды, но как было возможно отправить в тыл раненых?! Делали плотики для раненых и толкали их в тыл, находясь при этом чуть ли не по горло в воде. Лежит перед тобой раненый боец, еще в сознании, держит свои кишки в руках, смотрит с мольбой и надеждой на тебя, а что я мог сделать. Санбат черт знает где, обезболивающие препараты закончились. Рядом еще солдат с оторванными ногами, просит его пристрелить… Весь островок забит истекающими кровью телами.

Я до сих пор иногда вижу перед собой эти мгновения…

Но самое тяжелое воспоминание о том периоде — это участие в бою нашего офицерского штрафбата против батальона власовцев. Дай бог памяти, в районе станицы Кавказская или Казанская. Я лично видел, своими глазами, что оружие было только у каждого второго штрафника. Повторяю — только у каждого второго!..

Вытаскиваю с поля боя раненого штрафника. Лежим за какой-то кочкой, ждем, когда власовский пулеметчик от нас отвяжется. Штрафник, корчась от боли, бледный от потери крови, вдруг говорит мне: «Я моряк, капитан-лейтенант, сунули меня в штрафбат за разговоры. Сюда бы их сейчас, всю эту сволоту трибунальскую!..»

Шли в десант со своим обычным оружием, никто связками гранат не обвешивался и пулеметными лентами не перепоясывался. Все было по нашему стандарту — встали и пошли, а там посмотрим…

Все интуитивно набирали боеприпасов по максимуму, ну и, само собой, каждый брал лишний сухарик или чего посолидней. То, что на этом плацдарме мы будем девятый хрен без соли доедать, все знали заранее на все 100 %.

Мое мнение частное, я не прокурор и не историк войны. Наше дело на войне было телячье, пехоте — воевать, мне — раненых спасать, а не рассуждать. Да и крутом чекистские ушки торчали. Но если честно…

К вашему сведению, великого вождя всех народов товарища Сталина в окопах, на передовой, весьма нередко проклинали и материли в открытую. Не боясь ничего! Потому что дальше фронта не пошлют! А тех, кто не политрук, а на Сталина молился или за его здоровье тост поднимал, считали на передовой не совсем здоровыми на голову. Я сам на войну шел фанатиком-комсомольцем, да только к 1945 году многое увидел и понял.

Что еще сказать? У нас был долг перед Родиной, солдатский долг.

А то, что нас когда-нибудь убьют, это было ясно как дважды два… Есть такая пословица — лейтенанты погибают в бою, и только генералы умирают в своих постелях…

…Иногда идешь один ночью в полковой тыл за перевязочными средствами, тут и там стрельба, и становится не по себе, на душе неспокойно, какая-то оторопь берет. А вдруг сейчас меня немецкая разведка сцапает? Плена я боялся больше, чем своей гибели…

На фронте шутка была: кто не боится — тот не герой!

В атаке человек невменяем!.. Просто ничего не соображаешь, бежишь вперед на немцев, куда-то стреляешь перед собой… Сверху нас из пулеметов расстреливают.

Самостийники на Западной Украине к нам относились с ненавистью. Приведу один пример. Дело было в Карпатах. Полк был на марше к линии фронта. По карте, в семи километрах от нас находилось уже освобожденное от немцев село. Должны были поехать вперед пять человек и разведать — что к чему, и присмотреть места для ночевки батальонов. Назвали пять фамилий офицеров во главе с парторгом, и мою фамилию в том числе. Запрыгнули на машину, вдруг случайный выстрел, солдата поранило. Я слез с машины, начал бойца перевязывать. А вместо меня поехал комсорг полка. Через часа два мы вошли в село. Наши товарищи висели на деревьях, замученные, изуродованные и раздетые…

Бандеровцы повесили их… Мы спалили это село до последнего бревнышка.

Явных самострелов фактически не видел.

Если самострел не полный идиот, он сразу после боевого ранения бежал в полковой тыл, в санроту. Почему? Да если бы в батальоне заподозрили, что он самострел — его бы товарищи по роте без колебаний и промедления убили бы сразу, на месте.

Мы, курсанты ХВМУ, во время учебы проходили практику в ашхабадских госпиталях и все удивлялись — откуда у нацменов столько раненных в левую руку? На фронте понял — эти, с позволения сказать, некоторые бойцы голосовали на выборах в Верховный Совет — руку из окопа высовывали и ждали, пока немец смилостивится и подстрелит. Но в 1943 году такой номер уже не проходил…

И особисты к тому времени уже стали ушлыми ребятами.

Во время карпатских боев появились так называемые мыльники: глотали мыло, чтобы не идти в атаку, а потом корчились от болей в животе, катаясь по земле, изображая заворот кишечника. Эти знали, что никто им членовредительство или симуляцию не пришьет. Но таких гадов были единицы, и если такая сволочь снова в свою роту попадал, то его могли и… Еще раз скажу — подобные сачки встречались редко.

Если говорить в целом: люди воевали честно, не щадя своих жизней.

Потери были у нас очень тяжелыми, нас даже иногда своя пехота жалела. Я не помню, чтобы у меня в санвзводе оставалось в живых больше двух санинструкторов.

Всегда была нехватка медиков на передовой. В санитары подбирали здоровых степенных мужиков, лет 30-35. Чтобы раненого с оружием с поля боя вынести, надо должную силенку для этого иметь. Так, санитары в стрелковых ротах погибали очень часто, редко кто больше двух-трех боев смог продержаться, выбора не было: или в наркомзем, или в наркомздрав.

Не все уповали на Бога, но на медработников батальона солдаты надеялись всегда и доверяли нам. Они знали, что мы своих раненых товарищей спасем и не оставим на поле боя истекать кровью. Пусть даже нам будет суждено погибнуть. Такая была наша работа на фронте… И солдатское доверие мы оправдали…

Отрывки приведены по изданию Артема Драбкина «По локоть в крови. Красный Крест Красной Армии»

Одним из важнейших распоряжений Ставки, в конечном итоге спасшим немало жизней советских солдат, стал приказ народного комиссара обороны «О порядке представления к правительственной награде военных санитаров и носильщиков за хорошую боевую работу», подписанный 23 августа 1941 г. И. В. Сталиным. В нём предписывалось представлять к награждению санитаров и санитаров-носильщиков за вынос раненых с поля боя с их оружием: за вынос 15 человек представляли к медали «За боевые заслуги» или «За отвагу», 25 человек - к ордену Красной Звезды, 40 человек - к ордену Красного Знамени, 80 человек - к ордену Ленина. К концу войны более 116 тысяч человек личного состава военно-медицинской службы и 30 тыс. тружеников гражданского здравоохранения в годы войны были награждены орденами и медалями. 42 медика работника удостоены звания Героя Советского Союза.

Всего за годы войны было госпитализировано 22 326 905 солдат и офицеров вооружённых сил. Из них 14 685 593 - по ранению, остальные - по болезни. Из этого огромного количества 76,9% возвращено в строй. Ещё 17% комиссовано. И лишь 6,1% бойцов врачам не удалось спасти.

В обслуживании раненых и больных во время войны участвовала не только медицинская служба вооружённых сил, но и органы здравоохранения на местах, а с ними вместе десятки тысяч людей, далёких от медицины. Матери, жёны, младшие братья и сёстры воинов, работая в промышленности, сельском хозяйстве, находили время и силы для заботливого ухода зав ранеными и больными в госпиталях. Испытывая большие лишения в питании, одежде, они отдавали всё, и в том числе свою кровь, чтобы быстрее восстановить здоровье воинов.

Вся система оказания медицинской помощи в бою и последующего лечения раненых до выздоровления была построена на принципах этапного лечения с эвакуацией по назначению. Это значит - рассредоточить весь лечебный процесс между специальными подразделениями и учреждениями, представляющими собой отдельные этапы на его пути с места ранения в тыл. И тогда проводить эвакуацию по назначению туда, где каждому раненому будет обеспечено квалифицированное и специализированное лечение, диктуемое требованиями современной хирургии и медицины в целом.

Таким образом, во время войны в Советском Союзе проводилась в жизнь единая военно-полевая медицинская доктрина. Содержание её было сформулировано начальником Главвоенсанупра Е. И. Смирновым: «Современное этапное лечение и единая военно-полевая медицинская доктрина в области полевой хирургии основываются на следующих положениях:

1. все огнестрельные раны являются первично-инфицированными;
2. единственно надежным методом борьбы с инфекцией огнестрельных ран является первичная обработка ран;
3. большая часть раненых нуждается в ранней хирургической обработке;
4. раненые, подвергнутые в первые часы ранения хирургический обработке, дают наилучший прогноз».

Работа передовых медицинских этапов имела исключительное значение для спасения жизни и восстановления здоровья раненых. И решало тут всё - время. Для быстрой остановки кровотечения на поле боя важны порой минуты и секунды.

Не хрупкие они, женские плечи!
Одним из наиболее ярких показателей организованности полевой медицинской службы, имевшим первостепенное значение для всей последующей хирургической работы, являлось время поступления раненого после ранения на полковой медицинский пункт (ПМП), где ему обеспечивалась первая врачебная помощь. Основным требованием к медицинской службе было обеспечение прибытия всех раненых на полевой медицинский пункт в пределах до 6 часов после ранения и в медсанбат - до 12 часов. Если раненые задерживались на ротном участке или в районе батальонного медпункта и прибывали после названных сроков, то это рассматривалось как недостаток организации медицинской помощи на поле боя.

Оптимальным сроком для оказания первичной хирургической помощи раненым в медсанбате считался срок в пределах шести-восьми часов после ранения.

Важнейшим органом доврачебной помощи, несомненно, являлся батальонный медицинский пункт (БМП), возглавлявшийся батальонным фельдшером. Именно он являлся организатором всей медицинской помощи и всех санитарно-гигиенических и противоэпидемических мероприятий, проводимых в батальоне. Важнее всего для него было ускорить прибытие раненых на БМП и их отправку на полковой медпункт (ПМП_. Кроме того, здесь проверялось состояние и производилось исправление ранее наложенных повязок и транспортных шин. При поступлении раненых в состоянии шока применялись сердечные и болеутоляющие средства. Раненых согревали химическими грелками и теплыми одеялами.

Помощь раненому в ходе атаки
В свою очередь, ПМП превращались из пунктов общеврачебной помощи в подготовительные хирургические этапы. На полковом медицинском пункте, впервые на эвакуационном пути раненого, проводилась врачебная регистрация раненых, заполнялись медицинские карточки передового района, следовавшие с ними на всем пути эвакуации. В некоторых случаях, когда оказывались значительные затруднения с эвакуацией раненых из ПМП в МСБ, практиковалось направление из медсанбата хирурга в ПМП для хирургической помощи (главным образом для неотложных и срочных операций).

Третью группу медиков составляли работники стационарных госпиталей. Их особенности - высокая квалификация и специализация врачей, связь с гражданским населением.

Особую группу медиков составлял персонал санитарных поездов. Они вывозили тяжелораненых в тыл страны.

Среди санинструкторов было до 40% женщин. Среди 44 медиков - Героев Советского Союза 17 женщин.

Но и смертность медработников была на втором месте после стрелковых частей. Всего за годы войны потери медицинской службы составили 210 тыс. чел. Больше всего убитых и раненых было среди санитаров и санинструкторов.

Перевязка раненого в бою

Из воспоминаний фронтовика
Оперировали меня в сосновой рощице, куда долетала канонада близкого фронта. Роща была начинена повозками и грузовиками, беспрестанно подвозившими раненых… В первую очередь пропускали тяжелораненых…

Под пологом просторной палатки, с пологом и жестяной трубой над брезентовой крышей, стояли сдвинутые в один ряд столы, накрытые клеёнкой. Раздетые до нижнего белья раненые лежали поперёк столов с интервалом железнодорожных шпал. Это была внутренняя очередь - непосредственно к хирургическому ножу…

В партизанском госпитале, 1943 год
Среди толпы сестёр горбилась высокая фигура хирурга, начинали мелькать его оголенные острые локти, слышались отрывисто-резкие слова каких-то его команд, которые нельзя было разобрать за шумом примуса, непрестанно кипятившего воду. Время от времени раздавался звонкий металлический шлепок: это хирург выбрасывал в цинковый тазик извлеченный осколок или пулю к подножию стола… Наконец хирург распрямлялся и, как-то мученически, неприязненно, красноватыми от бессонницы глазами взглянув на остальных, дожидавшихся своей очереди, шёл в угол мыть руки.

Санкт-Петербургский государственный университет

Медицинский факультет

Реферат по курсу «История медицины» на тему:

«Медицина во время Великой Отечественной войны»

студент 1 курса 102 гр. А. Р. Керефов

Оглавление

Вступление

Женщины-медики

Хирургия на поле боя

Великие фронтовые хирурги

Лечебницы под землей

Заключение

Список использованной литературы

Вступление

Медицина России прошла яркий и самобытный путь, отмеченный многими годами войн. Одной из самых жестоких и беспощадных была Великая Отечественная, где наша страна потеряла 27 млн человек и 60-летие со дня окончания которой мы отмечаем в этом году. Известный полководец маршал Советского Союза Иван Христофорович Баграмян, после завершения войны, писал: «То, что сделано советской военной медициной в годы минувшей войны, по всей справедливости может быть названо подвигом. Для нас, ветеранов Великой Отечественной войны, образ военного медика останется олицетворением высокого гуманизма, мужества и самоотверженности».

В 1941 г. в передовой статье газеты «Правда» стратегическая задача, стоящая перед медициной, формулировалась следующим образом: «Каждый возвращенный в строй воин – это наша победа. Это – победа советской медицинской науки... Это – победа воинской части, в ряды которой вернулся старый, уже закаленный в сражениях воин».

В битве с врагом не на жизнь, а на смерть вместе с войсками шли по полям сражений военные медики. Под смертельным огнем выносили они раненых с поля боя, доставляли их в медицинские пункты, оказывали необходимую помощь, а затем эвакуировали в медсанбаты, госпитали и дальше в тыловые специализированные учреждения. Четко организованная военно-медицинская служба работала напряженно и бесперебойно. В период Великой Отечественной войны в армии и на флоте находилось более 200 тысяч врачей и свыше 500 тысяч фельдшеров, медицинских сестер, санинструкторов и санитаров, многие из которых погибли в огне боев. В целом в период войны смертность медработников была на втором месте после стрелковых. Боевые потери медицинского корпуса составили 210602 человека, из них безвозвратных – 84793 человека. Наибольшие потери были на поле боя или вблизи него – 88,2% общего числа потерь, в том числе санитаров-носильщиков – 60%. Родина высоко оценила самоотверженный труд работников военного и гражданского здравоохранения. Более 30000 тружеников гражданского здравоохранения в годы Великой Отечественной войны награждены орденами и медалями. Более 116 тысяч военных медиков были награждены орденами, 50 из них стали Героями Советского Союза, а 19 – полными кавалерами ордена Славы.

Поскольку подвиги каждого врача на поле боя и все примеры героизма медиков в войну невозможно отразить в данном реферате, я обратился к нескольким самым ключевым и интересным с точки зрения истории медицины аспектам.

Женщины-медики

Маршал Советского Союза И.Х. Баграмян писал: «То, что сделано военной медициной в годы минувшей войны, по всей справедливости может быть названо подвигом. Для нас, ветеранов Великой Отечественной войны, образ военного медика остается олицетворением высокого гуманизма, мужества и самоотверженности».
Благодаря героическому самоотверженному труду военных медиков, с помощью советского здравоохранения, всего советского народа были достигнуты небывало высокие показатели возвращения в строй раненых и больных после лечения. Значительно улучшены по сравнению с прошлыми войнами исходы тяжелых ранений и заболеваний.

Усилиями и заботой военных медиков спасена жизнь 10 миллионов защитников Родины. Возвращены в строй 72,3% пострадавших в боях и 90,6% больных воинов. Поистине это подвиг во имя жизни. Армия и население были надежно ограждены от возникновения эпидемий – этих постоянных спутников войны.

Большинство медиков – это женщины, матери, сестры, дочери. На их плечи легла основная тяжесть военных будней, ведь почти все мужское население находилась на передовой.

Женщины-медики. На их долю выпало испытаний не меньше, чем солдатам на передовой. Столько храбрости, мужества, бесстрашия они проявляли! Старым людям и детям, раненым и инвалидам, ослабевшим и больным - всем была необходима помощь медицинской сестры и санитарной дружинницы. И это чувствовал каждый боец и командир в бою, зная, что рядом сестра - «сестрица», бесстрашный человек, который не оставит в беде, окажет первую помощь в любых условиях, оттащит в укрытие, вынесет в тяжелую минуту на себе, спрячет от бомбежки в пути. Прошло много лет после грозных событий Отечественной войны, но память сохранила имена и подвиги этих замечательных женщин, которые, не щадя здоровья и самой жизни, работали «на передовой», ежедневно спасая в любых и самых тяжелых условиях боев жизнь раненых бойцов и командиров, помогая им вернуться в строй, а после победы - к семье и любимой работе.

Приведем данные из письма командования 6-го стрелкового корпуса добровольцев-сибиряков трудящимся Красноярского края о военных подвигах красноярцев и призывом пополнить ряды погибших от 7 января 1943 года: «...свыше 200 раненых вынесла с поля боя т. Верозубова и оказала им первую медицинскую помощь. Участвуя в танковом десанте на поле боя, перевязала 40 раненых бойцов. Трижды раненая не ушла с поля боя».

Действительно, многие медики были еще совсем юными, в ряде случаев специально приписывали себе год или два, чтобы быть постарше. Таисия Семеновна Танкович, родившаяся в Манском районе Красноярского края, вспоминает, что свою работу приходилось осуществлять в трудных условиях: «Мне, молодой санитарке, под бомбежками и обстрелами надо было перевязывать раны на поле боя, найти тех, кто дышал, найти помочь и спасти, дотащить слабыми девичьими руками тяжелого солдата до перевязочного пункта... По дороге попали под бомбежки, ходячие раненые смогли выпрыгнуть и убежать в лес. Тяжело раненые от страха кричали, я их, как могла, успокаивала, бегала от машины к машине. К счастью, бомбы не попали». Многие медики прошли на ногах практически весь боевой путь, но энтузиазм, силу воли уничтожить оказалось невозможным. На Орловско-Курском направлении потери были огромные. Надежда Александровна Петрова (участница этих событий) не имела глубоких знаний по медицине, но, несмотря на это, Надежда Николаевна оказывала помощь раненым бойцам во временно оборудованном перевязочном пункте (в глубокой бомбовой воронке), так как другие медсестры были ранены. Теперь жизнь всех раненых зависела от девчонки из Ирбея. Ей приходилось, не колеблясь, если нужно помочь человеку спасти его жизнь, то, не задумываясь, говорила: «Берите крови у меня сколь надо», а взамен получала слова благодарности и письма. Анна Афанасьевна Черкашина повествует о военной жизни на Орловско-Курской дуге. Она, не умеющая плавать, управляла резиновой лодкой, вытаскивала из воды раненых при форсировании Днепра. Спасая жизни бойцам, будучи, сама раненая, не задумывалась о себе. Другой случай, когда врач В.Л.Аронов и медсестра Ольга Куприянова не растерялись во время налета вражеских самолетов, а смогли успокоить больных, приказав Ольге громко петь:

Я на подвиг тебя провожала,
Над страною гремела гроза...

Нельзя забыть врачей, медсестер, санитарок, всех тех, кто работал в тылу и помогал вернуться к жизни людям, которые были близки к смерти, они смотрели в лицо смерти. Солдаты, которые лечились в госпиталях, с благодарностью обращались через газеты, не называя фамилий врачей, а только имена и отечества: «Здравствуйте, многоуважаемая мамаша Прасковья Ивановна, не найду высоких благодарственных слов, которые обязан написать Вам; я любил Дору Климентьевну, я любил как любил свою мать в детстве, много носили Вы меня на руках; я прошу Вас, мама, берегите себя». Обращения встречаются во всех письмах, которых адресованы медицинскому персоналу Красноярского края, это люди, которые ни о чем не просят, ни на что не претендуют, а просто от чистого сердца высказывают свои «высокие благодарственные чувства». Наши врачи не оставались после лечения бойца равнодушными. Они разыскивали через письма своих бывших больных на фронте, в колхозах и городах, они хотели знать, не раскрылись ли раны. Не тревожат ли послеоперационные рубцы, не беспокоит ли больное сердце. Но это ведь то, чего часто не удавалось добиться и в мирные годы от многих высоко титулованных лечебных учреждений.

Среди санинструкторов было 40% женщин. Среди 44 медиков – Героев Советского Союза –17 женщин. Как сказал один из героев повести К.Симонова "Дни и ночи ": "Что ж, ей-богу, неужто мужиков на это дело нет. Ну пущай там в тылу, в госпитале за ранеными ходит, а для чего сюда ". По свидетельству поэтессы Ю. Друниной, нередко бывало: "Мужчины в окровавленных шинелях на помощь звали девушку..."

Сто раненых она спасла одна
И вынесла из огневого шквала,
Водою напоила их она
И раны их сама забинтовала...

Для спасения защитников Родины девушки не жалели ни сил, ни своей жизни.
Ю. Друнина о героях этих событий написала следующие строки:

...Мы не ждали посмертной славы,
Мы хотели со славой жить.
...Почему же в бинтах кровавых
Светлокосый солдат лежит?
Его тело своей шинелью
Укрывала я, зубы сжав,
Белорусские ветры пели
О рязанских глухих садах....

Хирургия на поле боя

Одной из самых важных специальностей медицины всегда была хирургия. Врачи-хирурги издавна пользуются особым доверием и расположением. Их деятельность окружена ореолом святости и геройства. Имена искусных хирургов передаются из поколения в поколение. Так было. Так есть и сегодня. В период войны спасать людям жизнь стало для них ежедневной работой.

Запоминающуюся картину работы хирургов медсанбата нарисовал Михаил Шолохов в романе "Они сражались за Родину": "...а хирург тем временем стоял, вцепившись обеими руками в край белого, будто красным вином залитого стола, и качался, переступая с носков на каблуки. Он спал... и только когда товарищ его – большой чернобородый доктор, только что закончил за соседним столом сложную полостную операцию, – стянув с рук мягко всхлипнувшие, мокрые от крови перчатки, негромко сказал ему: "Ну, как ваш богатырь, Николай Петрович? Выживет?" – молодой хирург очнулся, разжал руки, сжимавшие край стола, привычным жестом поправил очки и таким же деловым, но немного охрипшим голосом ответил: "Безусловно. Пока ничего страшного нет. Этот должен не только жить, но и воевать. Черт знает, до чего здоров, знаете ли, даже завидно... Но сейчас отправлять его нельзя: рана одна у него мне что-то не нравится... Надо немного выждать ".

Писатель фронтового поколения Евгений Носов в рассказе "Красное вино победы "по собственным воспоминаниям передает обстановку медсанбата: "Оперировали меня в сосновой рощице, куда долетала канонада близкого фронта. Роща была начинена повозками и грузовиками, беспрестанно подвозившими раненых... В первую очередь пропускали тяжелораненых... Под пологом просторной палатки, с пологом и жестяной трубой над брезентовой крышей, стояли сдвинутые в один ряд столы, накрытые клеенкой. Раздетые до нижнего белья раненые лежали поперек столов с интервалом железнодорожных шпал. Это была внутренняя очередь – непосредственно к хирургическому ножу... Среди толпы сестер горбилась высокая фигура хирурга, начинали мелькать его оголенные острые локти, слышались отрывисто-резкие слова каких-то его команд, которые нельзя было разобрать за шумом примуса, непрестанно кипятившего воду. Время от времени раздавался звонкий металлический шлепок: это хирург выбрасывал в цинковый тазик извлеченный осколок или пулю к подножию стола... Наконец хирург распрямлялся и, как-то мученически, неприязненно, красноватыми от бессонницы глазами взглянув на остальных, дожидавшихся своей очереди, шел в угол мыть руки ".

Маршал Советского Союза Г.К. Жуков писал, что "... в условиях большой войны достижение победы над врагом зависит в немалой степени и от успешной работы военно-медицинской службы, особенно военно-полевых хирургов". Опыт войны подтвердил справедливость этих слов.

В обслуживании раненых и больных во время войны участвовала не только медицинская служба вооруженных сил, но и органы здравоохранения на местах, а с ними вместе десятки тысяч людей, далеких от медицины. Матери, жены, младшие братья и сестры воинов, работая в промышленности, сельском хозяйстве, находили время и силы для заботливого ухода зав ранеными и больными в госпиталях. Испытывая большие лишения в питании, одежде, они отдавали все, и в том числе свою кровь, чтобы быстрее восстановить здоровье воинов.

Труд работников медсанбата так изобразил поэт С. Баруздин:

И хлопочут сестрички,
Хлопочут умело и споро,
И потеют шоферы,
Стараясь, чтоб меньше трясло.
А седые врачи
С руками заправских саперов
Почему-то считают,
Что попросту нам повезло...

Вся система оказания медицинской помощи в бою и последующего лечения раненых до выздоровления была построена у нас во время Отечественной войны на принципах этапного лечения с эвакуацией по назначению. Это значит – рассредоточить весь лечебный процесс в отношении раненого между специальными подразделениями и учреждениями, представляющими собой отдельные этапы на его пути с места ранения в тыл, и проводить эвакуацию по назначению туда, где каждому раненому будет обеспечено квалифицированное и специализированное лечение, диктуемое требованиями современной хирургии и медицины в целом. Смена этапов на эвакуационном пути и медицинского персонала, оказывающего помощь и обеспечивающего уход на этих этапах, не повредят лечебному процессу, если между всеми этапами существует крепкая связь и установлено заранее взаимопонимание и взаимозависимость. Но первое, что требуется, – это единое понимание всеми медиками основ, на которых организационно базируется военно-полевая хирургия. Речь идет о единой военно-полевой медицинской доктрине.

Содержание этой доктрины было сформулировано начальником Главвоенсанупра Е. И. Смирновым. Он говорил в годы войны, что «современное этапное лечение и единая военно-полевая медицинская доктрина в области полевой хирургии основываются на следующих положениях:

1) все огнестрельные раны являются первично-инфицированными;

2) единственно надежным методом борьбы с инфекцией огнестрельных ран является первичная обработка ран;

3) большая часть раненых нуждается в ранней хирургической обработке;

4) раненые, подвергнутые в первые часы ранения хирургический обработке, дают наилучший прогноз».

В выступлениях Е. И. Смирнов неоднократно подчеркивал, что в условиях полевой санитарной службы объем работы и выбор методов хирургического вмешательства и лечения чаще всего определяются не столько медицинскими показаниями, сколько положением дела на фронте, количеством поступающих больных и раненых и их состоянием, количеством и квалификацией врачей, особенно хирургов, на данном этапе, а также наличием автотранспортных средств, полевых и санитарных учреждений и медицинского оснащения, временем года и состоянием погоды. Успехи в оказании хирургической помощи и последующем лечении раненых на этапах медицинской эвакуации в значительной мере обеспечивались работой передовых этапов и в первую очередь организацией первой помощи в бою, выноса раненых с поля боя и доставки их на батальонный медицинский пункт и далее в полковой медицинский пункт (БМП и ПМП).

Работа передовых медицинских этапов имеет исключительное значение для спасения жизни и восстановления здоровья раненых. В успехе этой работы решающее значение имеет время. Для быстрой остановки кровотечения на поле боя важны порой минуты

Одним из наиболее ярких показателей организованности полевой медицинской службы, имевшим первостепенное значение для всей последующей хирургической работы, являлось время поступления раненого после ранения на полковой медицинский пункт, где ему обеспечивалась первая врачебная помощь. Ранние сроки прибытия раненых на ПМП предопределяли успех всей дальнейшей борьбы с шоком и последствиями кровопотери, имели важное значение и для ускорения дальнейшего направления раненых из ПМП в медсанбат, где проводились первичная хирургическая обработка ран и необходимые оперативные вмешательства.

Основным требованием к медицинской службе у нас было обеспечение прибытия всех раненых на ПМП в пределах до 6 часов после ранения и в медсанбат – до 12 часов. Если раненые задерживались на ротном участке или в районе БМП и прибывали после названных сроков, то мы рассматривали это как недостаток организации медицинской помощи на поле боя. Оптимальным сроком для оказания первичной хирургической помощи раненым в медсанбате считался срок в пределах шести-восьми часов после ранения. Если не было особых условий в характере боя, которые могли бы задержать поступление всех раненых с передовой зоны на ПМП (легкораненые поступали полностью), то задержка в поступлении тяжелораненых могла быть объяснена только чрезвычайными обстоятельствами, требовавшими вмешательства батальонного фельдшера, старшего врача полка, а иногда и начсандива.

Важнейшим органом доврачебной помощи, несомненно, являлся батальонный медицинский пункт, возглавлявшийся батальонным фельдшером. Именно он являлся организатором всей медицинской помощи и всех санитарно-гигиенических и противоэпидемических мероприятий, проводимых в батальоне. От батальонного фельдшера зависела в первую очередь работа санитарных отделений рот и эвакуация раненых с ротных участков на БМП. Важнее всего для него было ускорить прибытие раненых на БМП и их отправку на ПМП. При этом особое внимание уделялось выносу раненых с ротных участков, в помощь направлялся санитарный транспорт, к санинструкторам прикреплялись санитары и санитары-носильщики из заранее подготовленного резерва. Особенно важно было при поступлении раненых на БМП провести их осмотр для отправки в первую очередь на ПМП раненых, требующих неотложной врачебной, в том числе хирургической, помощи. На БМП проверялось состояние и производилось исправление ранее наложенных повязок и транспортных шин. При поступлении раненых в состоянии шока применялись сердечные и болеутоляющие средства. Раненых согревали химическими грелками и теплыми одеялами. При проникающих ранениях груди накладывалась большая герметическая давящая повязка с прокладкой из прорезиненной оболочки индивидуального пакета.

Проведение батальонным фельдшером противоэпидемических мероприятий имело особое значение во время наступательных операций и освобождения оккупированных ранее районов, крайне неблагополучных в эпидемическом отношении. Невероятный гнет, нищета и лишения, которым подвергалось население оккупированных фашистами областей, создавали тяжелую эпидемиологическую обстановку, угрожающую наступавшим нашим войскам, если бы не были приняты серьезные и быстрые противоэпидемические меры. Этой работе уделялось большое внимание и санчастью полка.

Путь раненого с места оказания ему первой медицинской помощи на поле боя и до прибытия на ПМП, несмотря на его краткость (три – пять километров), являлся весьма тяжелым для самого пострадавшего. При проведении в ПМП медицинского осмотра прибывших раненых с целью определения степени срочности их эвакуации в МСБ сменялись повязки, промокшие и неудовлетворительно наложенные, проверялась правильность наложения шин и в необходимых случаях производилась их замена, проводился контроль за наложенными ранее для остановки артериального кровотечения жгутами. Обращалось особое внимание на введение противостолбнячной и противогангренозной сывороток при артиллерийско-минных ранениях нижней половины тела, а также при всех рвано-ушибленных ранах и большом загрязнении тела. На ПМП же проводились мероприятия по борьбе с шоком и последствиями больших кровопотерь, требовавших неотложной помощи в виде дооперационного переливания крови и кровезаменителей, что имело особое значение в тяжелых условиях эвакуации раненых.

В этих условиях ПМП как бы превращались из пунктов общеврачебной помощи в подготовительные хирургические этапы. На полковом медицинском пункте, впервые на эвакуационном пути раненого, проводилась врачебная регистрация раненых, заполнялись медицинские карточки передового района, следовавшие с ними на всем пути эвакуации. В некоторых случаях, когда оказывались значительные затруднения с эвакуацией раненых из ПМП в МСБ, практиковалось направление из медсанбата хирурга в ПМП для хирургической помощи (главным образом для неотложных и срочных операций).

Специфический вклад медиков ППГ, медсанбатов и санитарных поездов в поэтапное лечение всей массы раненых состоит в том, что они продолжали перевязку, санобработку, сортировку, а с другой стороны – обеспечивали излечение бойцов с легкими и средней тяжести ранениями, проводили огромное количество операций. Третью группу медиков, как отмечалось, составляли работники стационарных госпиталей. Их особенности – высокая квалификация и специализация врачей, связь с гражданским населением. Особую группу медиков составлял персонал санитарных поездов. Они вывозили тяжелораненых в тыл страны.

В медсанбатах и в госпиталях были выделены врачи, ответственные за переливание крови. Для получения, хранения и рассылки крови по армиям и эвакопунктам в сентябре 1941 г. была организована группа переливания крови в составе врача-гематолога и двух сестер. Группа обеспечивалась двумя санитарными машинами и размещалась поблизости от места базирования фронтовой санитарной авиации. В обязанность группы, помимо получения, хранения и рассылки крови на места входила организация донорства при всех лечебных учреждениях, особенно в армейском районе. Кровь доставлялась самолетами из Москвы (Центрального института переливания крови – ЦИПК) и из Ярославля, где специально для нашего фронта был организован филиал ЦИПК. В нелетные дни кровь доставлялась из столицы автомашинами, в основном же по железной дороге, а из Ярославля обратными санлетучками и санпоездами. Основным пунктом доставки крови из Москвы к фронту было с. Едрово близ Валдая.

В армии кровь доставлялась санитарными самолетами с использованием их обратным рейсом для эвакуации раненых. Во всех армиях также были организованы «группы крови» в составе врача и одной-двух сестер: кровь направлялась на места в медсанбаты и госпитали их транспортными средствами (санитарными и грузовыми машинами, на повозках, санях, а при полном бездорожье – пешком) В период весенней распутицы 1942 г. части, отрезанные разлившимися реками и болотами, получали кровь в специальных сбрасываемых корзинах сконструированных начальником службы крови И. Махаловой (ныне полковник медслужбы в отставке). В течении значительного времени наш фронт снабжал кровью также соседние армии Калининского и Волховского фронтов. Одновременно с использованием крови на фронте стали широко применяться кровезаменители (плазма, трансфузин, жидкость Сельцовского, Петрова и др.).

Великие фронтовые хирурги

Рис.№2. Н.Н. Бурденко. Н.Н. Бурденко Николаю Николаевичу Бурденко в 1945 году исполнилось 65 лет. Но в первый же день войны он пришел в военно-санитарное управление Красной армии. «Считаю себя мобилизованным, – сказал он, – Готов выполнить любое задание». Бурденко назначили главным хирургом Красной армии. 8 мая 1943 – Указом Президиума Верховного Совета СССР за выдающиеся достижения в области советской медицины Н.Н. Бурденко первому из советских медиков было присвоено звание Героя Социалистического труда с вручением ордена Ленина и Золотой медали "Серп и молот".

Петр Андреевич Куприянов – главный хирург Ленинградского фронта в Великой Отечественной войне

Во время Великой Отечественной войны профессор П. А. Куприянов был назначен главным хирургом Северного фронта, затем Северо-Западного направления, а с 1943 года и до окончания войны – Ленинградского фронта. Блокада Ленинграда и необычайные трудности обороны осажденного города требовали от медицинской службы, как и от всего населения и всех воинов, героических усилий. В этих условиях скорейшее восстановление здоровья раненых и их возврат в строй имели государственное значение. Руководящую роль в организации хирургической службы и выработке наиболее целесообразных способов лечения раненых играл П. А. Куприянов.
Его часто можно было видеть на переднем крае обороны, где шли ожесточенные бои. П. А. Куприянов вспоминал: “Когда наши войска стянулись к Ленинграду, медсанбаты располагались на окраинах города, частично на его улицах. Полевые армейские госпитали вошли в общую сеть фронтового эвакопункта”. Когда 31 августа 1941 года эвакуация раненных из Ленинграда прекратилась, Петр Андреевич организовал в каждой армии госпитальные базы легкораненых. В труднейшие дни блокады Ленинграда, по согласованию с главным терапевтом фронта Э. М. Гельштейном, было решено терапевтические полевые подвижные госпитали располагать “встык” на одной площадке с хирургическими полевыми подвижными госпиталями. Это позволило использовать опытных терапевтов для лечения раненных в грудь, в живот и в послеоперационном периоде.

Наряду с основной работой главного хирурга фронта П. А. Куприянов руководил работой специализированного госпиталя, где лежали раненные в грудь, Приехавший по делам службы в осажденный Ленинград главный хирург Волховского фронта А. А. Вишневский в своем дневнике запишет, что увидел П. А. Куприянова “... как всегда спокойным, слегка улыбающимся, но сильно похудевшим”. В период блокады Петр Андреевич выполнил более 60 операций у раненных в сердце.
В этот трудный период Великой Отечественной войны П. А. Куприянов не переставал заниматься научной деятельностью. В начале Великой Отечественной войны в Ленинграде вышла его книга “Краткий курс военно-полевой хирургии”, написанная совместно с С. И. Банайтисом. В ней подведен итог достижениям военно-полевой хирургии предвоенного периода и изложены организационные принципы оказания хирургической помощи на различных этапах медицинской эвакуации. В предисловии к этой книге Е. И. Смирнов и С. С. Гирголав писали: “В настоящем учебнике использован опыт войны с белофиннами. Авторы его являлись активными участниками войны, организаторами хирургической работы на Карельском перешейке. Нет надобности доказывать, что личный опыт работы довлел над авторами. И это хорошо... Основные организационные принципы военно-полевой хирургии изложены верно, со знанием дела, а поэтому выход в сет этого учебника только обогатит нашу военную медицину”.
Эта оценка книги не нуждается в комментариях. Именно “Краткий курс по военно-полевой хирургии” П. А. Куприянова и С. И. Банайтиса служил настольным пособием хирургам во время Великой Отечественной войны. Книга не потеряла своего значения и в настоящее время, так как основные сведения, изложенные в ней, остаются верными и по сей день.

По инициативе Петра Андреевича в труднейших условиях блокированного Ленинграда стал создаваться “Атлас огнестрельных ранений”. Для этой цели был привлечен коллектив авторов и художников. Все издание состоит из 10 томов и вышло под редакцией П. А. Куприянова и И. С. Колесникова. Часть томов появилась еще в годы войны, остальные печатались в послевоенный период. В этом уникальном научном труде изложены основные установки по хирургическому лечению ранений различных локализаций и изложена хирургическая техника, иллюстрированная отличными цветными рисунками. В советской и зарубежной литературе нет аналогичного научного труда.

При создании выдающегося многотомного издания “Опыт советской медицины в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.” П. А. Куприянов был привлечен в состав редакционной коллегии. Он взял на себя руководство коллективом авторов по составлению девятого и десятого томов этого издания, отредактировал оба тома и написал часть глав. В указанных двух томах отражен опыт хирургического лечения огнестрельных ранений груди и обобщены достижения в этой области хирургии.
Кроме названных капитальных трудов, П. А. Куприянов в годы войны написал ряд других научных работ – “Лечение и эвакуация раненых на Ленинградском фронте”, “Классификация ран и ранений”, “О хирургической обработке огнестрельных ран”, “Принципы первичной хирургической обработки ран в войсковом районе”, “Ампутация конечностей (исключая пальцы) на этапах санитарной эвакуации”, “Хирургия огнестрельных ранений органов грудной полости” и многие другие. Вместе с Н. Н. Бурденко, Ю. Ю. Джанелидзе, М. Н. Ахутиным, С. И. Банайтисом и другими он принимал участие в выработке основных принципов оказания хирургической помои раненым на этапах медицинской эвакуации. В результате была достигнута стройная система лечения пострадавших на войне и обеспечен высокий процент возврата их встрой, что имело огромное значение для обороны страны.

Параллельно со службой в Советской Армии, П. А. Куприянов длительное время работал в 1-ом Ленинградском медицинском институте им. И. П. Павлова (1926-1948 гг.). В этом институте он заведовал кафедрой оперативной хирургии и топографической анатомии (1930-1945 гг.) и кафедрой факультетской хирургии (1944-1948 гг.). В сентябре 1944 года, оставаясь главным хирургом фронта, Куприянов был утвержден в должности начальника кафедры факультетской хирургии Военно-медицинской академии им. С. М. Кирова.

В 1942 году Петру Андреевичу было присвоено звание Заслуженного деятеля науки. Он являлся одним из инициаторов создания Академии медицинских наук СССР, которая была учреждена 30 июня 1944 года постановлением СНК СССР № 797. 14 ноября 1944 года он был утвержден в звании действительного члена, а 22 декабря того же года был избран вице-президентом и занимал эту должность до 1 октября 1950 года. В 1943-1945 гг. Куприянов избирался председателем правления Хирургического общества Пирогова.
Организационная деятельность во время войны с белофиннами (1939-1940 гг.) и затем в Великой Отечественной войне, а также публикации многочисленных и важных научных трудов выдвинули П. А. Куприянова в число самых крупных и прогрессивных военно-полевых хирургов нашей страны.

Лечебницы под землей

В осажденном Севастополе медики действовали в условиях жесткой обороны, отрезанными от фронта, от действующей армии. Город все время находился под огнем. В огромной голубой подкове севастопольской бухты вода кипела от разрывов бомб, мин и снарядов, городские кварталы превратились в руины. За несколько дней декабрьских боев в Севастопольский военно-морской госпиталь поступило около 10 тысяч раненых. Нескольким хирургам было не по силам справляться с ними. Пришлось привлечь терапевтов, невропатологов, рентгенологов: они делали простейшие операции. И все же эффект титанических усилий медиков был неполным – госпиталь подвергался непрерывной бомбардировке и обстрелу, раненые получали дополнительные ранения, многие погибли под огнем и развалинами госпиталя, защищенного одним лишь знаком Красного Креста. На израненной и обожженной земле Севастополя не оставалось безопасного места.

Лучше всего было бы «спрятать» медицинские убежища под землю. Но где найти необходимые подземные сооружения? Строить долго, да и некому. Выход нашли. Помогли командующий Приморской армией генерал И.Е.Петров и командующий Черноморским фронтов адмирал Ф.С.Октябрьский. По их совету решили использовать каменоломные штольни «Шампанстроя»: штольни благоустроили, надежно защитили толщей камня от огня. В считанные дни медики 25-й Чапаевской дивизии (она входила в состав Приморской армии) провели сюда электрическое освещение, оборудовали вентиляцию, устроили водопровод и канализацию. В общем, необитаемый подвал был превращен в госпиталь на 2 тысячи коек. В шести подземных операционных и перевязочных священнодействовали хирурги. Здесь оперировали опытнейшие хирурги Б.А.Петров, Е.В.Смирнов, В.С.Кофман, П.А.Карпов, Н.Г.Надтока... Ночами к причалам Инкермана подходили катера и лодки: от Графской пристани, от причалов Северной стороны, от Минной гавани в госпиталь доставляли раненых и медикаменты. Опыт первого подземного госпиталя широко использовали в Севастополе. Значительная часть госпиталей и медицинских пунктов действовала под землей: в заброшенных подвалах завода шампанских вин, в естественных укрытиях бухты «Голландия» (здесь разместился медсанбат 95-й дивизии), Корабельной стороны, Юхариной балки. Врачи бригады морской пехоты расположили свой медицинский пункт в бывшем пещерном монастыре на обрывистом склоне Инкерманских высот у самой оконечности Северной бухты. К бывшим монастырским кельям добирались по трапу, а тяжелораненых поднимали сюда на блоках при помощи ручной лебедки.

В надежных укрытиях в скалах, в тоннелях, пробитых в известковых горах, под охранительной пятидесятиметровой толщей, которую не могли пробить никакие авиабомбы или снаряды, раненые чувствовали себя в безопасности. А хирурги осажденного города, переносящего беспрерывные обстрелы и бомбежки, здесь работалось намного спокойнее. Дел же было невпроворот. Все госпитали и медсанбаты оказались переполненными. Хирурги сутками не выходили из операционных, каждый проводил за смену более 40 операций. Врачей мучила мысль: как и куда эвакуировать раненых? Впереди – враг, позади – море. Правда, в первое время удавалось использовать морской путь. Боевые корабли, грузовые пароходы, санитарно-транспортные суда в ноябре 1941 года эвакуировали 11 тысяч раненых. В госпиталях и медсанбатах стало намного свободнее. Однако, когда в декабре гитлеровцы начали новое наступление, каждый день поступало до 2,5 тысяч раненых. И опять проблема их эвакуации заслонила все другие. Санитарно-транспортные суда Черноморского флота, перевозившие раненых, быстро выходили из строя. Нарушая все законы и обычаи войны, фашистские стервятники специально охотились за ними, по многу раз с непонятным нормальному человеку упорством атаковали и топили беззащитные корабли, а пытавшихся спастись раненых расстреливали из пулеметов. Так были потоплены транспорты и теплоходы «Сванетия», «Грузия», «Абхазия», «Молдавия», «Крым», «Армения». На «Армении» вместе с флотскими медиками, сопровождавшими раненых моряков, должны были отплыть из Севастополя главный хирург Черноморского флота Б.А.Петров и профессор Е.В.Смирнов. По какой-то случайности они не попали на теплоход и отплыли днем позже на военном корабле. А вскоре пришло сообщение о гибели «Армении». В этот день в своем дневнике Б.А.Петров в отчаянии записал: «Прибыли в Туапсе. Здесь нас встретила громовая весть: «Армения» погибла... На нее было погружено все хирургическое, что было в Севастополе. Погибла вся хирургия. Погибли все хирурги Черноморского флота. Погибли все мои друзья, помощники, выученики, единомышленники... Погиб весь медицинский, политический, хозяйственный состав севастопольского госпиталя. Погибло все!!! Неужели я буду еще смеяться и радоваться жизни? Мне кажется это сейчас святотатством».

С потерей санитарно-транспортных судов, совершавших героические рейсы под вражескими бомбами, медики использовали только военные корабли. И хотя возможности линкоров и эсминцев, крейсеров и лидеров значительно ниже специально оборудованных санитарных транспортов, и приходили они нерегулярно, это была очень важная «форточка». В одну из декабрьских ночей 1941 года линкор «Парижская коммуна» дерзко вошел в Севастопольскую бухту и, встав на бочки, открыл огонь по противнику, укрепившемуся на северной стороне. В это время к его борту подходили одна за другой баржи с ранеными. Приняв более тысячи человек, корабль вышел в открытое море. Но, несмотря на героизм военных и медиков, положение ухудшалось. Огромные фашистские самолеты стали пикировать на любую одинокую машину, перевозившую раненых, а на каждую показавшуюся на улице или дороге подводу бросали бомбы. Беспомощные раненые получали повторные ранения, нередко погибали. В подземном госпитале, оборудованном в штольнях, перестали работать вентиляция и водопровод, погас электрический свет, проник дым от пожаров, разрывов бомб и снарядов. Но раненые все поступали, и хирурги непрерывно оперировали, теперь уже при свете керосиновых ламп, забыв об отдыхе и едва держась на ногах от усталости. Горькая правда такова: осуществить эвакуацию всех раненых не удалось, хотя были приложены огромные усилия, чтобы сделать это. На берегу моря, близ новых санитарных пристаней в Камышовой и Казачьей бухтах, у скалистого мыса Херсонес в последние дни обороны находилось около 10 тысяч пострадавших в боях бойцов и моряков и с ними медики: врачи, сестры, санитары. Конечно, одни, без раненых, медики могли бы еще, пожалуй, эвакуироваться. Но бросить раненых, оставить их на произвол фашистов? Они остались, остались вместе с теми, кого спасали.

Медицинская служба в Сталинградской битве

Военно-медицинская служба 62 армии, оборонявшей Сталинград, создавалась весной 1942 г., одновременно с формированием самой армии. К моменту вступления 62 армии в боевые действия медицинская служба имела, в основном, молодые кадры врачей, фельдшеров и медицинских сестер, в большинстве своем без практического специального и боевого опыта. Табельным имуществом медицинские части и учреждения обеспечены были не полностью, палаток было очень мало, специального санитарного транспорта почти не было. Лечебно-эвакуационные учреждения имели 2300 штатных койко-мест. В ходе боев большое количество раненых – десятки, сотни, тысячи пострадавших нуждались в помощи медиков. И они ее получали.

Трудностей в работе медицинской службы было много. Но военные медики делали все возможное, а иногда, казалось бы, и невозможное для выполнения своего священного долга. Учитывая создавшуюся боевую обстановку, изыскивались новые формы медицинского обеспечения.

Помимо существующей системы медицинского обеспечения было обращено внимание на подготовку всего личного состава войск к оказанию само- и взаимопомощи.
В штурмовых группах и отрядах, в боевых порядках, в отдельных гарнизонах всегда находились санитары и санитарные инструкторы, выделялись дополнительные силы для обеспечения выноса раненых. Часто эти отдельные группы и гарнизоны оказывались отрезанными от своих войск, вели боевые действия в окружении. В этих случаях эвакуация раненых становилась почти невозможной, и батальонные медицинские пункты (БМП) оборудовались в подвалах зданий, землянках, блиндажах непосредственно за боевыми порядками.

Близко за боевыми порядками батальонов были развернуты полковые медицинские пункты (ПМП). Чаще всего они оказывали необходимую помощь, дополняя уже оказанную, и принимая все меры к быстрейшей эвакуации раненых. Работа БМП и ПМП проходила в зоне действенного ружейно-пулеметного огня противника. Медицинская служба несла большие потери.

Под берегом Волги работали передовые группы медико-санитарных батальонов. Они развертывали, как правило, приемно-сортировочные, операционные, небольшие стационары для временно нетранспортабельных, эвакуируемым оказывали неотложную квалифицированную хирургическую помощь.

Здесь же на берегу размещались передовые группы полевых подвижных госпиталей (ППГ) №80 и № 689 и эвакопункт (ЭП) – 54, которые, развернув операционно-перевязочные и эвакуационные, оказывали квалифицированную помощь и готовили раненых к эвакуации через Волгу. Рядом работала оперативная группа армейского санитарно-эпидемического отряда (СЭО).

Операционные перевязочные, сортировочные, эвакуационные стационары развертывались в подвальных помещениях, штольнях, полуразрушенных помещениях, землянках, щелях, блиндажах, канализационных колодцах и трубах.
Так, госпитальное отделение медсанбата 13 ГСД размещалось в канализационной трубе; операционная медсанбата 39 сд – в штольне; операционная ППГ-689 – в подвале водокачки; операционная и эвакуационная ЭП-54 – в ресторане у центральной пристани.
Эвакуационный путь от переднего края до медсанбата и хирургического полевого подвижного госпиталя (ХППГ) был очень коротким, всего несколько километров. Оперируемость была высокой. Во многих случаях даже крайне тяжелые раненые были на операционном столе через 1-2 часа.

На левом берегу Волги в 5-10 км. размещались основные отделения медсанбатов и ХППГ первой линии (Колхозная Ахтуба, Верхняя Ахтуба, хутора Бурковский, Госпитомник).

Были оборудованы причалы в Красной Слободе, Красном буксире и просто на берегу. В районе Колхозной Ахтубы был развернут пункт санитарной обработки.
Оказание специализированной помощи, лечение раненых, больных осуществлялось в госпиталях второй линии и фронтовых госпиталях, которые располагались в Ленинске, Солодовке, Токаревых Песках, Капяре, Владимировке, Николаевске и др. – в 40-60 км. от фронта.

Во второй половине ноября на пристани Тумак на восточном берегу Волги был организован приемный питательно-обогревательный пункт, рядом с которым ХППГ-689 развернули для оказания неотложной квалифицированной помощи операционно-перевязочный блок и стационар для временно нетранспортабельных. Все отделения были оборудованы в землянках, построенных личным составом госпиталя.
В Токаревых Песках был развернут армейский полевой госпиталь АПГ-4184 на 500 коек. Все отделения госпиталя были оборудованы в землянках большой площади. Работами руководили начальник госпиталя – военврач 2 ранга, впоследствии – профессор Ланда, замполит политрук Запарин, ведущий хирург военврач 2 ранга Теплов.

Но, пожалуй, самым трудным в медицинском обеспечении была эвакуация раненых через Волгу. Специальных средств не было. Для эвакуации раненых использовалось все, что было можно приспособить для этих целей. Эвакуация проводилась преимущественно ночью. По приказу командующего 62 армией маршала В.И.Чуйкова все виды транспорта, подвозившего через Волгу боеприпасы, оружие, войска и другое имущество, на обратном пути должны были забирать раненых.

К середине сентября месяца вопрос переправы раненых стал особо сложным и тяжелым. Решением Военного Совета для обеспечения переправы раненых были выделены ХППГ-689 и ЭП-54. Работа личного состава этих лечебных учреждений была очень трудной и опасной. Над переправами постоянно были вражеские самолеты, рвались снаряды.
Только за период с 20 по 27 сентября 1942 г. ЭП-54 потерял 20 человек своего персонала.

В начале октября месяца обстановка резко ухудшилась. Противник местами вышел к Волге. Он просматривал и держал под обстрелом большой участок поверхности реки. Количество раненых в этот период увеличивалось, а условия переправы раненых стали еще сложнее. Однако, например, только за одни сутки 14 октября через Волгу было переправлено около 1400 раненых. В это время раненых ночью переправляли на остров Зайцевский, где находились группы от 112 медико-санитарного батальона и ЭП-54. После оказания помощи нуждающимся, раненых на носилках доставляли к причалам, находившимся в 2-х км., и переправляли на левый берег. В период ледохода причалы для раненых стали «летучими», т.е. они были там, куда могли, учитывая ледовую обстановку, пристать переправочные средства.

Характеризуя работу медслужбы при обороне Сталинграда, начальник ГВСУ генерал-полковник м\с Смирнов в своем труде «Проблемы военной медицины» пишет: «Наличие в войсковом тылу большой водной преграды, какой являлась Волга, резко затрудняло организацию лечебно-эвакуационного обеспечения войск. Под Сталинградом имел место массовый героизм, массовая отвага медицинских работников, особенно 62-й армии».

Выступая на встрече ветеранов 62-й Гвардейской армии, маршал Советского Союза В.И.Чуйков сказал: «Замечательные дела врачей, медицинских сестер, санитарных инструкторов, боровшихся вместе с нами плечом к плечу на правом берегу Волги, останутся навсегда в памяти каждого... Самоотверженность медицинских работников, находившихся, по существу, на переднем крае борьбы с врагом, помогла 62-й армии выполнить боевую задачу».

Заключение

Неоценим вклад советских медиков в дело Победы. Небывалый по своим масштабам повседневный массовый героизм, беззаветная преданность Родине, лучшие человеческие и профессиональные качества были проявлены ими в дни суровых испытаний. Самоотверженный, благородный труд их возвращал жизнь и здоровье раненым и больным, помогал вновь занять свое место в боевом строю, восполнял потери, помогал сохранять на должном уровне численность Советских Вооруженных Сил.

Великая Отечественная война стала тяжелейшим испытанием для всей страны.
В обращении ветеранов Великой Отечественной войны-сотрудников Рязанского государственного медицинского университета к молодому поколению есть такие строки: «Вы – молодое поколение. От вас во многом зависит будущее России. Мы призываем вас знать героическое прошлое, высоко ценить настоящее, глубже постигать великое значение нашей Победы. Мы передаем вам эстафету славных героических дел, эстафету защиты Родины».

Удивительными могут показаться воспоминания Захаровой Лидии Борисовны, которая поведала, что медикам приходилось оказывать медицинскую помощь всем больным независимо от того, кто ранен: боец Красной армии или враг – немец! «Да, я боялась... Боялась того, что при оказании помощи немцам, сделаю больно и они убьют меня. Когда я зашла, то увидела 18-летнего юношу – тощего, бледного, охраняющего их. Пройдя в барак, я увидела около 200 здоровых мужиков немецкой национальности, которых стала перевязывать. Немцы вели себя спокойно и совершенно не оказывали сопротивление... До сих пор задаю себе вопрос, как такое может быть, ведь я одна и мне всего 22 года, а что охранник?..» http://www.historymed.ru/static.html?nav_id=177

Гайдар Б.В. Роль медиков в Великой Отечественной войне. – СПБ.: Медицинский вестник, 2005 – №3, стр. 85.

К 66-летию победы в Великой Отечественной войне «Здоровье-инфо» публикует материал о военно-полевых хирургах. Эти строки посвящаются людям, которые поставили на ноги и вернули в строй более 17 миллионов воинов, сумевших отстоять нашу Родину и весь мир от фашизма.

Александр Тушкин / «Здоровье-инфо»

«То, что сделано советской военной медициной в годы минувшей войны, по всей справедливости может быть названо подвигом. Для нас, ветеранов Великой Отечественной войны, образ военного медика останется олицетворением высокого гуманизма, мужества и самоотверженности», - писал маршал Советского Союза Иван Христофорович Баграмян. Благодаря подвигу врачей 72,3% раненых и 90,6% больных солдат смогли вернуться на фронт. Победа стала возможной в значительной степени благодаря солдатам и офицерам, возвращенным в строй военными медиками.

«Война - это травматическая эпидемия», - говорил великий русский врач Николай Иванович Пирогов. Поэтому больше всего на фронте ценилась профессия хирурга. Врачи остальных специальностей в срочном порядке в начале войны проходили переквалификацию на кратких курсах, а потом становились помощниками хирургов или отправлялись на передовую линию. Именно там рядовой и сержантский состав понес основные потери - более 80% смертей. Всего во время войны погибли или пропали без вести 85 тысяч медиков.

На передовой был и майор медицинской службы Владимир Терентьевич Кунгурцев. Перед войной Владимир Терентьевич окончил медицинский институт в Новосибирске получив диплом врача общего профиля. Он служил на Дальневосточном фронте полевым хирургом артиллерийской части, где воевал с японцами на маньчжурской границе. Вместе с однополчанами Владимир Терентьевич дошел до Харбин, где получил за свои заслуги орден Отечественной войны II степени.

Сегодня Владимиру Терентьевичу 95, он живет в Москве, и накануне Дня Победы согласился ответить на несколько вопросов специально для «Здоровья-инфо».

«Здоровье-инфо»: В чем заключалась основная задача полевых хирургов?

В. Кунгурцев: Мы оказывали первую медицинскую помощь участникам боевых действий. Я занимался бойцами артиллерийской части, которые стреляли из пушек и минометов. Чаще всего я работал с раненными, которым необходимо было оказать первую помощь и отправить в медсанбат. Оттуда солдата переводили в , если требовались полноценные хирургические операции.

«Здоровье-инфо»: Какие ранения были самыми распространенными?

В. Кунгурцев: Осколочные, пулевые. Но мне везло: ни одного смертельного случая. А вот тяжелые были: однажды привезли бойца с пневмотраксом грудной клетки. Он не мог дышать. Наложил ему глухую повязку, чтобы воздух не попал в легкие. Вообще, тяжело раненных мы оперативно эвакуировали - на носилках или машинах. У всех солдат в обязательной экипировке были индивидуальные перевязочные пакеты, которые они получали у полкового врача. Каждый солдат был хорошо проинструктирован на случай ранения. К примеру, если пуля попала в живот, пить и есть нельзя, потому что через желудок и кишечник вместе с жидкостью в брюшную полость попадает инфекция, и начинается брюшины - .

«Здоровье-инфо»: Какие ранения считались наиболее тяжелыми?

В. Кунгурцев: Осколочные раны, особенно, в конечности.

«Здоровье-инфо»: А далеко разлетаются осколки от снаряда?

В. Кунгурцев: Зависит от калибра. Небольшие снаряды поражают на расстоянии нескольких метров, большие - ста и больше. Звуковая волна у такого снаряда небольшая, не то, что у «Катюши». Летит такой снаряд, а звук у него специфический, похож на свист пронзительный и очень короткий. Потом он приземляется, и происходит взрыв.

«Здоровье-инфо»: Может ли произойти контузия от удара?

В. Кунгурцев: Контузия бывает воздушная и чаще всего при ударе осколком. Это закрытая черепа, когда боец теряет . Иногда он утрачивает способность ориентироваться в пространстве, говорить, слышать звуки. Потом все постепенно восстанавливается.

«Здоровье-инфо»: А что потом делают с контуженным?

В. Кунгурцев: Ему дают обезболивающее средство, а потом успокаивающее. В нашем распоряжении были только белладонна и кодеин.

«Здоровье-инфо»: Какие действия вы предпринимали, если у раненого начинался болевой шок?

В. Кунгурцев: Если у раненного болевой шок, надо положить его так, чтобы кровь нормально циркулировала, а голова находилась не выше корпуса. Затем надо обезболить раны. Ничего кроме хлорэтила у нас тогда не было. Хлорэтил замораживает боль на несколько минут. А уже потом, в медсанбате и раненному делали инъекции новокаина, давали более эффективные эфир и хлороформ.

«Здоровье-инфо»: Что еще грозило здоровью солдата, кроме осколков и пуль?

В. Кунгурцев: Из-за того, что люди вели ненормальный образ жизни, встречались инфекционные заболевания: ОРЗ, кишечные расстройства, болезни, связанные с антисанитарией. Но таких обычно немного было. Если что-то где-то, человека сразу эвакуировали в инфекционный .

«Здоровье-инфо»: А в полку как лечили инфекции?

В. Кунгурцев: Были и медикаменты, тогда обычно больным давали стрептоцид и сульфидин.

«Здоровье-инфо»: Вы помните свой самый тяжелый бой?

В. Кунгурцев: Самый тяжелый бой был под Хайларом. Сколько мы японцев ни утюжили артиллерией, сколько ни бомбили авиацией, не могли их вышибить из укреплений. Потом решили обойти Хайлар, и он остался в тылу. Тогда японцы много солдат побили из 94-ой пехотной дивизии, потому что они поднимались в атаку и шли прямо на них.

«Здоровье-инфо»: Сколько человек вы спасли от смерти?

В. Кунгурцев: Никакого учета я никогда не вел.

«Здоровье-инфо»: А после войны общались со своими пациентами?

В. Кунгурцев: Нет, не общался, потому что разъехались в разные стороны. После войны я поступил в Ленинградскую медицинскую академию и получил специальность по неврологии.

«Здоровье-инфо»: Вы сами получали ранения?

В. Кунгурцев: Я не был ранен. У меня была контузия и ушибы. В медсанбате и никогда не лежал.